Предпочитал спокойно жить,
Старался дружбой дорожить.
Вражда была Роману в тягость,
Ведя с Евстратом разговор,
Он испытал большую радость
В надежде прекратить раздор —
Ведь можно всё начать сначала…
Но стоило им разойтись,
Как мысль иная прозвучала:
«Ну что же ты, Роман? Окстись!
Ведь существуют два Евстрата:
Один общителен и мил,
И я любил его, как брата;
Другой жесток, как крокодил,
И с ним нельзя договориться —
Он свой мирок отгородил,
И я случайно угодил
В него, нарушив все границы.
Беседа наша – часть игры,
Что с нами он, шутя, играет,
Поскольку слишком презирает…
Быть добрым может… До поры…»
5
А по прошествии двух дней
Евстрат вернул тридцать рублей
Всем, у кого на день рожденья
Он деньги взял по принужденью.
Жидков за «жадность» поплатился —
Его Арапов сторонился:
Едва с вопросом приставал
Жидков – он тут же убегал…
Роман почувствовал подспудно:
Онучину совсем не трудно
Коллегам противостоять
И на Арапова влиять:
«Арапов глуп, он убеждён,
Что все бездельники, тупицы,
А кто умён, так это он.
И в эти узкие границы
Он с радостью нас поместил.
Он хочет, чтобы так и было,
Его душе и сердцу мило
Узнать, что кто-то «начудил».
И он за это не накажет,
Раз этот факт его взбодрил, —
Словцо обидное лишь скажет,
Как он не раз нам говорил.
Но не дай Бог ему услышать,
Что кто-нибудь посмел повысить
Свой уровень, свой интеллект —