Ловкач

Я покачал головой.

– Все выстрелы мимо цели, Колян! Твоя тачка стоит на платной стоянке у знакомых ребят. Я ее брезентом накрыл, не волнуйся. И вообще, в ближайшее время ее никто не найдет, зуб даю!

Суворкин не сводил с меня настороженных глаз.

– Эд, ты сбил человека?

– Никого я не сбивал! – выпалил я, теряя терпение. – В общем, тут такое дело… Короче, ты не волнуйся, но я совершенно случайно на труп в квартире наткнулся. Он в ванной лежал…

– Так! Стоп! Ничего не понимаю! – Колька вскочил с дивана и принялся усиленно тереть виски. – Ты ехал на машине и увидел труп в ванной! Эд, ты сам-то понимаешь, что базаришь? А?

– Разве я говорил, что ехал в машине? – Я сплюнул с досады. – Просто ты не даешь мне слова сказать! И вдобавок не слушаешь. Когда я нашел труп в ванной, твоя «Вольво» стояла во дворе, ясно теперь?!

– Ты нашел труп в ванной?! – в один голос вскрикнули Колька и Маркел.

– Ну, да… В общем, заглядываю я в ванную и вижу: там Кеша-коллекционер лежит! Весь под водой, а наружу только рука выглядывает! – выпалил я и, чувствуя, что снова начинаю запутываться, стал рассказывать по порядку, с того момента, как вместе с графом Шахматовым отъехал от Апраксинского дворца. Закончил я пропавшим из квартиры портсигаром. Кольку заинтересовало только это.

– Помнишь, я вчера тебя предупреждал, чтобы не совался к этому Кеше? Помнишь, я тебе говорил, что он чувак напрочь тухлый! Но ты не послушал доброго совета! И сделал по-своему. Вот тебе и результат. Сам в дерьме, и меня в него же втянул, – проговорил скороговоркой Суворкин, нервно раскуривая сигарету. – Ну да ладно, хрен с ним, с твоим Кешей. Наверняка по делу нарвался. Плохо, что портсигар исчез.

– Он не просто исчез. Его украли, – уточнил я.

– Уверен? А может, он куда-нибудь закатился? К примеру, упал за холодильник?

– Как он мог упасть? Он тяжелый! – Я покачал головой. – К тому же я все кругом осмотрел, каждую щель, каждый закуток!

– Так я и думал! – Колька вскочил с кресла и принялся бить себя по карманам. – Где сигареты? Куда я их дел?

– Ты же только что прикуривал. Пачка за пепельницей! – подсказал я. – И вообще, хватит психовать. Это делу не поможет.

– Тебе хорошо говорить! – Колька выхватил сигарету и щелкнул зажигалкой. – Ты в стороне, а крайний получаюсь я. А мне с бандитами зарубаться не в масть. Сам знаешь, они на все способны, для них авторитетов нет. Пацаны Шаха выследили тебя, стырили портсигар, а теперь гнут на меня антенну!

– А тебе не кажется, что эти вещи могут быть связаны? – предположил я. – И граф, которого они у всех на глазах затолкали в свою машину, и труп Кеши в ванной? Что же это за портсигар такой ценный?

– Все это, Эд, фигня на постном масле, предлог, чтобы подставить меня, повесить на нас двойное мочилово! Неужели ты еще не понял?! С твоим-то опытом… Да просто нас развели, как лохов! Поймали на раз-два!

– И все-таки тот портсигар был очень-очень странный.

– Чего же в нем было такого странного? – подал голос Маркел.

– Не знаю, – пожал я плечами. Потом, спохватившись, достал из портмоне бумажку, на которую аккуратно перерисовал непонятную надпись с внутренней стороны крышки портсигара. – Вот, посмотрите! – Я протянул им эту бумажку. – Полюбуйтесь сами.

– Что это? – удивился Колька и перевел взгляд на меня.

– Хотел бы я знать! Эту надпись я срисовал с внутренней стороны крышки портсигара.

– Ну и что?

– А тебе не кажется подозрительным, что на самом портсигаре сделана внятная гравировка на русском языке: «Графу Шахматову на долгую память», а на внутренней стороне крышки другая гравировка, но на совершенно непонятном языке! Зачем понадобилось это делать? Ответ простой: чтобы непосвященный не мог прочесть!

– Это, судя по всему, арабское письмо, – со знанием дела произнес Маркел, возвращая мне бумажку. – Вполне вероятно, что графу Шахматову, который был женат и имел крепкую семью, некая молоденькая особа подарила портсигар. И чтобы никто из родных графа ничего не заподозрил, с внутренней стороны сделала другую гравировку. Русское дворянство, как правило, владело основными европейскими языками. Надпись на французском или итальянском была бы понятна многим, почти всем. А вот арабский язык – это и сейчас своего рода экзотика. Вероятно, Шахматов знал его и мог наслаждаться любовной надписью, закуривая сигарету.

– Красивая история, черт подери, – ухмыльнулся Колька. – Прямо любовная мелодрама в лучших традициях Голливуда. Но я вот что вам скажу, друзья: туфта все это! Пустое дело. Говорю же: этот Шах решил под меня подкопаться. Я это чувствую, Эд, а интуиция меня еще ни разу не подводила.

– И это возможно, – буркнул я и, убрав клочок бумажки обратно в портмоне, закурил.

– Завтра в два часа у меня стрелка с этим долбанным Шахом.

– Хорошо, – кивнул я. – Я поеду с тобой!

– Еще чего!

– Поеду, поеду! Раз я эту кашу заварил, значит, я ее расхлебывать и буду… – Стряхнув столбик пепла, я глубоко затянулся и, прищурившись, посмотрел на друзей. Честно говоря, Шах меня в данный момент не шибко интересовал. Мои мысли невольно крутились вокруг таинственно исчезнувшего портсигара. Возникла подсознательная уверенность, что нарастающие, как снежный ком, непонятки связаны с ним, а не с мифической угрозой Колькиному бизнесу…

Остаток дня пролетел незаметно. Мы с Колькой часа три гоняли разноцветные бильярдные шары по зеленому сукну. Шары весело стучали друг о дружку, закатывались в лузы. Все партии, за исключением одной-единственной, я, естественно, продул. В бильярд я, откровенно говоря, играю из рук вон плохо, а Колька год назад первенство города среди любителей выиграл. Куда уж мне за ним угнаться!

– И все-таки одну партию ты у меня взял, – улыбнулся Суворкин и, похлопав меня по плечу, уселся за стойку мини-бара, на которой стояли высокие бокалы, наполненные натуральным апельсиновым соком.

– Ты мне ее сдал! – сказал я. – Подыграл, причем весьма фальшиво. – Смахнув со лба капельки пота, я сел рядом.

– Завтра на стрелке держись поближе к охране, понял? Лучше, если ты вообще в машине останешься. В «гелендвагене». Он бронированный! Шестимиллиметровые стальные листы, прошивка по всему кузову. А под днищем и того больше!

– Не выйдет, – покачал я головой.

– Почему? – удивился Колька.

– Потому что я вместе с тобой буду разговаривать с Шахом, – спокойно ответил я и залпом выпил сок. И опять поймал себя на том, что забыл позвонить Насте. Вечером, когда все утихомирились, я вышел во двор и набрал ее номер. Ответом мне было молчание. Тогда я послал эсэмэску, пообещал связаться завтра после обеда.

На встречу с Шахом отправились вдесятером. Я, Колька, Маркел, Леня, Жорик и еще пятеро здоровых парней из охранной фирмы «Цербер». У троих были зарегистрированные «стволы», а в шедшей за нами серой «Тойоте Камри» в специальном тайничке под рукой у Жорика имелся пистолет-пулемет «скорпион». Об этом я узнал от Суворкина, пока машины катили к назначенному месту стрелки.

Пустырь возле мусороперерабатывающей фабрики даже днем выглядел заброшенным и безлюдным. Не зря Шах выбрал именно это место. От дороги нас отделял массивный фабричный корпус. Металлическая стена овощехранилища, посадки молодняка, поднявшегося на несколько метров, довершали картину.

На трех машинах мы въехали на пустырь, затормозив возле покинутого строительного вагончика с разбитыми окнами. Шах тоже приехал на трех тачках. Выбравшись из новенькой «Ниссан Максимы», он поправил клетчатый пиджак и посмотрел на своих людей.

Я сосчитал его бойцов. Надо же: тоже десять человек! Это что, простое совпадение или все-таки договоренность? Вместе с Колькой и Маркелом мы прошли ровно половину пути. Шах тоже выбрал двоих и не спеша подошел к нам.

Некоторое время мы пристально смотрели друг на друга. Никто не решался заговорить первым. Шах, судя по внешнему виду, был и впрямь натуральный чеченец. С пиратской бородкой, с массивной золотой цепью на шее. Шах наконец отвел от Кольки взгляд и, кивнув на меня, спросил:

– А это кто? У нас с тобой базар конкретный. Он только меня и тебя касается!

– Конечно, – кивнул Суворкин и, ухмыльнувшись, добавил: – Я с собой пришлых не вожу. Это мой человек!

– Раз твой, тогда нет проблем. – Шах посмотрел вокруг и, сплюнув под ноги, продолжил: – Ты привез мою вещь?

– Нет.

– Не понял… – Шах обернулся к своим бойцам, глянул на них вопросительно. – Не догоняю, что ты сказал!

– Что слышал, то и сказал! – огрызнулся Колька.