Горный дух

– Нет, – ответил старый волхв. – Сила моего голоса уже не та, что была прежде. Раньше я мог распевать песни о героях и богах весь день напролёт, а теперь дыхание уже не то. Тебе поведает сей сказ старая книга, в которой я его записал. Возьми её! – И старец подал большой фолиант со страницами из коровьей кожи. – Отсюда ты узнаешь многое.

– Благодарю тебя, мудрец седой! – ответствовал чужестранец. – Вовек мне не оплатить твоей щедрости.

– Оплати её вот чем, – рёк волхв, – донеси это сказание в свои земли. Пусть слава Итилмира разносится по свету, пусть воспевается его мужество и благородство! Мне же надо отдохнуть. Сон смежает усталые веки.

– Недолог век человеческий! – сказал Ведан. – Немного лет отпущено вам, и старость приходит быстро и внезапно. Но моя память помнит великое множество этих недолгих жизней. Теперь же мне пора расправить крылья по ветру – гроза закончилась, и путь для полёта свободен.

– И куда ты полетишь?

– Далеко-далеко, – ответил ворон. – Туда, куда вам никогда не забрести ни на своих ногах, ни на добрых конях. Прощай, чужестранец, и ты прощай, Велебор! – И каркун чёрный взмахнул крылами и улетел прочь из уютного вертепа.

И пока старец ушел обратно вглубь пещеры спать, а ворон полетел по своим делам, покрытым пеленой тайны, человек открыл книгу и, усевшись поудобнее у трескучего костра, одарявшего вертеп уютный теплом, принялся читать. Неизвестно, прочитал ли он всё в один день или окончил чтение, уже будучи на своём корабле, а может, в своих землях, но именно таким образом славное сказание донеслось до отдалённых краёв.

Глава 1. Когда померк цвет народа

Здесь начинается сказание об Итилмире, вот где будет раздолье моим словесам! Воссядьте же у очага и внимайте! Доподлинно известно, что почти все события сего сказания происходили в Смарагдовых горах. И стояли эти горы с шапками со снежными, как богатыри, увенчанные серебряными шеломами, или как волоты древние, чьи головы давным-давно покрылись сединою. Стояли они уже долгое время, потому успели немного разрушиться под натиском ветров буйных и свирепых дождей. Но были ли те горы молоды али стары, покрыты серебристой вуалью снега и льда али нет, да только вот для народа горцев, жившего там, не было ничего прекраснее их.

К северу от поселений княжества горцев Рухрога обитали асилки – племя великанов. Они жили общинами или поодиночке, в основном их жилища находились высоко в горах, и добраться простым людям туда было тяжело. Большинство великанов были грубыми и неотесанными настолько, что порою забывали, что сами вчера делали. Но я не буду кликать на себя беду, а то мало ли, придётся встретиться с каким-нибудь сильномогучим асилком, а он скажет мне, что я напускал на его род хулу. Посему я скажу и скажу правду, что среди асилков высоких встречались не только такие, что в голове сплошь хлебный мякиш, но и весьма умные великаны, притом такой вышины, что были выше леса стоячего и чуть ли не упирались затылком премудрым в ходячие облака. И бороды таких мудрецов порою достигали нескольких сажен и спускались с их лица, словно заросли, будучи при этом жёсткими, как ветви дубов. Но главное, что у асилков – больших или малых, умных или глупых, как яворовое полено, – в лапах бывали дубины толщиною с вяз, а порою даже и тяжкие палицы.

В высокогорьях и мрачных пещерах Смарагдовых гор обитали также нелюди – древнейшие племена существ, чьё телосложение отличалось невероятной громоздкостью и коренастостью, а лица сохраняли отпечаток дикости и грубости, о чём свидетельствовали огромные надбровные дуги и скошенные подбородки. Благородные предки горцев, называвшие себя арихейцами, чьё имя унаследовали и сами горцы, встарь истребили многих нелюдей и загнали оставшихся высоко в горы и глубоко в пещеры. Там эти ночные охотники пребывали уже долгое время, тая злобу и ненависть и мечтая о возвращении своих былых владений. В сумерки, во времена, когда солнце красное заволочено грозными тучами, а порою и в неясные дни, когда мгла стелется по земле волнистыми прядями, нелюди, случалось, без всякой опаски спускались в горные долины и нападали на прохожих, похищая их и затем пожирая в своих тёмных пещерах. И доныне рассказывают ещё о том, как под покровом туманов эти злые порождения камней уволакивали одиноких путников, сбившихся с пути, в своё мерзкое царство. Совершенно бесстрашными нелюди бывали в беззвёздные и безлунные ночи. Когда же тёмные просини неба были пронизаны звёздами алмазными и когда сияла бледнолицая луна, они всё-таки были далеко не так храбры.

Но самыми ужасными и опасными созданиями в Смарагдовых горах были змеечудища. Бывали среди них как некрупные змеёныши, так и огромные крылатые змеи. Последних было не так много, и они, как правило, обитали в пещерах, коими особенно изобиловали восточные склоны гор. Эти древние змеи были разумны и хитры и оченно любили чинить всевозможное коварство, подлость, убийства и прочие мерзости. Но их потомки постепенно вырождались, если не в размерах, то в обладании искрой мысли, и родившиеся совершенно недавно зачастую вовсе были лишены всякого рассудка и разума. Они представляли из себя некий сорт крылатых животных. Тем не менее змии всё так же могли без всякого повода осыпать жаром-огнём встречного человека или даже асилка, а могли и сжечь искристым пламенем целый город. Посему много людей и даже великанов испытывало страх перед этими созданиями, если не считать тех древних исполинов, ходивших под самыми облаками, столь высоких, что на них порой селились ласточки и даже сизогрудые орлы. Ежели случалось, что змии огнедышащие прилетали на поля с посевами, то они беспощадно их выжигали, и всё пропадало: и ярица, и колосистая рожь. Коли же встречали они отары овец, то и от скотины мало что оставалось. Те воины и отчаянные витязи, что нападали на змеев, обычно превращались в груду костей. Но вскоре среди народа горцев появились и настоящие мастера своего дела – змееборцы, благодаря которым поголовье этих чудищ, особенно мелких змеёнышей, на западных склонах удалось заметно сократить.

Однако полно болтать о всяких мерзких тварях. Пришло время послушать и о пригожих созданиях, а таких тогда было достаточно. Но не думайте, что я поведу свою речь напевную о всяких нелепых зверушках! Нет, я скажу слово о сынах Солнца и Земли. Родилось большинство из них как раз в ту самую пору, как благодатные солнечные лучи озарили молодую Землю. Но не столь важно, как они явились на свет, гораздо важнее, что все Земнородные дети получили под свою опеку разные земли, а потом и воды, и леса, и даже горы и подземелья, а кроме того, им была дарована сила. И многие распорядились ею во благо, а иные по своему усмотрению. Так появились вековечные деды, волоты славные, прекрасные девы-водяницы и жёны, наделённые мудростью – все они полюбили более всего на свете создавать что-то новое и творить прекрасное на просторах юного мира. Вместе с ними были рождены и лешие, водяники, зыбочники, матохи и прочие неказистые на вид создания, внутри которых иногда гнездились ненависть, коварство, жажда убийства или просто желание напроказничать.

Рихог, столица Рухрога, расположился в обширной долине, защищённой с севера и юга двумя горными отрогами, с востока же он упирался в горную гряду Смарагдовых гор. Город делился на три конца – Торговый, Нижний и Вышний. Торговый конец был первым, он находился прямо на входе в город между двух отрогов. Сюда свозились товары с окрестных деревень и даже из страны карлов и Бусого леса. С севера торговцы привозили янтарь и напитки Деда-Пасечника, а также другие изделия благих сынов Земли и Солнца. На обширной площади всегда кишел народ, а крикуны-торговцы вопили свои кричалки. Следом за Торговым концом следовал Нижний – это была часть города, населённая простым людом, жившим в срубных избах в один этаж. Вышний конец следовал за Нижним – эта часть стольного града возвышалась на холме, к которому сквозь все другие концы вела прямоезжая дорога – Срединный Тракт. Именно в Вышнем конце находился загадочный Хоровод Камней – по всей видимости, когда-то это было святилищем древних волотов или ещё какого-то просвещённого племени, которое сгинуло ещё до того, как арихейцы пожаловали на эти земли. Помимо этого таинственного сооружения, в Вышнем конце стоял княжеский дворец и дома именитых горожан – как правило, воинов-дружинников и змееборцев.

В ту пору юный Итилмир из знатного рода Хванира играл на улице с другими детьми. Да, имена у людей тогда были очень благозвучны, да и язык в ту пору звучал так, будто звуки извлекались не из уст, а брались от водицы бурливой или из яровчатых гусель. Итилмиру было всего пять лет, и он сломя голову носился по улицам Вышнего конца, увлекая за собой своих друзей. В его руках красовался маленький деревянный меч, сработанный для детских игр и забав, в то время как у его лучшего друга Хоробрита из рода Ярира был милого вида лук и даже набор тупых стрел.

– Итилмир! – вдруг прозвучал женский голос, и из окна красивого двухэтажного дома высунулась русоволосая женщина: в блеске дневного солнца её голубые, как синь моря, глаза наполнились чарующим светом. – Ступай к обеду!

Итилмир попрощался с друзьями, обещая выйти, как только поест, и, размахивая мечом и издавая звуки весёлые, которые в его представлении должны были сопровождать взмахи верного клинка, побежал к своему дому. Дом был прямоуголен и продолговат, а в середине лицевой стороны находилась главная дверь, украшенная старинной резьбою. Крышу соломенную венчала деревянная голова изящного лебедя, тоже с великолепными узорами. Лебедь был символом рода Хванира и красовался не только коньком на крыше, но и на боевых знамёнах достославного семейства.

Тем временем Итилмир прискакал к столу, за которым уже сидели все члены его семьи. К слову, семья его была старшей во всём роде Хванира. Во главе стола сидел отец удалый, чьё имя было Кремлемир, – статный муж сорока лет, с угловатыми, выдающимися чертами лица и волевым подбородком, покрытым рыжеватой бородой, с серыми, как сталь, глазами. Он смотрел в окно – казалось, думал о чём-то важном. Рядом с ним сидела его жена Ольбеда, мать Итилмира, которая не столь давно звала его к столу. Черты её лица были тонки и изящны, а шея – длинной и красивой словно лебяжья. Также за столом сидели два старших брата Итилмира – Дорогаст и Средомир – первому было двадцать лет, а второму восемнадцать. Дорогаст унаследовал от отца бороду рыжую и угловатые черты лица, а от матери – спокойный нрав и очи ясные, голубые, что небесная синь. Он был рассудительным и задумчивым человеком, в то время как его брат Средомир, обладавший столь же изящными и красивыми чертами лица, что и мать, напротив, был чувственным и яростным.

– Надо собрать всех гридей князя и созвать ополчение! – воскликнул он, и в его серых глазах вспыхнула ярость. – Эти проклятые нелюди совсем обнаглели! Позавчера задрали целое стадо овец, а вчера пропала жена Брадовита. Сегодня её нашли. Обглоданной до костей!

Итилмир тем временем сел за стол.

– Умерь свой пыл, Средомир, – промолвил отец семейства. – Ты должен подавать пример своему брату, а сам приступаешь к обеду, не поблагодарив богов за щедрые дары.

– Славься, Сварговит! – произнес Средомир. – Но не кажется ли тебе, отец, что пора созывать воинов в поход?

– Кажется, – подтвердил Кремлемир, вздохнув. – И полагаю, князь сам скоро примет такое решение.

– Промедление может стоить многих жизней! – вставил свое слово Дорогаст. – Однако, думаю, ещё рано полагать, что мы промедлили. Эти твари не соображают толком. Вряд ли они могут причинить какой-то существенный урон нашему славному государству.

– Да, – кивнул головой отец. – Если наши предки, даже истерзанные войной, с лёгкостью загнали этих нелюдей в горы и пещеры, вряд ли эти твари способны на что-то опасное сейчас. Но и немногие смерти – всё же смерти. Кто вернёт жену Брадовиту? Или хотя бы то стадо овец? Так что тут Средомир прав: надо уже разобраться с этими тварями раз и навсегда.

– Извести под корень всех – и дело с концом! – заключил сам Средомир.

– Нам незачем истреблять все их племена, – рассудил отец. – Наше дело – защищать свой дом, а не врываться в чужие.

– Но именно это и сделали наши предки – ворвались в чужой дом и захватили его! – продолжал сын. – Так что теперь придётся выбирать…

– Полно этих разговоров! – прервал его отец. – Мы обсудим это с князем. Наш славный род Хванира всегда отличался сдержанностью и мудростью, а потому не следует спешить с выводами.

Итилмир, пока ел, внимательно слушал разговоры старших, но его больше заботили свои дела и мысли, чем какие-то там нелюди из глубоких пещер. Казалось, это очевидно далёкие события, которые его не коснутся, ведь рядом была семья, не лишённая воинов доблестных, которые всегда готовы были встать на защиту родного очага. Это внушало спокойствие и чувство уюта, несмотря на любые неприятности.

После обеда Итилмир снова отправился на улицу и бегал, играя в разные игры, до самого вечера. Вместе с ним были Хоробрит и ещё несколько детей. Они рассекали улицы, лишённые всяческих забот и трудностей жизни. Это была та самая пора туманного детства, которую, как правило, отчётливее и ярче прочих периодов жизни помнят люди. Солнце ярое тем временем клонилось к заходу, засевая облачное небо цветами крови. И вот оно скрылось за горизонтом, и Итилмир решил, что пора возвращаться домой. Вместе с Хоробритом и двоюродным братом Белеором, ещё одним потомком рода Хванира, они пошли к своим домам, которые располагались в Вышнем конце недалеко друг от друга. Им предстояло пройти около ста сажен, как вдруг из-за поворота вылетела женщина, крича во всё горло. Мальчишки, испуганные зрелищем, замерли на месте, а вслед за женщиной выбежало ужасного вида создание – косолапый нелюдь с вытянутой, словно бы волчьей головой с бугристым первобытным черепом. В руках могучих у него был каменный топорик. Мгновение! – и он размозжил им голову той женщине.

Итилмир и его друзья в страхе бросились со всех ног – прочь от заметившего их нелюдя. Тем временем заголосил призывный рог. Со всех сторон послышались крики ужаса и отчаяния: женские, детские, мужские… Дети бежали без оглядки. Они свернули с прежнего пути, но старались держать направление в сторону своих домов. С холма Вышнего конца они видели, как некоторые дома Нижнего конца уже пылают ярким огнём и чёрный, как сама ночь, дым взмывает в мутные небеса. Там, внизу, пламя жаркое уже вовсю трещало и лизало тёплый летний воздух. По всей видимости, нелюдь не погнался за тремя мальчиками – его кто-то отвлёк или у него были иные замыслы на эту ночь.

– Что это значит? – проговорил вдруг Белеор. – Это нелюди?

– Да! – ответил ему Итилмир. – А что, ты сам не видишь, что ли? У этого башка была что пивной котёл, меж глаз стрела, а то и две лягут! – Тут он, конечно, преувеличил.

– И что же нам теперь делать? – заикаясь, продолжал Белеор. Итилмир увидел, что его друг уже вовсю плачет.

– Надо идти к нашим домам! – вставил своё слово Хоробрит. – Там безопасней будет, чем носиться по улице. Нас так того и гляди сцапают.

– Соберись, Белеор! – вскрикнул Итилмир, видя, что тот совсем не держит себя в руках. – Всем страшно, но нельзя сейчас отчаиваться. Пошли!

Белеор пришёл в себя, и друзья, стараясь не шуметь, продолжили путь. Мимо них то и дело пробегали какие-то люди – в домах срубных зачастую был слышен шум и отчаянные крики. Туда уже забрались нелюди кровожадные, убивая хозяев и домочадцев. Тем временем призывные рога уже зазвучали со всех концов, созывая гридей княжьих, воинов благородных родов и смелое ополчение. Полем боя был весь город, весь Рихог.

Когда мальчишки были почти у цели, их встретил Кремлемир, отец Итилмира. Он шёл с двумя старшими сыновьями и дюжиной других витязей из рода Хванира. Дорогаст держал в руках копьё долгомерное со знаменем своего рода, на котором был вышит прекрасный лебедь на синем поле. Средомир был вооружен мечом коротким, который покоился сейчас в ножнах, и верным луком. Не успел Итилмир радостно воскликнуть, увидев отца-родителя и братьев славных, как с тетивы лука Средомира сорвалась стрела, пронзив какого-то дикаря, что нёсся за детьми.

– Итилмир! – позвал отец. – Бегите сюда! Средомир! Отведи их в дом и стереги там вместе с нашими.

Не успели дети и промолвить что-то, как Средомир подтолкнул Итилмира и побежал вместе с ним к дому, оглядываясь и подгоняя остальных. Хоробрит только сейчас заметил, что всё ещё сжимает в руках свой игрушечный лук. Как забавно это смотрелось!

В то время как Средомир и дети бежали к дому, отец и Дорогаст вместе с витязями отважными поспешили на помощь к другим воинам, что уже бились с толпами озверевших дикарей на улицах Рихога.

– Слава Сварговиту! – кричал Кремлемир. – Не страшитесь этих грязных порождений бесов! Смерть в бою – наш путь наверх! Не срамите крови Ариха пред незримыми Лебедиными девами! Пусть они воочию увидят наши подвиги и нашу смелость!

– С Небом в сердце! – восклицал Дорогаст, произнося девиз своего рода.

В темноте слышался лязг стали и крики раненых. Воители рода Хванира врезались в толпу дикарей, окружившую отбившихся от своих товарищей дружинников. Вооружённые, закованные в лучшие стальные доспехи, они, разя врагов мечами грозными, вскоре потеснили нелюдей, размозжив десяткам из них буйные головы. Остальные дикари устрашились и пустились наутёк от доблестного отряда под предводительством Кремлемира. Синее знамя с белоснежным лебедем собрало вокруг себя много витязей, которым отец Итилмира велел идти от дома к дому и гнать прочь всех нелюдей, что успели ворваться внутрь. Так этим отважным горцам удалось спасти множество невинных жизней.

Распахнулись ворота тесовые княжеского дворца, и из них вышел сам князь Тагнарах в шеломе высоком, блистающем в огне светочей, что несли его гриди, в броне кольчатой и с арихейским мечом в руке – тем самым, с которым на эту землю пришёл его стародавний предок. Вместе с правителем были его отборные дружинники. К тому времени на холм в Вышнем конце, на котором стоял княжеский дворец, уже стекался народ, искавший защиты, и потому князь и его воины растолкали людей, и прошли вниз по Срединному Тракту. Нижний конец уже весь горел, точно спичка, и обезумевшие нелюди носились там, гоняясь за скотиной и не успевшими спастись горожанами.

– Трубите в рога! – воскликнул князь Тагнарах. – Созывайте наших воинов!

Трубачи усердные затрубили в рога. По ночному Рихогу пронёсся громкий призыв, на который явились все, кто держал в руках оружие и готов был обороняться, в том числе и Кремлемир со своими витязями.

Перекрыв по указу Тагнараха вход на холм к дворцу и к домам, уже очищенным от дикарей ужасных, воины принялись освобождать прочие улицы. Большинство нелюдей оказалось именно на этих улицах, располагавшихся к северу. Там они собрались целыми ватагами и, рыча и издавая харкающие звуки на своём отвратительном наречии, готовились к битве насмерть. Все эти косолапые, коренастые существа были вооружены копьями и топорами, одеты в какие-то меха и непонятное тряпьё, а лица их страшные были изрисованы красной краской, а быть может, и кровью. Горцы к тому времени были уже готовы к борьбе. Они собрали строй из длинных щитов и копий, позади которого разместились стрелки меткие, палившие в дикарей из тугих луков. Впереди шеренги витязей, призывая их на бой, шёл сам князь Тагнарах, а по правую его руку двигались Кремлемир с Дорогастом, нёсшим гордое знамя рода Хванира.

Тем временем Итилмир и его друзья, которых вёл Средомир, были уже у стен своего дома. Конечно, для Хоробрита и Белеора это не был их дом, тем не менее именно в нём все собирались спрятаться и переждать бойню. Неподалёку на дороге в малиновом озере крови лежал мёртвый человек, бесчестно убитый дикарём в спину. Его очи отверстые, лишённые искры живой, смотрели куда-то вдаль сквозь сущее. Тут дверь в дом отворилась: её открыла русокосая Ольбеда, мать Итилмира, вооружённая мечом и дубовым щитом синего цвета, на котором красовался всё тот же лебедь. Рядом с ней был верный охранник Брадовит, которого приставил к ней муж.