Ловкач

– Годится, – сказал я. – Устроим праздник души! Кстати, на сегодня ты сможешь одолжить мне тачку поприличней?

– «Вольво» подойдет? – прищурился Колька. – Двойной турбонаддув недавно поставили. Зверь, а не машина!

– Не то слово! – воскликнул я. – Не подойдет, покатит!

Вечер был в самом разгаре. Дворец Апраксиных, специально подготовленный для проведения подобных встреч, гудел как растревоженный улей. Кого тут только не было! Мэр со своей супругой, губернатор одной северной области, богатой алмазами, человек из администрации президента, парочка популярных депутатов, банкиры, предприниматели, один модный писатель и множество другого народу.

Кеша подводил меня то к одной группке, то к другой и всем рекомендовал как специалиста по решению нестандартных проблем. Сначала мне казалось, что я выгляжу шутом, но несколько раз уловив в глазах людей любопытство и заинтересованность, задумался. Кеша пришел на помощь.

– Понимаешь, Эд, – проникновенно сказал он, – здесь собрались большие люди, внушительные фигуры. У них огромные связи наверху и полное отсутствие контактов в самом низу. А зачастую важнейшие дела как раз и делаются простыми людьми. К примеру, если бы я не встретил тебя, мне пришлось бы сегодня выйти на одного депутата и только после этого на милицейское начальство. И не факт, что мне удалось бы разрулить эту ситуацию в нужный срок! А ты провернул это в течение часа. Вот об этом я и говорю… Такие люди, как ты, редкость. Ты, Эд, просто себя не ценишь.

К счастью, я как раз проходил мимо зеркала и, мимоходом глянув на себя, увидел свою подобострастно согнутую фигуру, а в глазах идиотический блеск. Этого мне хватило, чтобы очухаться. Как там в песенке? «На дурака не нужен нож, ему с три короба наврешь и делай с ним, что хошь!» Я глубоко вздохнул и поискал глазами Суворкина. Тот увлечено беседовал с тремя расфуфыренными девицами. Я извинился перед Кешей и подошел к Николаю.

Увидев меня, Колька расцвел.

– А это мой друг Эдуард!

Девочки захихикали, блудливо опустив глазки.

– Оля, Галя и Дина, – представил Суворкин девушек и, подхватив меня под руку, оттащил в сторону.

– Ты будь поосторожней. Тут уже прошел слух, что Кеша приволок с собой кента, то ли киллера, то ли афериста. Короче, из тех, кто не брезгает ничем, чтобы заработать. Сечешь? На хрена тебе такой имидж? Слышь, давай я сейчас поговорю с пацанами и мы твоего Иннокентия поставим на место?

– Да я вообще хочу отсюда слинять, – сказал я, – веселье сохнет на корню. А мне с утра по делам надо.

– Сразу нельзя! – зашептал Колька. – Еще ничего толком не началось. Сейчас Винтюк покажет сцену из нового спектакля, после этого можно свободно линять.

– А кто такой Винтюк?

– Ну, деревня! – удивился Суворкин. – Это самый модный режиссер! Последний писк! На его спектакли билетов не достать. Посмотри, тебе понравится.

Это меня заинтриговало. Особенно фамилия режиссера. На мой-то взгляд, с такой фамилией нужно было родиться щипачем и шастать по карманам, а не спектакли ставить. Очень любопытно, что там навинтил этот Винтюк? Я выпил для бодрости пару бокалов шампанского, а минут через десять всех пригласили в зал. Я оказался ближе всех к дверям. Веселая толпа внесла меня в зал едва ли не на руках. Колян куда-то исчез, Иннокентий тоже, и я с удобством устроился во втором ряду.

Оценить роскошь убранства зрительного зала я не успел. Кто-то громко ударил в бубен, и на сцену выскочил лысоватый дядя в джемпере и потертых джинсах. Он принялся метаться по сцене и что-то вопить. Я не сразу врубился, что это сам Винтюк. Это он так подготавливал зрителей, чтобы они правильно поняли спектакль. Пьеса называлась – «Страсти по Шекспиру».

Странная это была пьеса. На сцене за столом сидел Шекспир, что-то писал, пил «Клинское» и бросал в угол злобные взгляды. В углу совершенно голая девица ожесточенно намыливалась шампунем, сидя в тазу. Какие-то люди входили, выходили, несли всякую чушь. Посиневшая от холода девица продолжала намыливаться. Мне стало ее жалко. Впрочем, минут через пять к ней подскочил сам Винтюк, накинул на нее простыню и закричал:

– «О, статуя, о, нимфа!»

Все это веселье продолжалось не меньше часа и напоминало натуральный дурдом. Наверное, этого и добивался режиссер. По окончании спектакля он вышел довольный, потирая ручки и улыбаясь, как нашкодивший школьник. Публика вежливо хлопала и тоже улыбалась. Я с любопытством посмотрел на мэра. Мне показалось, что он получил от этого зрелища настоящее удовольствие. Было похоже, что Винтюк и мэр специально сговорились, чтобы оставить почтенную публику в дураках.

Все жаждали продолжения банкета. Ко мне подошел Иннокентий.

– Ну, как? – спросил он. – Понравилось?

– Кое-что, – уклончиво сказал я, – купальщица, например. На месте Шекспира я бросил бы все и потер ей спинку…

Кеша хохотнул и дружески стукнул меня по плечу.

– Все еще впереди! Сейчас должна подъехать одна эстрадная звезда, чуть позже будет дискотека.

Я покачал головой.

– Я – пас. Что-то голова разболелась. Поеду домой.

– Домой?! – Кеша, казалось, озаботился. – Подожди минуту, сейчас я подойду.

Он действительно вернулся очень быстро, ведя под руку какого-то старика. Старик был благообразен, одет в классическую тройку и совершенно лыс. Он мне напомнил Кису Воробьянинова из «Двенадцати стульев». Меня так и подмывало сказать: «Здравствуйте, Киса!», но я сдержался и вежливо пожал твердую, сухую руку.

– Граф Шахматов, – представился старик.

– Потомок древнего рода, – добавил Кеша.

– Очень приятно.

– Эд, если не трудно, подкинь графа до гостиницы, – попросил Иннокентий, – Сергей Степанович утомился. Он ведь сегодня приехал из Парижа, и сразу с корабля на бал!

Граф молчал и улыбался.

– Нет проблем, – ответил я, – конечно, подкину.

Старик, торжественно прямой, на негнущихся ногах не спеша направился к выходу, а я подошел к Суворкину. Колян, раскрасневшийся и веселый, самозабвенно грыз орешки и запивал их шампанским.

– Ты все-таки решил свалить? Может, и мне тоже?

– С какой стати? Оставайся, сам же говорил, что мэр приготовил сюрприз.

– Да, верно, – задумался Колян. – Ладно, ты отправляйся домой, а я еще здесь потусуюсь. Погоди! Ты же выпил! Давай Леня тебя до дома подвезет.

– Да я и сам доберусь.

– Ну, смотри, только поаккуратней! – напутствовал меня Николай. – Не нарушай правила дорожного движения, почитай инспекторов – братьев наших меньших, ну и вообще веди себя, так сказать, в соответствии…

– Угу, – усмехнулся я и тихо добавил: – Когда успел набраться-то?

– Что значит – набраться? Я не набрался, а выпил! И совсем немного… Ик!.. – Колька похлопал меня по спине, пообещал, что утром обязательно позвонит, и пошел к столику, за которым шумно веселились депутаты. Я посмотрел ему вслед и направился к выходу.

Потомок графов Шахматовых ждал меня у дверей. Мы прошли на стоянку мимо двух скучающих дамочек, проводивших меня плотоядными взглядами, и я услышал о себе такое, что едва не упал. Одна другой довольно громко заявила, что я самый настоящий олигарх, пробы ставить негде! Крутой парень, который с самим мэром на короткой ноге! По их словам выходило, что я – деловар и жулик в одном флаконе. Наверное, они хотели мне польстить, просто это у них плохо получилось.

На улице было прохладно. Я достал сигареты, прикурил и осмотрелся. Вот она, «моя» машина, навороченная «вольво» «серебристый металлик»! Притулилась справа от выхода; на нажатие кнопки брелока отозвалась деликатным писком. Автомобиль дружелюбно моргнул фарами и затих. Выкурив сигарету и бросив окурок в урну, я прошел к машине и жестом пригласил графа садиться. Через минуту мощный мотор чуть слышно зашелестел, фары автоматически включились и залили окружающее пространство холодным голубоватым светом.

«Вольво» плавно тронулась с места, повернула налево. Притормозив возле девиц, я высунулся наружу и, глянув на них, громко произнес:

– Девочки, а все-таки вы не правы! Я просто хороший человек! – И, отпустив тугую педаль сцепления, послал машину вперед.

Спустя несколько секунд дворец Апраксиных в золотом мареве и прилегающие к нему здания остались далеко позади.

Ночной город жил своей особенной жизнью. Ее можно описывать бесконечно долго, а описание назвать так: «Ужасы и соблазны нашего города». Ночью на улицы выползают такие удивительные экземпляры, что поневоле вспоминается «Ночной дозор» и прочая мистика. В это время встретить в центре нормального человека почти невозможно. Даже в машине я чувствовал себя не в своей тарелке. На Малой Ямской меня подрезали, и я чуть не вписался в задок «мерса», а на Студеной Горе какой-то обкуренный идиот едва сам не вписался в меня. Я чудом избежал столкновения, крутанув руль влево и ударив по тормозам. Ненормальный пролетел мимо, а вскоре я увидел посреди дороги несколько столкнувшихся машин. Виновного дуралея дубасили всем скопом. Притормозив у поворота, я набрал по телефону «02» и вызвал гаишников к месту происшествия. Пацанов я, конечно, понимаю, но ведь угробят дурака.