Бумаги эти накопил
Савчук, хоть шкаф всегда был рядом.
Он, видно, просто не любил
Хранить и наводить порядок.
Арапов был самим собою:
Недели две всего прошло —
Он Васе выговор устроил
(И, как всегда, довольно зло),
За то, что тот, войдя к Гудкову,
В карманы руки запустил…
Василий шёл на остановку,
Казалось, из последних сил
И часто делал передышки…
Что мог Роман предположить?
Страдает Вася от одышки?..
А если сердце?.. Может быть…
3
«Я еду в Керчь, – сказал Онучин. —
Могу альбом твой отвезти…»
Роман решил: «Так будет лучше,
Евстрату это по пути…»
И тут он вспомнил с содроганьем
Свой день рожденья, как Евстрат
Своим циничным надруганьем
Его испортить был так рад.
«Благодарю за предложенье, —
Ответил сдержанно Роман, —
Но принял я уже решенье:
Зимою в Керчь поеду сам».
Евстрат готовился к отъезду
И, получив уже отказ,
Он снова выразил надежду,
Что непременно в этот раз
Роман ему альбом доверит,
Чтоб передал его сестре…
Но знал Роман, что лицемерит
Евстрат, и был готов к игре.
Евстрат заигрывать пытался,
Чтобы прикинуться «своим», —
Однажды «искренне» признался:
«Арапов наш неисправим —
То крепко спит… Как без сознанья…
То вдруг очнётся ото сна —
И полетели указанья!..»
Роман уловки эти знал
И пресекал их беспощадно —
Войну никто не отменял:
«Ты говоришь, конечно, складно…
Но если бы Гордей узнал,
Как ты его при нас ругаешь?..» —