Монокль Лендера

Все это и было тем, что хранили в себе старые полотна, но ничего похожего я отыскать не смог, перерыв десятки полок и уголков. На стенах висели старые лампы, на куске тумбочки стояли стопками черно-белые фотографии, а с них абсолютно опустошенными глазами глядели люди, которые являлись мне какими-то родственниками. Перед более подробным изучением нужно было вытащить весь хлам и ветошь, ради которой, в общем то, я и пришел наверх. Последним был самый мерзкий уголок, в котором лежала куча книг, старых бутылок и различных газет. На одной из поломанных спинок от стульев лежал плащ годов так 70-х, непонятно кому принадлежавший. Я приблизился к нему и включил фонарик, направляя луч в сторону воротника. От плаща пахло отвратительно… Смесь крысиной мочи и въевшейся десятилетней пыли. Я осторожно поднял его и отшвырнул в сторону выхода, чтобы по пути назад выбросить этот чертов туалет для грызунов. В воздух сразу же взлетел плотный комок пыли и резко разлетелся в стороны, рассыпаясь о колонны, подпиравшие крышу. Сразу за этим я услышал характерный металлический звон. Как будто на землю упала большая монета и небольшая цепь для велосипеда. Я резко повернулся и встал вглядываться в расплывающееся облако пыли, как вдруг заметил характерный блик возле выхода. Там лежало что-то небольшое, круглое, похожее на старые механические часы двадцатого века. «Неужели что-то интересное!» – подумал я и подбежал к выходу. Через минуту сей предмет оказался у меня в руке и это было не совсем то, чего я ожидал. На ладони красовался старинный монокль. Я сразу же представил надменную аристократическую морду годов так двадцатых прошлого столетия, от которой так и штормило снобизмом. Чертов монокль был абсолютно бесполезной хренью, но почему-то я сунул его в карман джинсов и спустился обратно в дом. Полотна небыли найдены, и я с некой долей сожаления сел пить джин.

За окном барабанил дождь и сквозь шум от ударов капель были слышны крики по ту сторону ограды. Шот опять устроил тусовку… Либо она не прекращалась, ведь музыка из его дома играла каждый день. В основном это был гангстерский хип-хоп или нечто похожее… Перекинув ногу на диван, я почувствовал резкую боль в бедре и рефлекторно отдернул ногу в сторону. Рука опустилась в карман, и я извлек монокль. Вещица была явно старинной и антикварной, о чем свидетельствовала странная гравировка на ободке и цепь с непонятным плетением. К тому же он был серебряный. Вещицу можно было бы продать за хорошую сумму, и я принял решение завтра же это сделать. Но прежде всего я решил его примерить. Подойдя к зеркалу, я закрепил цепочку на свитере и вставил линзу в глазную впадину, зажав ее бровью и одновременно щекой. Вид был у меня конечно странный, но из-за того, что мышцы, которые обычно бездействовали, заработали, взгляд казался чересчур надменным. Это было крайне неудобно, поэтому я снял аксессуар и прицепил его к зеркальной рамке. Чего только не найдешь… На удивление глаз видел ясно, причем странно то, что линза была довольно широкой, а зрение у меня было почти идеальное. Как будто делался на заказ. Видимо больше предназначался он для соблюдения эстетики и изящества в те непростые времена. Коллекционеры явно оценили бы по достоинству.

После всего прочего я прилег на диван, ведь был полдень и нужно было вздремнуть перед походом в кофейню. Я потер глаз и одним движением провернулся в другую сторону, затягивая за собой одеяло.

Глава 2. Ты – гений, Циклоп

Я стоял на сцене в новом малиновом пиджаке и вглядывался в зал. Делать это мешал яркий свет двух параллельно расположенных прожекторов, направленных точно мне под ноги. Свет был настолько ужасающим, что это напоминало лампу в операционных или стоматологии. Я извлек карманное зеркальце и посмотрел в него. Аккуратно уложенные волосы блестели от геля, на пустой глазнице красовалась кожаная повязка, а второй глаз был украшен найденным моноклем. Выглядело это очень стильно и вызывающе, да так, что я почувствовал себя знаменитым актером. Боковым зрением удалось рассмотреть, что справа от меня располагался мольберт с моим любимым абстрактным глазом. Спустя минуту зал зааплодировал, и я махнул рукой сверху вниз, чтобы гул наконец утих. Из-за прожекторов было все еще ничего не видно, и я вел диалог почти в слепую.

«Я готов представить вам сие чудо, в которое я вложил три четверти своего очарования.» – заорал я в надрыв. Народ загудел, заливая будто из пожарного шланга весь зал. Я повернулся к картине. Глаз был так же прекрасен, как и всегда. Вдруг он ожил. Именно. Уродливое красное веко, усыпанное гнойниками, пластом опустилось вниз, а затем плавно поднялось ввысь. Глаз моргнул зрителям и заставил принять в мои уши еще одну волну гула. С каждой минутой интенсивность моргания повышалась и зрачок приобретал еще более живой вид, отражая лучи прожектора. Веко прикрывало вонзающийся луч и капли различных цветов, изображенных на картине, вдруг потекли к земле. Вытекая за границу мольберта, они скатывались на землю, становясь бурыми и густыми. Это очень напоминало венозную кровь. На земле жидкость сворачивалась, превращалась в желеобразные комочки. Один из них я продавил носиком ботинка и жидкость попала на штанину, но на малиновом цвете было не особо заметно. Прожектора тускнели, а глаз выбрасывал жидкость в разные стороны. Иногда он жалобно косился в мою сторону. Вдруг раздался дуплет хлопков. Прожектора перегорели и из-за этого я на минуту перестал что-либо видеть. Когда зрение вернулось, я ошалел настолько, что колени непроизвольно сокращались. Все посадочные места театрального зала были заняты манекенами. Пустые лица лжелюдей иногда горели красными цветами, из-за чего доносился звук хлопков в ладоши. Посреди тысячи манекенов удалось заметить двух живых существ. Это был Шот и еще какой-то парень, больше походивший на эволюционировавший зародыш. Скользкий и безволосый, он потянул кривоватую ручонку в сторону окровавленного, но улыбающегося Шота и потрепал его по голове.

– Какого черта? – я пятился назад.

– Ленни, ты просто редкостный кретин. Внимания твоего жаждут они, старина, внимания. Ты же лучший. Ты гений, Лендер, ты сраный гений. – бубнил Шот, глядя на своего соседа.

– Где мы? Что тут творится? – спросил я, вытирая пот со лба.

– Подбери монокль, сукин сын!!! Не снимай! – существо, сидевшее слева от подростка, безумно заорало и вскочило на ноги.

Я приложил руку к глазу и обнаружил, что монокль пропал…

Проснулся я от громких хлопков, которые заставили меня прямо-таки подорваться с кровати. Луч света от фонаря с улицы бил прямо в то место, где находилась моя голова минутой ранее. Подумать о странном сне я не успел, так как любопытство охватило мой и без того развороченный разум. Вскочив коленями на диван, я отодвинул шторку и увидел какое-то движение возле дома Шота. Приглушенные крики сменялись свистом автомобильных шин. Когда шум утих, я осторожно слез с кровати и закутался в банный халат. Открыв дверь, я замер в собственном дворе, не торопясь выйти за калитку. Мерцание возле дома Шота не прекращалось, а разговоры людей стали слышны еще отчетливее. Выйдя за калитку, я увидел, что вокруг чего-то столпился народ. Из-за угла показала нос машина скорой помощи, она не могла выехать из-за неправильно припарковавшегося пикапа. Водитель скорой неистово сигналил и махал рукой, высовывая ее из окна. Я поспешил к месту скопления и на автомате растолкал зевак. На траве лежал Шот, таращась в пустоту и в пустую шевелил губами. Его голова была окровавлена и неестественно завернута вверх и в сторону. В моей груди тут же неприятно сжалось, и я подбежал к лежащему парню, наклоняясь ближе. Пустые глаза, похоже, выдавали полное непонимание происходящего. Меня отпихнул врач и принялся осматривать моего соседа.

– Быстрее, аккуратнее! – командовал он, указывая пальцем на санитаров.

– Что там у него? – спросил один из них.

– Проникающее ранение. Огнестрел. Он жив, так что скорее грузим его и вперед!

– Док, он жить будет? – я схватил врача за руку.

– Пока не ясно, вы ему родственник? – укоризненно посмотрел врач на мой внешний вид.

– Сосед. Но у него нет никого, я должен знать…

– Приезжайте завтра в больницу святого Фридриха и все будет ясно. Я вам все расскажу. А теперь нам надо ехать, они почти погрузили паренька. К вам сейчас подойдет офицер полиции и задаст пару вопросов. – врач указал рукой на приближающегося человека в форме и удалился.

Разговор с полицейским был типичным. Я ничего не видел, поэтому не особо его заинтересовал, но на допрос нужно было явиться через день, если не найдут виновников. Оказалось, что в доме Шота были еще люди, потому что показались другие санитары. Они вынесли два бездыханных тела из дома и погрузили в соседний автомобиль. Разобрать, кто лежал на носилках было невозможно. Трупы были традиционно накрыты вместе с головой.

Я развернулся и зашагал в сторону калитки, а когда забрел в дом, то с силой хлопнул дверью, скидывая на ходу с себя халат.

Кому он насолил? Хотя… Он мешал всем. Я помню его ангелочком, которым восхищался весь район. А сейчас ему двадцать. Может уже и было двадцать. Улыбчивый малец в прошлом, лежал сейчас с простреленной головой на тротуаре. Как собака. Его загнали, убили его друзей и скорее всего его самого. Мне было до него нет дела, иногда он мне казался и вовсе отвратительным маргиналом, но каждый раз приходилось ему помогать, чувствуя ответственность, ведь знал хорошо его родителей. Нужно было утром в больницу, предварительно попытавшись выспаться, но сон отказывался приходить вновь.

Я переместился за журнальный столик, схватив по пути монокль за цепочку и уселся перед ноутбуком. «Что ж ты за диво такое?» – произнес я вслух, глядя на линзу. В голове ненароком всплыли образы из недавнего сна, в котором фигурировал окровавленный Шот. Вещие сны? Мой скепсис отождествлял сон с работой нервной системы, потому что наверняка, все начало происходить в соседнем доме именно в тот момент, когда мне снился этот сон. И что мой мозг по привычке сработал по типу флигеля относительно дома Шота, предупреждая об опасности. Еще и этот монокль, к которому постоянно тянуло. Закладывать его коллекционерам было необходимым, ведь по сути за эту безделушку можно выручить неплохую сумму, но было в нем что-то такое, что постоянно вводило в замешательство. Хорошо… С мальцом разобрались, но кто тот второй тип из моего сна? Я не имел не малейшего понятия, но знал одно: это нечто явно не из тех, кто пришел с миром. В конце концов: какого черта я стал заострять внимание на этих снах? Необходимо было разрядиться.

Я решил позвонить Мануилу, чтобы увидеться с ним вечером, и он ответил утвердительно, к тому же еще добавив, что мы очень давно не устраивали посиделок вместе. Я был близким другом их семьи, пусть и не особо импонировал его жене Селине. Она была настоящей богемой, светской дамой, грацией которой было невозможно не очароваться. Она была кротка и покорна, своеобразный эталон хорошей жены и хранительницей очага их дома. Дом можно было назвать даже особняком, ведь их семья была очень обеспеченной. Селина занималась выращиванием цветов, плюс ко всему у нее был свой салон флористики, причем самый популярный в нашем городе. Ману держал легальное казино и несмотря на роскошные апартаменты, являлся очень скромным парнем, проводя выходные за игрой в пинг-понг и рыбалкой. Как вы уже помните, именно с их дочерью я занимался академическим рисунком. Адель пошла не в родителей, ибо была избалована и невежлива.