У каждого своя игра

У каждого своя игра
Владислав Терещенко

Космогеолог, уставший от монотонности жизни на марсианской станции, собирается участвовать в соревнованиях по Алтимейт Фрисби – командной игры с диском. Перед игрой исчез капитан команды и позже обнаружен мертвым за пределами станции.

Владислав Терещенко

У каждого своя игра

Я повернул рычаг питания. По приборной доске побежали огоньки. ЛТМка ожил. Поначалу хотелось всегда говорить ожила. Но ЛТМка – это Легкий Транспортный Модуль, а значит он. И со временем вошло в привычку говорить, подразумевая именно модуль. Я снял перчатки и указал системе курс: станция КОМС 2.

Космическая Орбитальная Марсианская станция находилась на геостационарной орбите. Таких станций всего-то две. Обе висят на экваторе Марса в одной и той же точке, но на разных полушариях. Так сказать, сферы изучения планеты распределили. КОМС 1 более старая. Но по конфигурации они практически близнецы. Впрочем, КОМС – это при общении и в документации на русском языке. Обычно в скобках всегда пишут общепринятую английскую аббревиатуру – SOMS (Space Orbital Mars Station). Ну, и надо учитывать, что там, что у нас экипажи интернациональные.

Космос, вообще, явление международное. Так его осваивать гораздо легче и быстрее, чем каждое государство будет это делать само для себя. И ведь все прекрасно понимали всегда, что ресурсы Земли не безграничны. Слава богу, что вовремя занялись этим. Взгляд, конечно, упал на Луну и Марс. В общем-то, уже давно. Но плотное освоение началось именно после постройки ядерного двигателя, который из-за небольших объемов топлива, позволяет двигаться в пространстве с постоянным ускорением. И на орбите стали строить тягачи, которые смогли отправлять блоки для постройки станций и людей сначала на Луну, а потом, как вы понимаете, на Марс. Пытаются продвинуть проекты изучения Венеры, но пока там все сложно. Без тератрансформирования это невозможно.

Началось все с Луны. Первая станция появилась там. По частям материалы выводились на орбиту Земли, а потом доставлялись уже к ней и собирались. Да так же и с людьми. Доставляют на МКС-порт, а оттуда уже куда вам надо.

Основная задача ЛКС (Лунная Космическая станция) обеспечить транспортировку с поверхности Луны Гелия-3. А вот КОМСы занимаются поиском полезных ископаемых на Марсе, где собираются построить фабрики. Они будут работать, практически, в автоматическом режиме по производству комплектующих для космических кораблей и станций. Чтобы не тащить все это с Земли.

В принципе, разведкой ресурсов на нашей станции занимаются только двое: – я, начальник геологоразведки, одновременно и начальник станции, и Тоге – геохимик.

Он швед – Тоге Нурбари, но по имени его называю один я, остальные зовут Тейдж. И это как прозвище. На английский манер. Его имя пишется Tage. Он иногда, когда вспылит, а характер у него не нордический, а скорее эмоциональный, всегда говорит:

– Я Тоге, не Таг, не Тейдж, а Тоге!

Обычно все ему отвечают:

– Да, конечно, конечно. Будь здоров, Тейдж.

Так шутки ради. Первые годы он на это злился. Но спустя годы работы на КОМСе перестал.

Именно, что спустя годы. Это его последние сутки на Марсе. Он у нас пенсионер. Пятнадцать лет от звонка, до звонка отрубил в космосе. Сначала на ЛКС, а потом здесь, на КОМСе.

Одно время планировал занять должность начальника станции. Но руководство рассудило, что опыт, опытом, но года уже подходят к пенсии. А дольше никто в космосе остаться не позволит. Значит придется опять дела передавать. Вот и назначили меня. Уже два года как. А на орбите еще пять лет трубить. Не пять, четыре и восемь месяцев. И тоже, встречай Земля своих героев.

"Ну, что-то наш пенсионер там возится долго", – подумал я. И тут же, будто услышав мои мысли ожило переговорное устройство:

– КОМС 2 вызывает ЛТМ 2 точка 1, – голос Вики Артемьевой – специалиста по логистике и транспорту, всегда радует слух. Она, как сирена, легко может своим голосом завлечь любого уставшего путника в пучину. Шучу! Она очень веселая и безобидная девушка. Но меня-то она в свои сети поймала. Или я ее? Ай, не суть… Мы люди свободные. Она не замужем, я разведен. И это наше личное дело, кто в какие сети попадает. Главное, чтоб личные отношения на работе не сказывались. Это я требую от других, и от себя тоже.

– ЛТМ 2 точка 1 на связи, – деловым тоном сообщил я.

– Ребята, напоминаю, что ваш старт запланирован через две минуты. Лтмка в автоматическом режиме.

"В автоматическом, не в автоматическом… Пока входной люк не будет задраен, никакого старта не будет", – подумал я, но вслух произнес:

– Да, Вика, спасибо. Жду Тоге. Он должен контейнеры с образцами последнего бурения поднять на борт. А ты сегодня за диспечера? Где Лоис?

Почему я это только сейчас узнаю? Что за бардак?

– Она отпросилась. Очень хочет потренироваться. Готовится к завтрашней игре, – ответила Вика. Я даже представил, как она в этот момент пожала плечами.

Лоис Коркери – подчиненная Вики. В основном выполняет роль диспетчера транспорта. А насчет игры… Так себе игрок. Алтимейт Фрисби – командная спортивная игра с использованием леющего диска-фрисби в невесомости – это явно не ее. И это не из-за того, что она сама по себе круглая, как мячик, а просто ее броски фрисби какие-то хаотичные. Вместо того, чтобы дать пас своему игроку, она легко может бросить прямо в руки противника. При этом диспетчер она отличный. Но вот эти несанкционированные подмены, мне не очень-то нравятся.

– Да какой смысл? – вопрос был риторический. – Она все равно запасной игрок. Может даже на поле не выйдет вовсе, – недовольно пробурчал я.

– Герман! – ласково произнесла Вика. Два человека на станции звали меня по фамилии. Вообще, я Юрий Герман. И по фамилии меня называют только Вика и Тоге. Остальные звали Юрием. Как выяснилась, что мое имя прекрасно произносится всеми без коверканья и изменений. И если Вика произносила фамилию просто без подтекстов, просто ей так было удобнее, то Тоге скорее с некоторым сарказмом – Херман. Или мне так кажется? Может уже пора в отпуск, если мне сарказм чудится? Вика продолжила своим мелодичным голосом: – Ну ты к ней слишком строг. Она и переживает, что вдруг придется кого-нибудь подменить. Не хочется подвести команду.

Позади раздался шум и в соседнее кресло плюхнулся Тоге.

– О! Явился, – констатировал я. – Вика тут уже все провода оборвала, разыскивая тебя, – попытался пошутить.

– Привет, Виктория. Провода? – непонимающе преспросил он.

– Забудь, – махнул я рукой.

– Привет, Тейдж. Ребята, у вас старт.

– Принято. Конец связи, – завершил разговор я.

По лтмке пробежала дрожь, она затряслась с нарастающим гулом. И тут же меня вдавила в кресло невидимая рука ускорения. Хочешь, не хочешь, а все мышцы непроизвольно напряглись. В ушах будто зашелестело. Но это все терпимо и гораздо меньше по времени, чем при старте с Земли. Да и орбита тут гораздо ниже. Один минус – опять в невесомость. На поверхности, в основном под поверхностью, где мы больше проводим время на самом Марсе, есть гравитация. Путь она составляет примерно треть Земной, но все равно, ходишь, как человек горизонтально, а не плаваешь, как рыба в безводном аквариуме. И самое главное, там есть нормальный душ. Поэтому все стараются так или иначе, но оказаться на планете. Пусть даже ненадолго.

Из-за радиации, девяносто процентов времени находишься в подземной станции, которая располагается в стене природного марсианского колодца на глубине около трех метров под песчаными дюнами. Рассветы, конечно, не встречаешь с чашкой кофе в руке, но зато безопасно.

Кофе, кофе… Надеюсь, коллеги не весь выпили, а то придется опять ждать до завтра. Лимит и практицизм во всем. Судя по монитору и гулкому удару, мы пристыковались.

– Прибыли, – вслух сказал я. Привычка все ключевые и значимые события проговаривать вслух при работе вне станции. На всякий случай.

– Прибыли. Выходим, – вслед за мной проговорил Тоге.

– Кстати, хочу тебе напомнить, про ящик виски, который ты вчера на проводинах обещал прислать нам на станцию, – проговорил я не глядя на геохимика, направляясь к выходу из лтмки.

– Я? Ящик виски? – с показным удивлением проговорил швед за спиной.

– Ну не я же! Ты все возмущался, что такое – одна бутылка на всех. Я вам с Земли ящик этого пойла вышлю.

Дверь шлюза между лтмкой и станцией с шипением раскрылась.

– Помню, конечно. Пытался пошутить.

А то я не понял. Одна бутылка на всех едва ли память отшибет. Вышло примерно грамм по тридцать. И все прекрасно знают, что в любом случае больше нельзя. И только по серьезным событиям. Такой вариант сухого закона лайт. В смысле, иногда смотрим на это сквозь пальцы. Но официально, конечно, все виды алкоголя и прочих веществ запрещены. И это правильно.

– Оформишь образцы в последний раз? – спросил я.

– Без проблем, Герман.

– Удачи. Привет землянам.

Скорее всего, мы с ним на станции уже не увидимся. Он улетает завтра, как раз во время игры. Да и здесь принято прощаться один раз, когда человек покидает ее навсегда. И такое прощание было вчера. Теперь его проводить придут только друзья. И то, если свободны в этот момент. Тоге, скорее всего, придет провожать только Стефан Мортинсон.

Интересный паренек. Он у нас главный по погрузочно-разгрузочным работам. Перевелся с КОМС 1 три года назад. Вика сказала, из-за Тоге. У них там свои разговоры и тайны. Стефан и Тоге познакомились, когда вместе летели на Марс из отпуска. Ох уж мне эти шведы. Хотя на станции личная жизнь – личное дело каждого. На людях они парни, да парни. Ничего лишнего не показывали. Оба отлично выполняли свою работу.