Спички

И не отдал наш Ёсич кредита, и чисто в девятке,
Как сказала завскладом, умчал его нохча – бандит.

Говоря это, вдруг поднял, как у младенца больного
Бык глаза на меня… и – давай наливать водку снова.

Ну так, Суслик на днях отзвонился… прошло десять лет.
Всем – и Лёве, и мне, и Мартышке… зовёт на обед.

3.

И вздохнул неказистый гигант, как грудное дитя…
«Мы с Сусликом встретились с гаком лет десять спустя», —
Зашептал покаянно, – «на рынке одной из окраин,
Где, знаешь ли, с рыбой живой то ли чан, то ль бадья
Пластмассовая», – пьяный кашель, и всхлип… – «встал хозяин:

– Нам парочку карпов вот этих, красулей, – давай» —
Так Ёсич носатому весело кажет кавказцу —
Сегодня мы рыбу, апостолы! Не унывай,
У нас Благовещенье, мы протчую вкусность на Пасху…

«Хатите, два штучка пачищу за сорок рублей», —
Спросил нас носач. – «Да, почисть. Только раньше убей»…

Тут паузу сделал «апостол» и водки глотнул,
Потом продолжал на корявом своём воляпюке,
Простецком московском жаргоне трындеть, так заёрзав, что стул
Под ним заелозил по кафельной плитке, и звуки
Мешали мне слушать, но я не сказал ничего,
Я ждал чуть брезгливо, чем кончится притча его.

Охранник продолжает:

4.

«Ну… Ёсич поморщился: «Участь я вижу мою» —
Продолжил охранник, – «не чувствую больше, мол, боли —
Как с рыбы вначале, содрали в тот день чешую,
Как ей, после выдрали жабры, живот, мол, вспороли.

Карп думает, будто плывёт, хвост дрожит, плавники
Шевелятся… нет, ему плыть, как по водам вам топать!
Он будет изжарен вдали от пруда и реки,
Идёмте же, нам вчетвером предстоит его слопать».

И рыбу в пакет непрозрачный кавказец швырнул,
И вывесил Ёсич улыбку свою – шире скул.

5.

И велит Суслик в кухне Мартыну:
– Мартыш, подсоби, —
В муку соль вмешай, перед жаркой посыплешь ей карпа, —
Оно не сложней, чем пилить и мутить из деньги
Себе на чаёк – да чего ж это ты – без азарта?!

А ты – бык продолжил – (сказал Суслик благостно мне) —
Порежь, брат, хребет поперёк, попили кругляками, —
Товар не со зла попилил ты, и не по вине —
А просто что делать, твой шеф же в лесах, с бандюками!..
Ты же, Лёва,
поставь сковородку на сильный огонь —
И лей в неё масло, когда та «тефаль» раскалится,
Как ложь в мои уши ты лил…
Был один, стал другой
Из вас, хлопцы, каждый. Не бойтесь, я не Монтекристо,

Не мститель я, мальчики, всех созываю к столу,
Кормлю от души, хоть прошу не серчать – без размаху.
И прошлое видится мне как сквозь некую мглу
За этою гранью – он рек, расстегнувши рубаху…

Шрам яркий на рёбрах – лиловый с багровой каймой —
Невольно потрогав, наш Лев прошептал: «Бог ты мой»!
Тут – бывший хозяин сказал: «Карпа, парни, берите,
Вино вам, и хлеб – что же как не родные сидите?

Глаз вон – тем, кто старое всуе начнёт поминать,
Два глаза долой – кто посмел о былом забывать».

Боялся, что делать, я пьяной истерики после
Такого рассказа, но «бык» обошёлся без позы,
Лишь вскинул глаза на меня. Водки налил, хлебнул,
Качнул стул скрипящий и плешь очень низко нагнул.
Мне – страх – его слог неприятен, но повесть такую
Не вдруг позабудешь, вот, я её и – публикую.

Октябрь

Октябрь, и мох,
Октябрь, и лист засох.
Октябрь, и вздох,
И на дверях замок.

Сейчас ко мне
Навстречу порх! – глухарь,
Вьявь, как во сне,
В березовую хмарь.