В темнице хилиазма истина

Иерей Евгений Веселов, критикуя наше мнение, пишет: «…Очень знаменательно умолчание о тысячелетнем царстве у всех остальных отцов, включая прп. Иоанна Дамаскина, составившего полный учебник по догматике («Точное изложение православной веры»). Отцы доказывают наступление вечного царства Божия сразу после единственного Второго пришествия Христова, тем самым опосредованно опровергая хилиазм»[137 - Евгений (Веселов), иерей. Хилиазм: подлинно церковное учение или частное мнение нескольких древних отцов? [Электронный ресурс] // БОГОСЛОВ.RU [Научный богословский портал]. URL: http://www.bogoslov.ru/text/3411129.html (http://www.bogoslov.ru/text/3411129.html) (дата обращения: 12.03.2021).]. Мы не видим здесь опосредованного опровержения святоотеческого «хилиазма», тем более что святые отцы, учившие о «начале нетления», не учили о том, что Христос уйдет вновь к Отцу, а потом придет в третий раз. Так мыслили еретики, а сегодня так мыслит часть протестантов, но этому не учили святые отцы, исповедовавшие духовный «хилиазм».

Многие православные авторы, обличающие ложные хилиастические воззрения протестантов, делают упор на том, что они выстраивают неверные экзегетические конструкции, в результате чего появляются три и даже четыре Пришествия Христа, конец Его Царства и пр. Все это верно, но главное не в этом. Протестанты, вслед за еретиками, учат, чаще всего, о «тысячелетнем царстве» как о «царстве чувственных удовольствий» и торжестве «религиозного национализма» ветхозаветного свойства.

О генезисе такого рода воззрений хорошо написал Алфионов: «На основании тех немногих исторических данных… можно в достаточной степени выяснить основной характер хилиастических представлений, как иудействующих сект, так и разного рода апокрифических произведений рассматриваемого времени. Хилиазм как тех, так и других получил свое развитие под сильным влиянием страстных ожиданий близкого наступления славного и могущественного царства Мессии. Как в тех, так и в других блаженство праведников представляется исключительно в одной только чувственной форме и заключается в одних только телесных удовольствиях и наслаждениях. Об удовольствиях чистых, возвышенных, в собственном смысле духовных здесь не может быть и речи. Да и какую цену могли бы иметь эти последние после полнейшего удовлетворения всевозможнейших телесных чувственных потребностей? В этом и заключается, как мы увидим впоследствии, главное и основное различие между учением о 1000-летнем царстве Христа на земле иудействующих сект и чистыми возвышенными представлениями о таком же царстве, встречающимся у некоторых отцов и учителей церкви первых трех веков христианства: хилиастические представления последних отличаются чистым и духовным содержанием»[138 - Алфионов Я. И. Указ. Соч. С. 67.].

«Тысячелетнее царство» многих современных протестантов – это, по большей части, рафинированный Pax Americana, то есть очищенный от явной уголовщины мир «американской мечты», который будет явлен после победы «религиозного национализма» ветхозаветного свойства. Не замечать этого невозможно. Как невозможно не заметить и того, что среди православных авторов немало и таких, кто всеми правдами и неправдами, пытается бросить тень на святоотеческий «хилиазм»: вот это-то и вызывает сильное удивление…

Святитель Филарет указывает нам на фундаментальное отличие хилиазма еретиков от хилиазма святых отцов древней Церкви: отсутствие святости. У кого из православных повернется язык сказать о том, что Богородица и Приснодева Мария, воскресшая телом на третий день по Успении, не способна устоять перед тягой к чувственным удовольствиям? Также оскорбительны будут такого рода предположения о воскресших телом святых, «обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его, и не приняли начертания на чело свое и на руку свою» (Откр. 20, 4). Воскресшее тело святых не есть «оковы души», как это мыслил Ориген.

Конечно, ни в третьем, ни в пятом, ни в седьмом веке еще не была явлена в полной мере «праведность святых» (Откр. 19:8). Не достигло высочайшей степени почитание Божией Матери, пик которого пришелся на Россию, названную Домом Пресвятой Богородицы. То есть не были видны отчетливо в ранние и средние века христианства контуры того, как будет устроено «тысячелетие в Иерусалиме», а потому, может быть, не совсем понятным представлялось, что будут делать святые в «начале нетления» – в первой «тысяче лет» вечного Царства Христа. На примере Богородицы и Приснодевы Марии и всего сонма угодников Божиих мы можем духовными очами увидеть то, каков будет характер жизни воскресших святых в «первую тысячу лет» Царства. Говорить о том, что святые древней Церкви, учившие о «тысячелетии в Иерусалиме», имели в виду что-то другое, не то что нет никаких оснований, но будет, на наш взгляд, кощунством.

Пытаясь покончить со святоотеческим «хилиазмом» «именем рассудка», амилленаристы приводят девять «доводов против хилиазма»[139 - Николай Ким, священник. Указ. соч. С. 303-305.]. Ответим на эти доводы.

Довод первый. Только в этом единственном месте упоминает Писание «тысячелетнее Царство». Следовательно, эти стихи нельзя истолковывать в противоположность к Библии, а нужно пытаться понять их, исходя из других ясных высказываний.

Ответ на первый довод. Этот подход к толкованию преткновенных строк не опирается на Предание Церкви. Св. Ириней, епископ Лионский, опираясь на апостольское предание, показывает обетование о «первом воскресении» и «временах Царства» в словах Христа: «Сказываю же вам, что отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое [вино] в Царстве Отца Моего» (Мф. 26:29). Это обетование, согласно учению св. Иринея, находит дальнейшее подтверждение в словах «когда делаешь обед или ужин, не зови богатых, ни друзей, ни соседей и родственников, чтобы и они в свою очередь тебя не позвали и не получил ты от них воздаяния, но зови хромых, слепых, нищих, и блажен будешь, что они не могут воздать тебе, ибо воздастся тебе в воскресение праведных» (Лк. 14:12-14). Святой Ириней добавляет к ним, как относящиеся к обетованию, следующие слова Нового Завета: «И всякий, кто оставит земли свои или дом, или родителей, или братьев, или детей ради Меня, получит во сто крат в сем веке и наследует в будущем жизнь вечную» (Мф. 19:20; Лк. 18:29-30). Далее он приводит и толкует много пророчеств о «воскресении праведных», о «тысячелетнем Царстве» из Ветхого Завета.

Если отвергать свидетельство св. Иринея Лионского, тогда только и остается толковать от себя, как это делают протестантские богословы, или опираться на «непогрешимость» очередного «преемника Апостола Петра». В этом вопросе споры неуместны: не веришь свидетелю Предания Церкви – толкуй сам, под свою ответственность…

Конечно, обращает на себя внимание то, что очень много пророчеств о «тысячелетии» из Ветхого Завета. По этому поводу есть довольно интересное мнение священника Бориса Кирьянова: «Тысячелетнее царство Господа на Земле есть также конец, и цель, и исполнение всех ветхозаветных пророчеств, вожделение пророков. И когда Господь говорит: "Все пророки и закон прорекли до Иоанна… От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его" (Мф. 11:12-13), то здесь, как мы уже говорили выше, указывается и Тысячелетнее царство и Царство Небесное: потому что ветхозаветные пророки до Иоанна Крестителя пророчествовали о царстве Господнем на Земле, и для Ветхого Завета это было высшей его целью и наградой, ибо далее Тысячелетнего царства Ветхий Завет и не мог простираться в своей детоводительной силе, – он "был детоводителем ко Христу" в Его Тысячелетнее царство, которое есть земное преддверие и предвкушение Царства Небесного, так что вошедший в Тысячелетнее царство войдет и в Царство Небесное. Но от дней Иоанна уже возвещается само Царство Небесное; и сам Иоанн Креститель сразу уже гласом вопиющего возглашает: "Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное!" (Мф. 3:2). Вот почему Иоанн Креститель – высший и наибольший пророк Ветхого Завета, – "но меньший в Царстве Небесном больше его" (Мф. 11:11). Итак, очевидно, что Ветхий Завет, – продолжает о. Борис Кирьянов, – венчается Тысячелетним царством Господа на Земле, а Новый Завет соответственно превосходнейшему достоинству своему венчается Царством Небесным. Но как мы с ветхозаветными праведниками вкусим их Тысячелетнего царства, так и они с нами затем Царства Небесного, ибо нас объединяет общее для всех нас земное происхождение наше. Все их праведники, "свидетельствованные в вере, не получили обещанного, – то есть субботствования и царства с Господом на Земле, – потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства", и "дабы получить лучшее воскресение" (Евр. 11:39-40 и 35), – т. е. первое воскресение мертвых, ведущее в воскресение в Царство Небесное»[140 - Борис Кирьянов, священник. Указ. соч. С. 196-197.].

Довод второй. Нужно обратить внимание на литературный вид Апокалипсиса. Нельзя сказать, что в исторической действительности сначала будет осуждено человечество, затем погибнет Вавилон, затем уничтожен Антихрист, затем связан сатана и затем только Христос установит Царство Божие на 1000 лет, а после этого сатана снова будет освобожден, чтобы его затем окончательно уничтожить. Иоанн изображает единое событие суда с различных точек зрения. Следовательно, это все время один и тот же суд. Описание суда, разделенное по различным точкам зрения, не обозначает временной последовательности. Здесь не описывается новый отрезок времени. Только начиная с 20:11, с воскресения и суда мира начинается новое. Также нужно обратить внимание, что стихи 20:4-6 должны рассматривать во взаимосвязи со связанием сатаны в некоторой степени как его контраст; следовательно, их нельзя рассматривать изолированно от этого. Тема здесь – это суд над сатаной (20:1-3).

Ответ на второй довод. В «исторической действительности» сначала осуждены неверующие во Христа: «Верующий в Него не судится, а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия» (Ин. 3:18). «Тысячелетнее Царство» – оно же и «день суда», но этот «день» имеет, естественно, как и обычный день, определенную чреду явлений. Как представляется, нет никаких оснований для того, что ставить под сомнение последовательность событий, описываемых в Апокалипсисе.

Довод третий. Существует только двукратный приход Христа. Первый произошел во плоти (как человек) для спасения, и второй мы ожидаем в силе и величии для суда и для завершения (осуществления) (не считая прихода Христа к своим в благовестии и Литургии).

Ответ на третий довод. С этим мы и не спорим. «Времена Царства», которые обычно называют «тысячелетним Царством» – это начало вечного Царства Христа, а потому Его приход при наступлении «времен Царства» есть Второй и окончательный.

Довод четвертый. Слова Господа должны оставаться истинными: Царство Мое не от мира сего (Ин. 18:36). Христос воздвигает царство не по образу этого мира, не такое царство, которое забывает крест. Тот, кто истолковывает иначе, противоречит слову Господа.

Ответ на четвертый довод. Никто и не говорит, что «времена Царства» будут устроены по «образу этого мира». Этот довод содержит логическую ошибку, называемую «учетверением терминов»: земля, на которой воздвигается Царство, и которую пока занимает «мир сей» – это одно, а образ этого Царства во «времена Царства» – совершенно другое.

Довод пятый. Число 1000 нужно понимать, как все числа, символически.

Ответ на пятый довод. Во-первых, думается, не все числа Апокалипсиса нужно понимать символически: «два свидетеля», «тысячу двести шестьдесят дней», «сорок два месяца» – понимать символически, как представляется, нет никаких оснований. Другое дело число 1000 в применении к дням: «Ибо пред очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний, когда он прошел, и как стража в ночи» (Пс. 89:5); «Одно то не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2 Пет. 3:8). Здесь, думается, допустимы различные богословские мнения. Что касается нашего мнения, то мы склоняемся к тому, что это число действительно является символическим и выражает какой-то необходимый, в плане домостроительства Божьего, неизвестный нам период времени. Учитывая то, что Господь сказал «не ваше дело знать времена или сроки» (Деян. 1:7), не надо, как представляется, придавать этому вопросу первостепенный характер.

Довод шестой. Нужно обратить внимание, что Иоанн здесь видит души, не воскресшую плоть; это небесные, не земные события.

Ответ на шестой довод. Но затем Апостол Иоанн говорит, что «они ожили». Воскресшие душою к вечной жизни при жизни, не нуждаются во вторичном воскресении души: «они ожили» – относится к «сидящих на престолах» и к «обезглавленным за свидетельство Иисуса и за слово Божие». Святитель Ириней, передавая апостольское предание Церкви, прямо говорит: «Ибо как истинно есть Бог, воскрешающий человека, так же истинно человек воскресает из мертвых, а не иносказательно, как я неоднократно показал. И как истинно он воскресает, так же истинно будет приготовляться к нетлению и будет возрастать и укрепляться во времена царства, чтобы был способным к принятию славы Отчей»[141 - Святой Ириней, епископ Лионский. Указ. соч. С. 525.]. Здесь, опять-таки, или следовать Преданию Церкви или, пытаясь противоречить ему, пускаться в безбрежные богословские фантазии…

Довод седьмой. Слово о скором пришествии Христа должно оставаться истинным: Ей, гряду скоро!, в неопределенный час. Если кто-то говорит, прежде этого должно прийти "тысячелетнее Царство", тогда уничтожает он слово о скором Пришествии.

Ответ на седьмой довод. Что значит «прежде этого»? Приходит Христос – и начинаются «времена Царства», то есть вечного Царства Христа. Время этого прихода мы не знаем, он наступит «в неопределенный час», неизвестный нам.

Довод восьмой. "Тысячелетнее" Царство Христово нужно понимать символически. Оно является образом, за которым стоит некий смысл, некая великая реальность. Следовательно, может быть сказано с уверенностью: "тысячелетнего Царства" в смысле хилиазма, тысячелетнего земного царства Христа перед Страшным судом нет.

Ответ на восьмой довод. «Тысячелетие», как неоднократно подчеркивалось, это и одновременно «день суда». Символически понимать «времена Царства» не позволяет Предание Церкви, которое наиболее полно изложено св. Иринеем Лионским. Если кто-то считает возможным переступить через это Предание – дело другое…

Довод девятый. Зададимся вопросом: кто эти народы, которые пойдут за сатаной в конце Миллениума? Одно из двух – или Царство настолько несовершенно, что такая огромная масса оказалась легко переубежденной врагом после 1000 лет жизни в зримом присутствии Христа, это мнение оскорбительно для Его всемогущества, или эти толпы взялись невесть откуда. Довод Уолвурда, мягко говоря, неубедителен: "Однако и в тех идеальных условиях, при которых все будут знать об Иисусе Христе (ср.: Иер. 31:33-34), многие будут исповедывать Его лишь внешне, не веруя в него спасающей верой". Согласно Уолвуду получается, что прямое, очевидное знание более шатко, чем вера. Абсурдное положение, к тому же идущее вразрез со словами апостола Павла о вере и знании (напр., 1 Кор. 13:12). Ссылка на пророка Иеремию здесь тоже говорит совершенно об обратном.

Ответ на девятый довод. Обратим вначале внимание на то, что автор вопроса, если судить по тексту, 1000 лет представляет не как символический, а как реальный срок. Но нам, как уже указывалось выше, не известен в действительности этот промежуток времени.

«Тысячелетнее Царство» имеет локализоваться в землях Римской империи: в трех его ипостасях, а это территория Европы, Севера Африки и Ближнего Востока, то есть Старый Свет или, по-другому, «христианский мир». Вот здесь-то и действует антихрист. Сюда и Приходит Господь наш Иисус Христос. Отсюда и начинается Суд Божий. А народы, которые никогда не входили в орбиту «христианского мира» или вставшие на путь к нему относительно недавно, – они, в «первые часы» «дня суда», не будут полностью затронуты судами Божьими и в значительной своей части, вероятнее всего, уцелеют. Именно среди этих народов и поднимет сатана последнее восстание против Бога и святых его по окончании «времен Царства». Свет Царства Христова будет распространяться на все эти народы, во все уголки земного шара, и много людей из указанных народов соблазнятся этим: попытаются загасить этот свет… Но Бог милостив, Он когда-то пошлет исцеление народам: «Среди улицы его, и по ту и по другую сторону реки, древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева – для исцеления народов» (Откр. 22:2).

И в заключение еще раз о «государственном богословии». Именно его деятельность и затрудняла принятие святоотеческого «хилиазма», поскольку Апокалипсис, из-за его, «государственного богословия», точки зрения, так и остался «под подозрением» в Православной Церкви. Позиция «государственного богословия» по Апокалипсису как книге Нового Завета была определена Евсевием Памфилом, который писал в своей «Истории»: «Из Писания Иоанна, кроме Евангелия, как нынешние, так и древние христиане признают, без всяких споров, и первое его послание; а касательно двух прочих противоречат между собою. Мнение же о его Откровении еще и ныне колеблется в ту и другую сторону»[142 - Евсевий Памфил. Указ. соч. С. 155.]. И чуть далее, перечисляя «писания нового Завета», Евсевий в конце прибавляет к перечню: «…Наконец, если покажется, поместить и Откровение Иоанново»[143 - Там же.]. Затем, почти там же, Евсевий вновь возвращается к этому вопросу, но уже перечисляя подложные писания: «Но между подложными надобно считать и книгу деяний Павловых. И книгу, означенную словом «Пастырь», и Откровение Петра, и сверх того, известное послание Варнавы, и так называемые учения Апостолов, и, если угодно, откровение Иоанна, которое, как я сказал, одни отвергают, а другие причисляют к подлинным»[144 - Там же. С. 156.]. И опять, «если угодно»: «если покажется», – входит книга в канон книг Нового Завета, а, «если угодно», – считайте ее подложной. Такая позиция «государственного богословия» привела к тому, что, хотя Апокалипсис Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова и положено читать на церковных службах в определенные дни[145 - В главе 2 Типикона (Типикон. Москва. Издателський Совет Русской Православной Церкви. 2002 г.) читаем: «Ведомо же буди: Яко от недели Святыя Пасхи, даже до недели всех святых, по благословении хлебов, чтутся Деяния святых апостол. В прочия же недели всего лета чтутся седмь соборная послания апостольская, и четыренадесять посланий святаго апостола Павла, и откровение святаго апостола Иоанна Богослова" (с. 22-23). В главе 50 повтор: "[От сея же недели (всех святых – В.М.) начинаем чести на утренях недельных седмь посланий соборных, и 14 посланий святаго апостола Павла. Откровение Иоанна Богослова. Чтем же их на бдениих недельных, прежде иных чтений, до великия святыя недели Пасхи. В 50-цу же всю Деяния святых апостол чтем в неделях, якоже предписася» (с. 1041).], но чтения эти повсеместно опускаются. И дело здесь, конечно же, не в «особой таинственности» этой книги и в каком-то искушении, а сугубо в позиции «государственного богословия» Восточной Церкви по этому вопросу: любое государство очень ревниво относится к появлению «конкурентов на царство»…

Из истории Церкви мы видим, что игнорирование Священного Предания ведет к отходу от святоотеческого учения о «первом воскресении», и замене его сложными экзегетическими конструкциями. Место Предания занимает «теологический титанизм», опирающийся на «личный высокий интеллектуальный и образовательный уровень», который желателен и, может быть, в отдельных случаях даже необходим, но лишь при отсутствии противоречия с церковным Преданием. Толкование Апокалипсиса в случае прямого игнорировании Предания Церкви превращается в игру «богословскими мускулами», в «фехтование» филологическими «шпагами», а то и просто в литературное занятие. Попытки обратить внимание на отсутствие связи аллегорического толкования «первого воскресения» с Преданием Церкви вызывают, как правило, раздражительную реакцию со стороны амилленаристов, не мыслящих рассмотрение этого вопроса вне якобы «научного подхода».

Ситуация поразительная: св. Ириней раскрывает «первое воскресение» согласно с апостольским преданием, но его голос не замечают; мнение же того, кто прямо говорит о том, что это его личное богословие, провозглашают «учением Церкви» по этому вопросу, не обращая внимание на то, что последний связывает свое экзегетическое построение с икономией. Между тем учение о «первом воскресении» есть, без преувеличения, ключ к Апокалипсису. Без буквального понимания «первого воскресения» Апокалипсис «захлопывается», теряет эсхатологическую перспективу, закрывает свои «пророческие уста». Возникает иллюзия повторов, возвращений. Стих 7 главы 20 Апокалипсиса непостижимым образом связывается с главой 13, вокруг которой образуется замкнутый круг.

Как итог такого рода аллегорической экзегезы «ключа Апокалипсиса» – появление богословских работ об Апокалипсисе в стиле «литературной критики». Вот что, к примеру, пишет автор работы «Красота в Апокалипсисе и красота Апокалипсиса»: «Построение Апокалипсиса многопланово, книга как бы переливается перед нами и, поворачиваясь к нам разными гранями, сияет разными цветами и обнаруживает все богатство своей драматургии. Красота здесь тесно сопряжена с глубиной. Это не красота туристической достопримечательности или музейного экспоната, предполагающая чисто внешнее созерцание или «фотографирование». Это живая и действенная красота, требующая для своего постижения активного вхождения в ее мир и творческого соучастия в ее раскрытии. Здесь нельзя не вспомнить мысль Дэвида Ауни, согласно которой характерной особенностью апокалиптической литературы является совмещение идеи откровения тайн с фактическим их сокрытием, так что именно читатель оказывается вынужденным путем глубокого погружения в текст проводить работу по подлинному открытию сообщаемой вести»[146 - Небольсин А. С. Красота в Апокалипсисе и красота Апокалипсиса. [Электронный ресурс] // БОГОСЛОВ.RU [научный богословский портал]. URL: https://bogoslov.ru/article/2607687 (дата обращения: 12.03.2021).].

Превращение Апокалипсиса в «литературный памятник» – это закономерный результат «теологического титанизма», базирующегося на противоречивом основании. Невозможно «подлинное открытие сообщаемой вести» Апокалипсиса и других эсхатологических мест Нового Завета без возвращения к учению Церкви о «первом воскресении», изложенному св. Иринеем Лионским.

В любом случае, вопрос, как представляется, ясный: амилленаристы не могут предоставить свидетельства, передающиеся непрерывно через Предание Церкви от Апостолов, доказывающие их правоту. Ключарь Апокалипсиса (св. Ириней) называет построения амилленаристов «увлечением еретическими речами», но «богословская машина» застряла в глубокой колее теологумена Блаженного Августина, высказанного исходя из потребностей икономии… Не спасает положение и то, что «вопрос о Царстве оборачивается ответом о Церкви»[147 - Николай Ким, священник. Указ. Соч. С. 322.], и что существует «неразрывная связь Евхаристии и Царства»[148 - Там же. С. 317.]. С этим, думается, никто никогда и не спорил. Вопрос в ином: «первое воскресение» – воскресение «духовного человека» в теле или аллегорическое? Будет сопровождаться это «первое воскресение» обновлением природы в «Иерусалиме» во «времена Царства» или нет? Будут «царствовать на земле» «цари и священники Бога» (Откр. 5:10) или это аллегория?

8

Послесловие

Сегодня в православной среде бытует убеждение, что по вопросу «воскресения первого» и «тысячелетнего царства» в истории Русской Православной Церкви не было никакого разномыслия. Но для богословов ушедшего века это был очевидный факт. Вот что сказал по этому поводу епископ Кассиан (Безобразов): «Образ этот является одним из самых трудных, если не самым трудным, в Апк. Древние толкователи переходили от его буквального понимания к самому утонченному спиритуалистическому толкованию. Последнее утвердилось на Западе. Склонность к буквальному пониманию держится до сего времени в русском богословии»[149 - Кассиан (Безобразов), епископ. Христос и первое христианское поколение. Париж; Москва, 1996. С. 340.]. Правда, современные богословы пытаются оспаривать это утверждение: «…Такой отзыв епископа Кассиана о взгляде на проблему тысячелетнего Царства в русском богословии можно скорее отнести к эмоциональному отголоску на взгляды некоторых богословов его времени, а не к действительному состоянию умов в Русской Церкви»[150 - Николай Ким, священник. Указ. соч. С. 7.], – пишет в своей книге «Тысячелетнее Царство» свящ. Николай Ким.

Надо заметить, что «действительное состояние умов» – понятие широкое. Во-первых, его довольно трудно определить. Во-вторых, пророчества Св. Писания, святых отцов говорят о том, что «действительное состояние умов» значительной части христиан будет, мягко говоря, беспечным перед Вторым Пришествием Христа, о чем и Сам Он сказал… В-третьих, вне всякого сомнения, мнение богословской школы и волюнтаристское включение этого мнения в учебный процесс тоже не в последнюю очередь влияет на «действительное состояние умов»… Во всяком случае, замалчивание того, что по вопросу «тысячелетнего царства» у богословов Русской Православной Церкви не было единодушия, тоже в определенной степени отражает «действительное состояние умов» в современной «богословской корпорации». Сделаем небольшой комментарий к мнениям богословов Русской Православной Церкви о «воскресении первом» и «тысяче лет». Но вкратце о тех, чьи мнения мы прокомментируем, с указанием источников, где оно изложено.

Первый автор, святитель Филарет Московский (1782 – 1867), думается, в представлении не нуждается. Свое мнение, которое, как уже указывалось выше, нужно отнести к разряду икономии, святитель Филарет изложил письменно, что он делал по своему обыкновению перед церковной проповедью, в «Слове на Успение Пресвятой Богородицы» в августе 1825 года. В 1874 году эта проповедь была напечатана во втором томе книги «Сочинения Филарета, митрополита Московского и Коломенского. Слова и речи».

Следующий автор – митрополит Макарий (Булгаков; 1816 – 1882), под редакцией которого в 1851 году вышел учебник «Православно-догматическое богословие», где было изложено мнение о «воскресении первом» и «тысячелетнем царстве», являющееся сегодня преобладающим в «богословской корпорации».

Третий автор – епископ Петр (Екатериновский) (1820 – 1889), известный духовный писатель, написавший, помимо прочего, «Объяснение Апокалипсиса». Работа епископа Петра «Объяснение Апокалипсиса» публиковалась частями (порою с задержками) в номерах журнала «Томские епархиальные ведомости»: во втором номере 1883 года начало, в семнадцатом 1885 года ее окончание. Мнение епископа Петра о «тысяче лет» было изложено в 1885 году в номерах 12[151 - Петр (Екатериновский), епископ. Объяснение Апокалипсиса Святаго Апостола Иоанна Богослова. Томские епархиальные ведомости. 1885 год: №12. С. 97-109. [Электронный ресурс]. Место хранения оригинала : Научная библиотека ТГУ // Томская областная универсальная научная библиотека им. А. С. Пушкина [сайт]. URL: http://elib.tomsk.ru/purl/1-2938/ (дата обращения: 12.03.2021).], 15[152 - Петр (Екатериновский), епископ. Указ. соч. 1885. № 15. С. 110-111. [Электронный ресурс]. Место хранения оригинала : Научная библиотека ТГУ // Томская областная универсальная научная библиотека им. А. С. Пушкина [сайт]. URL: http://elib.tomsk.ru/purl/1-2941/ (дата обращения: 12.03.2021).] и 17[153 - Петр (Екатериновский), епископ. Указ. соч. 1885. № 17. С. 142-143. [Электронный ресурс]. Место хранения оригинала : Научная библиотека ТГУ // Томская областная универсальная научная библиотека им. А. С. Пушкина [сайт]. URL: http://elib.tomsk.ru/purl/1-2943/ (дата обращения: 12.03.2021).] журнала «Томские епархиальные ведомости».

Четвертый автор – Жданов Александр Алексеевич (1860 – 1909), библеист, экзегет, перу которого принадлежит известная богословам книга «Откровение Господа о семи азийских церквах: Опыт изъяснения первых трех глав Апокалипсиса». Книга была издана в 1891 году. Хотя мнение Жданова по указанному вопросу очень краткое, но, тем не менее, оно резко отличается от мнения, общепринятого на сегодняшний момент.

И последний автор – Тернавцев Валентин Александрович (1866 – 1940), российский религиозный деятель, один из организаторов Религиозно-философского общества, чиновник Синода. Валентин Тернавцев написал «Толкование на Апокалипсис святого Иоанна Богослова», которое не было опубликовано. Однако сохранилась рукопись книги, часть которой почитатели творчества Валентина Тернавцева выложили в интернет[154 - См.: Тернавцев В. А. Эсхатология Апокалипсиса и традиционная эсхатология восточной Церкви. [Электронный ресурс] // Валентин Александрович Тернавцев [сайт]. URL: http://ternavcev.ucoz.ru/_ld/0/33_dJ1.docx (дата обращения: 12.03.2021). Место хранения оригинала: РО РНБ. 1000СОП.1968.30/11. Л.1-28 (информация с указанного выше сайта).], где мы и ознакомились с его мнением о «тысячелетнем царстве». Работу над книгой Валентин Тернавцев начал после Февральской революции и продолжал ее до своей кончины.

***

Как мы уже указывали, свт. Филарет свое мнение о «воскресении первом» основывает на предании Церкви о том, что Пресвятая Богородица удостоилась первой «воскресения первого». Это является для него свидетельством допустимости буквального понимания преткновенных строк. Следуя принципу икономии, свт. Филарет не стал раскрывать учение о святоотеческом «хилиазме», которое, безусловно, знал, так как особо почитал св. Иринея, епископа Лионского. Но он сделал очень важное дело: указал путь к решению этого вопроса через Предание Церкви, и показал, что святоотеческий «хилиазм» не противоречит Православию. Переход на стезю икономии свт. Филарет поясняет так: «Но кто разуме ум Господень (Рим. 11, 34)? Человек не ведающий, что породит находящий день (Притч. 3:28), может ли домогаться ведения о том, что родят веки, чреватые тайнами Божиих судеб? – Вышших себе не ищи, учит благочестивый мудрец, и креплших себе не испытуй: яже ти повеленна, сия разумевай, несть бо ти потреба тайных (Сир. 3:21-22). Повинуюсь опытному наставнику. Оставляю испытание таин будущаго, которых подлинно не столько истинное разумение потребно, сколько ложное опасно. Ищу разуметь только повеленное».

Объяснение замечательное своей парадоксальностью: из своего времени он видит, что для будущего пока не нужно «истинное разумение», но очень опасно ложное. Из этого следует, что святитель Филарет изложил контуры «истинного разумения», а далее собирается излагать «только повеленное», которое, разумеется, не ложное, но и не истинное относительно данных строк Апокалипсиса, а такое, которое устраняет действие «ложного разумения». «Повеленное» свт. Филарет видит в тех же стихах Откровения Апостола Иоанна Богослова: «Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом» (Откр. 20:6). Святость – это «повеленное», о ней повелел Сам Бог, призывая, «будьте святы, потому что Я свят» (1 Пет. 1:16). Так же есть повеление христианам искать и блаженства «под именем царствия Божия». Но раз Апостол Иоанн Богослов называет блаженными и святыми участвующих в «воскресении первом», то надо опасаться через неучастие в этом воскресении лишиться и блаженства. И это заставляет, по мысли свт. Филарета, «возобновить вопрос: что же есть воскресение первое?», на который он отвечает в духе Августина.

***

Сравним мнение св. Филарета и митр. Макария: первый ведет нить рассуждения, не отвергая Предания, второй же учительствует жестко в рамках полного отвержения святоотеческого «хилиазма»; мнение первого рождает жажду «исследовать Писание», мнение второго, по сути, – «приглашение на аутодафе»; первый будит мысль к познанию слова Божия, второй – загоняет ее в прокрустово ложе «учебного процесса».

Протоиерей Георгий Флоровский дает следующую характеристику богословию митр. Макария: «Есть что-то бюрократическое в его манере писать и излагать. В его догматике недостает именно "церковности". Он имеет дело с текстами, даже не со свидетельствами, не с истинами. Потому так безжизненно и неубедительно его изложение, внутренне не убедительно. Это – одни ответы без вопросов, – потому они и не отвечают, что ни о чем не спрашивается»[155 - Георгий Флоровский, протоиерей. Пути Русского Богословия. Вильнюс, 1991. С. 222.], – пишет прот. Георгий Флоровский.

Спору нет, что с точки зрения эффективности схоластического «учебного процесса», приветствующего «одни ответы без вопросов», мнение митрополитом Макарием изложено блестяще: врубается в память намертво. Но вопрос здесь вот в чем: разве позволительно вносить в школьный предмет то, что еще не исследовано церковной полнотой, и, тем более, выдавать это за догмат? Кто наделил митр. Макария этим правом? В биографическом очерке к книге «Введение в православное богословие», подготовленном по заказу издательства «Аксион эстин», приводится такой факт: «После издания «Догматического богословия» Святейший Синод поручил епископу Макарию составить учебник по догматике для семинарий. Книга была готова в том же 1853 году и отправлена на рассмотрение святителю Филарету Московскому. Митрополит Филарет продержал учебник у себя без всякого ответа до самой своей кончины»[156 - Макарий (Булгаков), митрополит. Введение в православное богословие. СПб.: «Аксион эстин», 2006. С. 13.]. Вне всякого сомнения, о забывчивости не может быть и речи: «Филарет молчаливо осудил Макария…»[157 - Георгий Флоровский, протоиерей. Указ. соч. С. 223.]. Что насторожило святителя Филарета? Думается, что схоластическая подача материала. Да, схоластический метод очень эффективный в плане научения, но он душит саму мысль, уводит ее от естественной жажды «исследовать Писания» в начетничество и фарисейство.