Лунная дева

– Значит, её тень и есть активатор ключа, – заключила Мердина. – Но кто она, Дьюол, есть идеи?

– К сожалению, пока нет, но работаю над этим.

– Тогда продолжай, я само внимание, – разрешила Мердина.

– В текстах ещё фигурирует тот самый час – икс, попробую на память: «Когда чаша ночи ополовинит себя и весы замрут в равновесии, тогда золотой луч пронзит лоно Матери и двое обручённых тайной пути станут одним у четырёх перекрёстков дорог и тот один выберет путь десяти».

– И что ты обо всём этом думаешь? Только без лишних фантазий, – пронзила его взглядом Мердина.

– Совсем без фантазий не получится, этот вариант ещё сырой и требует доработки, – предупредил мужчина.

– Ладно, говори, как есть, – усмехнулась она.

– Я думаю, что этот час – икс есть начало полной трансмутации планеты. Тексты лишь подтверждают неизбежное, когда откроется информационный накопитель – планета будет вырвана из трёхмерности, такой исход был спланирован заранее, и теперь осталось гадать, когда это произойдёт… Скорей всего, равновесие означает весеннее равноденствие, но опять же не ясен год, двое обручённых тайной – это, возможно, два диалектических начала ставшие одним целым… Мердина, если всё так, то это же смерть человеческой дуальности, возможность свободного выбора. Ну а путь десяти… хм, это пока лишь мои грубые намётки.

– Договаривай, если уж начал, – произнесла Мердина, видя, как замялся её собеседник.

– Хорошо, версия такова – если смотреть схематично, то четыре перекрёстка – это не что иное, как квадрат, если пронумеровать и сложить все его стороны, то получается число десять, потенциально оно содержит в себе весь однозначный числовой ряд, а с его помощью уже можно набрать любую комбинацию чисел. Вполне вероятно, что тексты намекают на портальную развилку пространственно-временных измерений, на врата в разномерные сферы. И если это так, то нам с тобой Мердина нужно успеть попасть туда заранее, иначе они выпустят огонь и ловушка захлопнется.

– Выводы интересные, даже очень… но, ты прав, сыроваты они. Так, что же мы имеем: обрывки легенды, наша девочка, и твои предположения, где пока больше домыслов… не густо, не густо. Дьюол, а ты уверен, что в этом наше спасение?

– А разве лучше прозябать на мёртвой планете, предложенной нам Собором? По крайней мере, у нас есть шанс вырваться на свободу, а если повезёт, то, может, присмотрим и новую обитель.

– Твой замысел очень рискованный, однако не лишён смысла. Но сначала нам нужно разобраться во всех тонкостях этой легенды, чувствую, подводных камней в ней хватает.

– Согласен, опасность есть. Да, прежде чем лезть в пасть дракона нужно всё хорошенько проверить и обдумать. Я уже занимаюсь этим.

– Дьюол, ты проделал неплохую работу, но этого мало, мы лишь в начале пути. Теперь нам нужно всерьёз заняться нашей девочкой и всем, что с ней связано, нужно собрать воедино все фрагменты этой мозаики и увидеть картину в целом. Так что будем вместе разгадывать этот замысловатый ребус.

– С легендой можем приступить хоть сейчас, все тексты прошли специальный анализ, мы даже взяли несколько фрагментов скальных пород с надписями, чтобы выявить их подлинность, теперь я могу смело утверждать, что вся рукопись соответствуют оригиналу того времени. Ты можешь лично в этом убедиться и ознакомиться с фотографиями, тексты уже переведены на современный язык.

– Непременно, но чуть позже. И ещё, Дьюол, нам не стоит посвящать кого-то в нашу маленькую тайну, пускай она пока побудет между нами. Ты не возражаешь?

– Ни в коей мере, Мердина, мы же теперь союзники. Или ты не уверена?

– Моё решение окончательно. Но мы можем стать ещё ближе, мой Дьюол, если ты заслужишь моё доверие, – томно произнесла женщина, проведя тонкой рукой по его щеке.

– О таком я даже и не мечтал… нет, лгу, мечтал, но не надеялся, – несколько растерянно проговорил он.

– Мой милый Дьюол, твоя мечта очень скоро может сбыться, если не разочаруешь, конечно. Что ты намерен делать дальше?

– Об активаторе ключа я уже говорил, в ближайшие дни мы постараемся вытащить из девочки эту тайну, а потом займёмся самим ключом. Кроме того мои «охотники» подслушали последний разговор посредника с пришельцем, из которого я сделал вывод, что подсказка о Двуликих Вратах находится в той самой картине нашего художника. Я уже распорядился, чтобы её доставили ко мне.

– Хорошо, Дьюол. Я выпрошу у Ханмары кураторство по этому делу, и сама буду докладывать избранным. Какое-то время мы сможем их водить за нос, пока у них есть в разработке более перспективные варианты, но если они не оправдают себя, о нас вспомнят и спросят сполна. Мне бы очень не хотелось до этого доводить.

– Я активизирую свои усилия, Мердина, обещаю.

– Да уж постарайся. Я же не зря сделала ставку именно на тебя, зная твою хватку. Так что – дерзай! И держи меня в курсе всего нового, меня интересуют даже незначительные мелочи, я в твоём распоряжении в любое время дня и ночи.

– Конечно, Мердина.

III

Они так и просидели до самого утра, тесно прижавшись друг к другу, чувствуя между собой какую-то необъяснимую близость. Но чувства девушки были, скорее – дружескими, сестринскими, чего нельзя было сказать о Полянском.

Уже ближе к пяти часам Татьяна чуть ли не силой уложила подуставшего Валеру в постель, пообещав навестить его вечером, и отправилась к себе.

Татьяна проспала около двух часов и занялась своими обычными утренними делами, хотя мыслями уже находилась в больнице с Вадимом. Это решение возникло у неё неожиданно и с каждой минутой только усиливалось. Позвонив на работу Ирине, чтобы та подстраховала её до обеда, Татьяна заказала такси и через пять минут уже стояла в готовности у подъезда.

Пройдя по коридорам и этажам больницы до отделения реанимации, она нажала на дверной звонок. Ей открыла дежурная сестра.

– Что вы хотите? – прозвучал её законный вопрос. – Здесь посторонним вход запрещён.

Пристально поглядев в её глаза, Татьяна спросила:

– Здравствуйте. Вадим Карсанов здесь лежит?

– Да, здесь. А вы его родственница?

– Нет, но мне нужно к нему.

– Да вы что, девушка, это же реанимация, сюда даже родственников не пускают!

– Вы не поняли, мне нужно к нему, – настойчиво повторила Татьяна.

Сестра хотела ещё что-то возразить, но не смогла. Взгляд Татьяны всё глубже и глубже проникал в сознание женщины, пока та не пропустила её внутрь. Она молча сопроводила Татьяну до палаты, где лежал Карсанов, и так же молча ушла по своим делам. В палате находилось несколько специальных кроватей, на которых лежали спящие люди, и девушка даже не сразу узнала Вадима. Его голова была перевязана, а тело основательно упаковано в гипсовый корсет. Кроме капельницы к его груди и рукам были подключены какие-то датчики с проводами, тянувшимися к сложному электронному прибору. Прихватив стульчик сестры, Татьяна присела возле кровати Вадима.

Она впервые вот так глядела на человека, душа которого была далеко отсюда.

Татьяна хотела понять, где она сейчас, девушка чувствовала в себе силы помочь ей, но пока не знала, как это сделать. Не найдя ничего лучшего, она взяла руку Вадима и попыталась ощутить слабенький маячок его сознания, чтобы слившись с ним отыскать ускользающий след его жизни.

– Помоги мне, Вадим, пожалуйста, помоги, – прошептала она, уже чувствуя, как последние часы его жизни вспышками проявляются внутри неё…

Она стояла посреди безлюдной улицы незнакомого города уже погрузившегося в вечерние сумерки. Ей казалось, что звуки навсегда покинули этот город вместе с людьми, а окна домов сроднились с безжизненной темнотой. Здесь не было ни грязи, ни мусора, а только какое-то запустение и тоска, безысходная тоска.

Озираясь, Татьяна побрела дальше по улице пытаясь осмыслить происходящее:

«Мне кажется – это часть его прошлого, его боль и одиночество… он часто плутал в нём и никак не мог найти выхода. Днём было проще, заботы хоть как-то отвлекали, он забывался на время, а с наступлением ночи всё менялось, сны терзали его душу невыносимым одиночеством».

Татьяна припомнила, как в ту самую ночь их дружеского пикника он буквально умолял её, чтобы она не отталкивала его, не оставляла его одного. Ему просто хотелось немного тепла и понимания, а она так и не поняла.

«Кто же залез к нему в душу, кто так унизил её и растоптал? И он не выдержал… не выдержал и сломался. Сильный мужчина с такой ранимой и несчастной душой».

Пройдя два или три квартала, она разглядела впереди небольшой мостик, под которым протекала речушка, разделявшая город на две части. Татьяна подняла к небу глаза, но кроме бледной одинокой луны ничего не увидела. Здесь даже не было звёзд. Луна висела над самым мостиком и освещала его вместе с небольшой полоской реки. Татьяна отметила про себя, что за её спиной, откуда она пришла, всё ещё были сумерки, а за мостом уже сгустилась непроглядная тьма. Подойдя ближе, Татьяна увидела Вадима. Он стоял посредине моста и глядел в сторону другой половины города.

– Вадим! – позвала она. – Ты меня слышишь? Вадим!

Но ответа не последовало, казалось, что он уже был в другом мире, где не слышны человеческие голоса. Татьяна сделала несколько шагов по мосту и только сейчас увидела, что происходит на той стороне. Тьма словно ожила, ощетинилась сотнями, а может, тысячами теней, тянущих руки к Вадиму. Они тоже звали его.