Танец Смерти. Воля свыше. Часть третья

– Как красиво, – хрипло прошептала она.

Юноша присел на камень, неотрывно смотря на раскинувшуюся перед ним долину. Бескрайнее зелёное море с холмами-волнами, острова белых и алых цветов. Где-то вдалеке едва виднелись сквозь синеватую туманную дымку граничные скалы. Серебряной лентой посредине бежала неширокая речушка, впадавшая в озеро формой идеального круга. Вдоль берега, вздымая тучи пыли, бежало огромное стадо антилоп. Тут же, на отмели, в воде стояла, похожая издали на розовое облако, стая фламинго.

– Я не верю, – прошептал Хашиз. – Это место не может быть проклятым. Это чертоги небесного блаженства, а никак не дом джуммэ.

– Несущая смерть тоже была прекрасна как утренняя звезда, – ответил Нишерле. – Внешность, порой, обманчива.

Он поднялся и, ловко скользя на подошвах сапог, начал спуск. Лишь у границы, где камень уходил вглубь красноватого жирного грунта, юноша остановился, словно боялся ступить на названную проклятой землю. Так же в нерешительности, рядом с ним остановились и остальные его спутники. Отчего-то казалось, что первого, кто поставит туда ногу, ждёт незавидная участь ощутить на себе всю силу проклятия. Они переглянулись, и Хашиз, скрепя сердце, уже собрался сделать первый шаг, но Бэудиша опередила его. Сердце Нишерле ёкнуло, когда он увидел, как обутые в запылившиеся сапожки ноги сестры коснулись земли, примяв траву.

– Идёмте же, – девушка задорно улыбнулась и показала брату язык.

– Идём, – словно эхо отозвался брат и сделал шаг вперёд.

Солнце медленно перевалило за полдень, но сидевшие под навесом люди и не думали подниматься. Куда приятнее сидеть на берегу весело журчащего ручейка, чем брести по земле, дырявой, словно сыр, изрытой норами сусликов и другой мелочи. Эти грызуны были здесь повсюду. Сотни и сотни стояли вокруг столбиками у своих нор, высматривая, что же делают незваные гости в их долине. Но стоило сделать шаг в их сторону, и животные тот час исчезали в своих укрытиях.

– Остановимся здесь, – сказал Нишерле.

– И чем тебе здесь нравится, – спросила Бэудиша.

– Неплохое место, сестра. Да и идти дальше нет ни малейшего смысла – наши поиски можно начать отсюда.

– Так что же мы ищем?

– Ничего особенного – просто погибших животных. Или ты думала о чём-то ином?

– Не знаю, – Бэудиша смущённо улыбнулась. – Пока мы шли сюда, я представляла себе тёмную, затхлую пещеру, в глубине которой бурлит зловонный источник, полный зелёной жижи. Или не источник, а шкатулка, в которой лежит череп, наделённый свойством хранить в себе силу джуммэ. Ни уж никак себе представить не могла, что нам нужны дохлые суслики.

– А нам нужны именно они, – брат засмеялся. – Но это завтра, а сегодня мы заслужили немного отдыха. Эй, Хашиз, достань-ка ту самую флягу – сейчас можно.

Штакшетин осклабился, на его тёмно-коричневом лице белым мрамором сверкнули зубы, и он одним движением выудил из заплечного мешка Нишерле обтянутую кожей деревянную флягу. Вытащив пробку, он, поклонившись, протянул её юноше. Тонкий аромат степного мёда и винограда разом вскружили голову.

Выдержанный «Асульский мёд», чудом сохранившийся в одном из подвалов, Нишерле специально взял несколько фляг как раз для таких моментов, когда есть немного времени для отдыха перед очень важным делом. Губы коснулись горлышка, и божественный нектар обволок язык вкусом сладкого винограда. Юноша сделал глоток и, закрыв от удовольствия глаза, передал флягу Бэудише.

На долину опускалась ночь. Темнота поглотила в своё ненасытное чрево и каменный вал, и скалы, и озеро с речушкой. Смолк треск кузнечиков, замолчали птицы. И лишь шорох в снующих траве в поисках наживы полёвок нарушал тишину.

Хашиз предусмотрительно положил вокруг лагеря верёвку из конского волоса, пропитанную какой-то гадостью, отпугивающей грызунов. Ещё не хватало, проснувшись утром, обнаружить, что припасы из заплечных мешков перекочевали в мышиные кладовые.

Лёгкий ветерок тихо шептал в стебельках и травинках, не давая воздуху застояться, и успокаивал, убаюкивал. Все шестеро спали спокойным, безмятежным сном. Они не видели и не слышали, как рядом, в паре десятков шагов от их лагеря, на берегу ручья появились две тени. Высокий, мощный мужчина, облачённый в тогу, с гривой отливающих рыжиной даже на лунном свете волос и окладистой бородой. И изящная, хрупкая, словно фарфоровая статуэтка, темноволосая женщина в перетянутом широким поясом простеньком длинном платье. Неспешно пройдя несколько шагов, они присели на торчавший из земли камень.

– Это слишком затянулось, брат, – тихо проговорила женщина. – Ослушники на свободе, вершитель начал свою собственную игру. Мир, которому нет места, всё ещё существует. Ты излишне милосерден.

– Вершитель поплатился за своеволие, – возразил мужчина. – А что касаемо судьбы этого мира, не ты ли собралась сделать очередную попытку уничтожить в нём жизнь? Или, скажешь, эти слабые умы сами додумались выпустить на свободу зверя?

– Не важно, брат. Вот только знаешь ли ты, что вершитель на свободе? И дали ему эту свободу для того, чтобы помешать мне.

– Ты думаешь, ослушники просто так позволят уничтожить их творение? А вершитель – тот ещё хитрец. Сколько времени, пока остальные были заточены в Чёрных скалах, водил нас за нос. А потом решил обмануть всех. Освободил их, дабы отвлечь меня, а сам… Ха-ха!

– Ты способен прекратить всё в один миг лишь мановением руки. Ты же понимаешь, что не должно существовать двух одинаковых миров. Это… это…