Театры Тольятти. Том 1

Корр.: За годы творческой работы вы сменили много городов и театров. Как психологически ощущается перемена окружения и местожительства?

Репин: Это издержки актерской жизни. Люди по разным причинам переезжают и меняют работу. Я за свою жизнь сменил семь театров. Кому из актеров рассказать – на смех поднимут: «Я вон за пять лет восемнадцать театров сменил!» Ну чего ищут? Ищут зарплаты. Но я искал ролей. Меня легко можно было сманить на новое место, предложив интересную работу. Из Горького меня сманили через год в Харьков. Хотя в это время меня звали в другой театр, но встретил близкого по духу режиссера, с которым учились у одних и тех же педагогов, и уехал. Вы знаете, я никогда не жалел, что сменил то или иное место, что в оставленном театре мне было бы лучше. Нет, это была бы другая жизнь.

Невосполнимая потеря

Корр.: В каких театрах, какие роли были для вас наиболее интересны? Какие роли вы считаете наиболее удачными для себя:

Репин: С удовольствием вспоминаю Горький: это была моя молодость, мое удачное начало. В Харькове я играл больше ролей, но я там и работал больше – три сезона. Я с удовольствием играл Тузенбаха в «Трех сестрах» Чехова. Мне удалось сыграть Николая Островского в пьесе Юрия Пильцева «Девятый сюжет». С удовольствием играл детские сказки, стал популярен после спектакля «Город без любви». Я играл там такого «перевертыша», клоуна, как в русских сказках: он хоть и был Иванушкой-дураком, но говорил правду. Единственное, о чем я сожалею: когда уехал из харьковского театра, то узнал, что должен был сыграть Арбенина в «Маскараде» Лермонтова. Я всегда хотел сыграть эту роль, правда, в то время, может быть, и не стоило мне ее играть, все-таки Арбенин – зрелый человек. Но когда я узнал, что потерял ее, – сильно переживал, хотя уже работал в Ташкенте и очень много играл: Лаврецкого в «Дворянском гнезде» Тургенева, Леву Аграновича в «Городе на заре» Арбузова, Игоря Шаронова в «Поре любви» Катаева. Но все равно я «затылком чувствовал» эту потерю.

Корр.: Встреча с какими актерами, режиссерами наложила значительный отпечаток на вашу актерскую судьбу?

Репин: Мне действительно повезло в том, что в Горьком я вышел в первой же роли с таким мастером, как Владимир Яковлевич Самойлов. Я и тогда, и сейчас считаю его одним их своих учителей.

В Ташкенте мне повезло работать с режиссером Иосифом Радуном. Это был удивительный человек. Не знаю, что уж он во мне увидел, но он с интересом работал со мной.

В калининградском театре был такой Ельцов – красивый, громадный мужик, мощный артист, хороший режиссер. Это тоже человек, которого я считаю своим учителем. Мы вместе сыграли в «Сказках старого Арбата»: он играл отца, а я сына.

В Липецке таким другом-учителем был Соболев. Он был старше меня лет на двадцать, мы с ним вместе играли в чеховских спектаклях. Я был знаком и общался с моим любимым артистом Олегом Янковским, с Михаилом Казаковым, я играл вместе с Евгением Евстигнеевым, Олегом Табаковым – они приезжали в наши театры и участвовали в наших спектаклях. В «Дяде Ване» Евстигнеев играл Серебрякова, а я дядю Ваню, а Табаков участвовал в нашем спектакле «А поутру они проснулись» по Шукшину.

Всех испортил жилищный вопрос

Корр.: Что привело вас в тольяттинский театр «Колесо»? Как вы ощущали себя первое время, как ощущаете сейчас?

Репин: Честно говоря, я потерял липецкий театр: у меня случился конфликт с художественным руководителем, и я вынужден был уйти. Долго не мог найти работу, даже в Москву звонил. Я ведь человек уже немолодой, поэтому сразу встали бытовые проблемы, связанные с жильем. А зарплату я получал в липецком театре больше всех. Когда приехал сюда, то первое время думал, как можно прожить на такую маленькую зарплату, хотя всюду слышал, что в тольяттинском театре ТАКИЕ зарплаты и что все артисты прекрасно живут. С Глебом Дроздовым мы дружили во время учебы в ГИТИСе: он учился на режиссуре, а я – на актерском. И когда я ему позвонил, он меня позвал. Все решило только то, что здесь все-таки давали жилье, потому что оплачивать квартиру в Москве по нынешним временам невозможно. Ау меня еще сын учился в политехническом институте в Липецке, жена-«декабристка» из-за того, что у меня конфликт, тоже бросила квартиру, швырнула заявление и ушла. Я говорю: «Что ж ты делаешь-то? А кушать что будем?» Так я приехал в «Колесо». Первые впечатления от театра были достаточно сложные. Понимаете, театр всегда такой, каким его хочет видеть город. Когда я увидел спектакли этого театра, я подумал: «Как же так? Почему же так?» Поначалу мне казалось, что это не мой театр, зря я сюда приехал. Но, как видите, уже одиннадцать лет играю здесь, театр стал моим. И город тоже.

Тольяттинскому зрителю не повезло

Корр.: В разных городах разный социум, разные ориентиры. Ощущается ли какая-то специфика зрительской аудитории?

Репин: Конечно. Поэтому и говорят: «театральный город», «нетеатральный город». Все дело, конечно в «толщине» культурной прослойки: ведь основным потребителем нашей «продукции» является интеллигенция. Где интеллигенция мощная, там она диктует театральную моду. Мы же не можем предложить городу то, что, по нашим представлениям, не будет иметь спроса, поэтому, конечно, зритель влияет на театр и диктует, каким ему быть. Здесь многое определяет творческая личность художественного руководителя, но ведь все-таки это производство, это работа, которая кормит артистов и коллектив театра. Нельзя же встать на дыбки и сказать: «Нет! К нам зритель не ходит, а мы все равно будем ставить высококультурные, высококачественные спектакли! Будем стремиться к театральному искусству!» Такие эксперименты печально кончаются. Хочешь – не хочешь, а придется подлаживаться, думать о том, что воспримется публикой, что будет иметь спрос, на что пойдут зрители и за что понесут свои денежки в кассу? Тут можно говорить о том, что в каком-то городе высококачественная драматургия пройдет, будет иметь спрос и даже успех, а вот в этом городе нужно ставить «ломовую» комедию. Тольяттинскому зрителю не повезло: громадный город не областного масштаба, будучи крупнее многих городских, губернских городов, долгие годы существовал без театра. Поэтому, естественно, существует некая зрительская неискушенность – зритель здесь привык к эстраде. Какие же требования можно предъявлять драматическому театру? Перед ним стоит другая задача.

Корр.: Что ощущает актер, поставленный перед дилеммой: либо поднять зрителя до своего уровня, либо, поскольку нужна «касса», опуститься до зрительского уровня самому?

Репин: Это смотря по тому, что актер ставит во главу угла. Если актеру нужен успех, популярность – то, конечно, приходится опускаться. А если актер замахивается на роль «учителя жизни» – тогда не изменяй себе.

Корр.: А совмещать не получается? Или это настолько разные вещи, что они несовместимы?

Репин: В принципе, это разные вещи и теоретически несовместимые, но жизнь – она так устроена, что куда деваться? Ты лишь определяешь для себя планку, ниже которой опускаться уже не стоит.

    ТО №233 (896) 18.12.2003

Хочу сниматься – не хочу сниматься…

Нынешний сезон театра «Колесо» богат премьерами. Спектакль «Хочу сниматься в кино» по пьесе Нила Саймона показал, что, быть может, театру не стоит гнаться за количественными показателями в своей репертуарной политике.

Сдачей спектакля зритель был разочарован, а вот на премьерном показе многие благодарили артистов за то, что давно уже не видели столь добротной постановки. На глазах особо чувственных персон поблескивали слезы. Ситуация нормальная: на всех не угодишь, да к тому же нередко спектакль набирает «самый сок» лишь к десятому-одиннадцатому показу.

Актеры играют двумя составами.

В первом актерский ансамбль представляют заслуженный артист России Виктор Дмитриев (Херб Такер), актрисы Ольга Самарцева (Стеффи Блонделл) и Анастасия Каменская (Либби Такер). Второй состав ощутимо моложе, лишь главную героиню играют актрисы одного возраста. Зрители, попавшие на такой вариант постановки, смогут насладиться несколько иным рисунком роли в исполнении Андрея Амшинского, Елены Родионовой и Юлии Горностаевой.

Пьесу, по которой поставлен спектакль, Нил Саймон написал в 1980 году, а два года спустя режиссер Херберт Росс экранизировал ее на студии «ХХ век Фокс». На русский язык пьеса была переведена в 1989 году и с тех пор с большим или меньшим успехом прошла на подмостках многих столичных и периферийных театров. Так что режиссер нынешней постановки Анатолий Морозов шел уже проторенным путем.

История проста, как и вся сюжетная бродвейская продукция: девятнадцатилетняя Либби разыскивает в Голливуде отца, киносценариста Херба Такера, который много лет назад оставил ее с матерью и младшим братом в Нью-Йорке. Новообретенная дочь говорит некогда сбежавшему папаше, что мечтает сделать кинокарьеру. Но неудачник-отец исписался при отсутствии свежих идей, его сценарии отклоняют, и он ничем не может помочь дочери. Даже отношения с нынешней пассией Стеффи Блонделл зашли в тупик. В итоге, когда несостоявшаяся кинозвезда, так и не наладив отношения с отцом, собирается возвращаться домой, в «злостном алиментщике» пробуждаются забытые чувства, он пытается наладить хоть какой-то контакт с бывшей женой и брошенным сыном, приезд дочери воспламеняет в нем творческую энергию и возвращает надежду на то, что ошибки молодости еще можно исправить.

В принципе, неплохой материал для того, чтобы выжать из зрителя массу самых разнообразных эмоций. К тому же оба состава актеров, занятых в спектакле, хорошо знакомы и любимы зрителями по другим постановкам «Колеса». Но, возможно, поклонникам Мельпомены стоит дозированно подходить к потреблению театрального искусства: режиссерские штампы и методы дают о себе знать и проявляются в самых разнообразных спектаклях. Вообще-то режиссерские штампы и узнаваемые приемы – это уже почерк мастера, но когда, например, в разных спектаклях разные актеры время от времени по ходу действия выходят к рампе и произносят в зал прочувствованные монологи, претендующие на размышления о смысле жизни и неких материях, не всегда понятных публике, закрадывается досадная мысль, что все это ты уже где-то видел. И не раз.

Знающие люди посоветовали повторно сходить на этот спектакль: до сих пор не проходит ощущение, что некие нюансы остались за пределами понимания пресыщенного зрителя.

    ТО №233 (896) 18.12.2003

Тиран на пенсии

Ажиотаж вокруг очередной премьеры «Колеса» нагнетался давно. Неслыханные аншлаги порождали сомнения: оправдаются ли зрительские ожидания? И они оправдались!

300 долларов за билет? Легко!

После плодотворного репетиционного периода режиссер Анатолий Морозов наконец-то вынес на зрительский суд свой новый спектакль «Жозефина и Наполеон» по пьесе драматурга Иржи Губача. На последней репетиции 5 марта в зале присутствовали свыше 300 зрителей – в основном работники театра и студенты театральных отделений вузов нашего города. На генеральный прогон 6 марта бесплатные пригласительные распространялись через департамент образования и различные социальные отдела города: благотворительная акция предоставила возможность увидеть долгожданный спектакль всем тем, кто по причине низкого материального достатка не в состоянии посещать культурные мероприятия. Наконец, 7 и 8 марта – дни премьеры, куда собрался весь городской бомонд, представители бизнеса и власти. Уже за две недели до начала спектакля в кассах отсутствовали билеты, за неделю до премьеры неофициальная стоимость билетов возросла до 300 долларов, но купить их уже было негде и не у кого. И если на генеральном прогоне была возможность поставить приставные стулья, то на премьерных показах зрители, не позаботившиеся заранее о билетах, были лишены и этой возможности – то есть попросту не попали в зал. Главную роль в спектакле сыграла известная актриса кино Анна Самохина, вторым составом эту же роль играет актриса «Колеса» Ольга Самарцева – ее зритель увидит в постановке 12 марта.

Крах и страсть императора

Личность Наполеона будоражила обывательские и интеллектуальные умы последние два столетия. Не меньший интерес вызывало окружение великого диктатора: кто, когда, с кем. Популярностью пользовались как серьезные исторические исследования на данную тему, так и околоисторические фантазии, порой совершенно не связанные с реалиями минувших лет. Пьеса Губача – из разряда домыслов, не имеющих под собой реальной основы, но от этого не ставших для зрителя менее привлкательными.

Всеми забытый император (заслуженный артист России Виктор Дмитриев), потерпев сокрушительные поражения в последних битвах и лишившись власти, пребывает в ссылке на острове Святой Елены. Его окружение – генералы Бертран (народный артист России Евгений Князев) и Гурго (актер Андрей Амшинский). Настоящее императора ужасно – нескончаемая нищета и унижения со стороны властей острова. Прошлое Наполеона прекрасно – он пишет мемуары, генерал Бертран бегает за ним с записной книжкой, записывая за недавним кумиром каждое слово. В нервной дымке и тревожных раскатах грома покорителю стран и континентов слышатся отголоски былых побед. Это – старость и крах всех надежд.

Но вдруг в унылую, но размеренную и теперь уже привычную жизнь скандально знаменитых обитателей острова врывается новый персонаж: простая крестьянка Жозефина (актриса Анна Самохина, Санкт-Петербург), которая привозит опальному императору шесть бутылок отборного коньяка из подвалов своего дядюшки – якобы подарок французского народа. У разбитной девахи муж погиб за свободу Франции с именем императора на устах. Оставшиеся сиротами четверо детей все как один названы Наполеонами – в честь императора. Но Жозефина не Жозефина: простая крестьянка присвоила себе это имя в честь императрицы (которая, впрочем, покинула императора, как и отвернувшаяся от него фортуна). Сердце лже-Жозефины разрывают противоречивые чувства: она, с одной стороны, обожествляет своего идола, с другой – с нежностью и сочувствием относится к этому пожилому мужчине, поизносившемуся за годы своего холостячества. Но с третьей стороны – Жозефина требует от императора вернуть ей двадцать тысяч франков, которые тот якобы ей задолжал: будь жив ее муж, погибший во славу величия Наполеона, он бы наверняка за все эти годы заработал названную сумму. Такая вот арифметика.

Наполеон был жопастой бабой

Едва ли стоит рассказывать читателю (соответственно – потенциальному зрителю) все хитросплетения сюжета. Коротко остановимся на актерских работах.

Популярной актрисе Анне Самохиной по большому счету не очень-то повезло с киноролями: в основном режиссеры использовали лишь ее привлекательную внешность. Хотя в этом нет ничего плохого – все-таки актер в первую очередь работает лицом, внешними данными. Тем не менее, тольяттинскому зрителю, ни разу не видевшему Самохину на театральных подмостках, актриса открылась в новом и весьма выгодном свете. Можете себе представить: писаная красавица и вдруг играет совершенно дремучую бабищу, мир для которой устроен элементарно и просто. Но в том-то и вся прелесть, что за кажущейся простотой стоят совсем не простые логика, смекалка и житейский опыт.

Виктор Дмитриев своей ролью, конечно же, польстил образу Наполеона, который на склоне лет на фоне гормонального дисбаланса буквально превратился в толстопузую жопастую бабу. Но речь-то идет не об исторической правде, а о романтическом образе. Поэтому Наполеон Дмитриева даже в представленных зрителю унизительных условиях не перестает быть подтянутым мужчиной и величественным полководцем.

Тупой солдафон Гурго в исполнении Амшинского и дипломатичный добряк Бертран в исполнении Князева – вынужденное, но верноподданное окружение поверженного тирана. Тем не менее и у них время от времени зарождаются сомнения в справедливости и целесообразности поступков окружающих их людей.

Запомнилась роль молодого актера Алексея Солодянкина: его капитан Попплтон с тупостью военной машины время от времени доводит до пленников параграфы инструкций губернатора острова, что придает его поступкам комический эффект. Было немного досадно за заслуженного артиста России Юрия Репина, сыгравшего губернатора Хадсона Лоу: все-таки объем роли не позволил ему по-настоящему проявить себя. Хотя и в отведенных актеру мизансценах он весьма забавно смотрелся в виде этакого противного губернатора-старикашки, зацикленного на параграфах, уставах и условностях.

Прекрасное поле фантазии

Сразу же после спектакля режиссер Анатолий Морозов, разрываемый буквально на части и актерами, и гостями, и работниками театра, «на бегу» успел пообщаться с нашим корреспондентом.

Корр.: Почему для постановки вы выбрали именно эту пьесу Иржи Губача?

Морозов: Потому что, мне кажется, эта пьеса не претендует на историческую драму, она не претендует на драму из истории «Жизнь замечательных людей». Поэтому в ней есть своя романтика, своя сюрреалистичность. Отсюда – богатое поле для театральной фантазии на историческую тему. Как только мы возьмем какую-то другую пьесу про Наполеона – сразу будем думать: настоящий ли это Наполеон? А здесь, мне кажется, эта история даже не про Наполеона, не про Жозефину. Это история про каждого из нас, потому что каждый из нас в этой жизни должен почувствовать себя когда-то и императором Наполеоном, и императрицей Жозефиной – в той жизни, в которой мы живем, – и радоваться каждому солнечному дню. Для меня эта пьеса дала подобные основания, а не погружение в историческую документалистику. Это шикарное, прекрасное поле для фантазии, для актерского выражения и для меня лично.

Корр.: И Ольгой Самарцевой, и Анной Самохиной в спектакле проделана большая работа. Не запутаете ли вы зрителя столь разными образами, потому что у вас получилось фактически два разных спектакля?