Перед владельцами завода
Бессменно выступал Гудков…
Но нынче изменилась мода.
Гудков вдруг сразу как-то сник,
На задний план был отодвинут,
Доклад готовил временщик —
Арапов (и Евстрат… незримо…).
Гордей, известный паникёр,
Животный страх смешал со спесью,
Его безудержный напор
Всех выводил из равновесья.
Он всех нещадно подгонял,
Не позволяя в тему вникнуть,
Сам ничего не понимал —
Зато был важностью проникнут.
Он подчинённых заставлял
После работы оставаться.
Роман в обед в столовой брал
На вечер расстегаи с мясом.
Арапов страсти нагнетал,
И лишь один Евстрат Онучин
За всем спокойно наблюдал,
Давал совет, что делать нужно.
В разгар всей этой суеты,
Когда все были у Гордея,
Вошёл Гудков… Как у черты
Запретной, постоял у двери…
Арапов продолжал читать,
Внимания не обращая.
Гудков хотел что-то сказать…
Но вышел, рта не раскрывая.
2
Пока готовился доклад,
Арапов очень изменился:
Возросшей власти был он рад
И без конца на всех бранился,
При этом слов не выбирал.
Он раньше тоже не стеснялся —
Бездельниками называл,
Теперь же как с цепи сорвался:
Жидкова чокнутым назвал;
Пригожина назвал придурком;
Того, кто заслужил похвал,
Гордей назвать мог… недоумком;
И, дав задание трудяге,
Легко мог палку перегнуть —
Присвистнуть, будто бы дворняге:
«Всё, быстро исправляй! Фьють, фьють!»
Болезнь такая не нова
И пострашнее геморроя —