Монокль Лендера

Адель резко сорвалась с места и вылетела из дома, буквально запрыгнув в свои дорогие туфли. Хлопок двери был настолько сильным, что висящий макет арбалета над ней рухнул на коврик, расстеленный перед входом. Я не спеша поднялся, дабы взглянуть в окно, но застать Адель, выходящую за калитку, увы, не удалось. Эта мелкая дрянь в очередной раз устроила концерт с оркестровой ямой и вновь заставила меня указать ей на ту ступень, где ее эго должно восседать, деля ее с массой современных богемных юнцов, выдающих себя за творцов прекрасного.

Я закурил и посмотрел на часы. Время позднее, поэтому даже слегка заволновался. Как она собирается добираться? Чаще всего за ней заезжал Мануил, но сегодня ему не суждено было этого сделать. Я попытался позвонить юной художнице, но из трубки доносилось лишь сумрачное завывание гудков, оповещающих о том, что она вне зоны доступа. Мгновенно, сразу после того, как я отвлекся, поступил входящий звонок от Мануила.

– Алло, Лендер, какого черта? Моя дочь только что приехала в слезах и заперлась у себя в комнате, не желая поговорить. Ты опять кричал на нее?

– Дружище, но она вела себя нагловато и пыталась вновь мне перечить, ты же знаешь, что в таких условиях я не могу вести уроки. – Я пытался уравновешенно прояснить ситуацию.

– Так значит? Ну хорошо, я с ней поговорю, а ты попытайся пожалуйста выслушать ее, ведь она у нас девочка ранимая, тонкая натура так сказать… – Мануил заикался, то и дело перескакивая с фразы на фразу.

– Давай… – я бросил телефон на диван и следом увалился туда же, так и не раздевшись.

Утро началось не с кофе, а с неприятного диалога с Селиной, матерью Адель и чокнутой женушкой моего сердечного друга.

– Лендер! Ты что, с ума сошел? Девочка и так подвергается чрезмерным нагрузкам, а ты ее демотивируешь и всячески опускаешь при любом удобном случае! – Селина вопила в трубку своим мерзким голоском. – Я скажу Ману, чтобы он подыскал нового человека для занятий с нашей доченькой.

– Селина, а не ты ли больше всего настаивала, чтобы я курировал творческий путь Адель? Не ты ли просила, чтобы я не давал ей спуску и всячески усложнял ей путь становления?

– Нуу… это… – женщина замолчала.

– Так вот я и стараюсь, потому что мне не все равно на то, кем она в последствии станет, ведь мы друзья.

– Ладно, прости, забудем…

Недолго пообщавшись о личных делах, мы завершили сей курьезный диалог, и я принялся собираться наведаться к Луизе, ибо ждал меня очередной сеанс промывания мозгов, на который я, по собственной глупости, невольно согласился.

В спешке накинув плащ, выбежал за калитку, а оттуда медленно побрел в сторону трамвайной остановки. Я шел по тротуару, разбитому многолетними паводками, которые терроризировали город. Проходя мимо дома Шота заметил четверых чернокожих ребят, вывалившихся на лужайку из двери. Все были не совсем в адекватном состоянии и по всей видимости под сильным наркотическим опьянением, поэтому они не обратили на меня никакого внимания, разглядывая задницу проходящей мимо дамы в короткой джинсовой юбке. Должен признать, мне то она тоже приглянулась, поэтому пришлось ускорить шаг. Но как только мы поравнялись, она, узрев мои шрамы, резко сглотнула, и отвела глаза к земле, как бы делая вид, что все так и должно быть. Я обожал такую реакцию, ведь за годы ношения телесных уродств, мне было абсолютно до одного места на мнение прохожих тараканов, наоборот, это даже забавляло. Но приходя ночью домой, меня одолевала великая депрессия, как бы шепчущая на ухо о том, какой же я все-таки мутант и тварь неведомая, от этого складывались и небольшие проблемы в борьбе с собой и внутренним боем цинизма и меланхолии. На фоне этих явственных переживаний я дико загнался, но Луиза, моя бывшая одноклассница, пожалуй, самая адекватная, предложила мне психологическую помощь.

Еще со школьной парты она отличалась невероятной гибкостью мышления и сражала наповал своим остроумием бывалые мозговые центры в виде преподавателей, оттого и быстро поднялась в сфере социального психолога. Эта девушка, из-за особого обаяния и харизмы, пользовалась огромной популярностью у мужского пола, хотя сама всячески пыталась избегать сексуальных и любых контактов, твердя, что не готова. Ее цель – использовать свой потенциал в помощи людям, хотя сама себе она не могла помочь. Однажды, я привел к ней Шота, но мелких ублюдок вместо упоительных бесед предложил ей покурить травки и трахнуться прямо на ее столе, из-за чего был послан далеко и получил от меня парочку оплеух. В общем Луиза обладала стальными нервами для такой хрупкой женщины.

Кабинет ее находился в новостройке на окраине города, на втором этаже. Из окна кабинета я всегда вглядывался в пожухлую листву и вечно черное озерце, окруженное деревьями, напоминавшими рыбий скелет. Зато внутри обстановка была более позитивная и источающая гармонию.

Я заглянул за дверь, но моей цели там не было обнаружено, поэтому я поспешил нырнуть внутрь и расположиться прямо на ее рабочем кресле напротив монитора ноутбука. Усевшись, я покрутил в руках кружку с павлинами, принадлежавшую Луизе и отпил из нее травяной чай, уже успевший остыть. «Видимо ее нет тут минут двадцать» – подумал я, кладя посуду на место. Осмотревшись, можно было заметить, что стены кабинета увешаны прекрасными фотографиями из различных стран. Они напоминали дешевые сувенирные картинки в фоторамках, но нет, Лу делала их сама. Она очень много путешествовала по странам других континентов, общалась с людьми и фотографировала различные пейзажи. Я никогда ничего подобного не видел даже во снах, потому что всегда мешало отсутствие денег, обстоятельства, либо банальная лень, которая незабвенно уничтожала желание что-либо видеть, кроме вонючих стен. Размышления прервали два голоса, которые послышались из-за двери и доносились еще в дали коридора. Я напрягся. Голоса подплывали все ближе, оглашая эхом все вокруг и взор мой был устремлен в ту сторону до тех пор, пока дверная ручка не сместилась под углом вниз. В дверь вошла Луиза и какой-то мужчина в очках, с причесанными набок волосами и мерзкой серьгой в ухе. Когда пара заметила меня, то каждый из них впал в ступор, особенно этот сладкоголосый. Ремарочка: нет, я не ревновал Луизу, но уж слишком слащаво и отталкивающе выглядел этот урод.

– Лендер, ты как всегда без стука! – улыбнулась Лу и указала пригласительным жестом на кресло, после которого слащавый вальяжно уселся напротив.

– А ты как всегда опаздываешь и бросаешь кружки.

– Лендер, это Филипп, он решил посетить сегодня нас с тобой и послушать со стороны. Он студент последнего курса и ему интересно было бы взглянуть, как я работаю… И…

– Стоп! – я нервно облизал губы и поправил волосы, осевшие на глаз. – А меня кто-нибудь спросил? Я похож на музейный экспонат или обезьянку в клетке?

– Молодой человек! – слащавый подал голос. – Извольте ли мне представиться самому?

– Закрой пасть, шакал. Я не разговариваю в данный момент с тобой, поэтому сделай одолжение… выйди за дверь, пока я не выгрыз тебе гортань!

– Лендер! Фил, не обращай внимания, это он так шутит.

– Я понял… – слащавый начал было раскрывать свое портмоне, но в него тут же полетела кружка Луизы.

– Я два раза не привык повторять! – сказал я и вскочил с кресла, отчего оно ударилось о стену сзади и перевернулось.

– Лу, он псих! – чуть ли не в слезах вопил Фил.

Я сорвался с места, и оттолкнув гостя двинулся к двери и несмотря на возмущенный взгляд девушки вышел из кабинета. Спустя некоторое время, когда я уже брел по вечерней набережной, зазвонил телефон, но я догадался, кто это мог быть, поэтому поспешил выключить.

«Предатель! Небось и о проблемах моих растрепала этому ублюдку, да так, что теперь выставляет меня тем, на ком можно поучиться» – думал я и пинал любой мусор, попавший под ноги. Неужели? Неужели для одних жизнь – эпопея дерьма и серости, а для других – возможность потыкать тросточкой в это дерьмо? Почему настолько близкий человек как Луиза позволила так просто влиться в мое личное пространство? Я ничего не понимал. Хотя, вы же знаете, насколько люди – однородная, фаршеобразная и гниющая масса, стремящаяся то и дело засосать в трясину любого, кто не уподобляется их стандартам и рамкам. Так получалось всегда, но именно этот день я и завершил с мыслью о том, как я все ненавижу, в надежде, что завтра будет лучше. Ну или послезавтра…

Я проснулся от хохота, который доносился за забором и даже не продрав глаза понял, что это Шот. Мелкий уродец вновь очнулся с первыми петухами и принялся насиловать округу своими воплями, похожими на стоны подбитого вурдалака. Безумная атмосфера квартала по утрам была для меня слишком уж привычна, но в этот раз она переходила все границы. Я встал с кровати, истерически отбросив край пледа и побрел в сторону калитки. Двор внутри моего сектора был пуст все так же, хотя Шот и его «интеллектуальная элита» частенько одаривала меня пустыми бутылками и недокуренными косяками, метко летевшими через забор прямо на клумбу, где давно уже ничего не росло. Выглянув в щель между проемом и калиткой, я увидел, как Шота бьют два чернокожих парня, причем один из них месил мальца по лицу, усевшись бедняге на грудь. Я выбежал на тротуар и в три прыжка преодолел расстояние. Чернокожий успел только бросить взгляд в сторону, как ему сразу же прилетел мой кулак точно в бровь, и он с криком свалился с Шота, схватившись за лицо. Не успел я опомниться, как второй щенок бросился мне в ноги, но маневр не удался, ведь мое колено с точностью отбойного молотка попало прямо в живот и уже через пару минут ублюдки убегали, забыв рюкзак. Драться я никогда особо не умел, чистое везение, поэтому удивлению моему не было предела. Подняв Шота с земли за кофту, уцепившись в грудь, я начал трясти засранца.

– Какого черта? Шесть утра, а ты разводишь тут бойню!

– Ленни, эти уроды сами на меня напали, серьезно, я вышел из дома в магазин! – прошептал Шот, с брови которого сочилась кровь.

– Ты идиот? Какие магазины в шесть утра? – усмехнулся я.

– Магазин у парка, он круглосуточный…

– Заткнись и пошли со мной. Надо тебя залатать, один хрен теперь не уснешь…

Я подтолкнул мелкого вперед в направлении моего двора, и мы вскоре уже сидели за столом. Я буквально склеил бровь Шота воедино и ждал, пока сварится кофе, а малец в этот момент угрюмо молчал, поэтому диалог начал я.

– Странно видеть тебя не обдолбаным и спокойным. Деньги закончились?

– Нет, просто я вчера решил порисовать и выпил три бутылочки пива, решив, что с меня хватит и бахал графику.

– Ого. – удивился я. – Ты не забыл, что такое карандаш и бумага? Я-то думал, что кисель в твоей башке нужен лишь для определения сорта травки.

– Да ладно, Ленни, достал. А этих двоих я реально не знаю, они попросили у меня пару монет…

– И ты их послал в грубой форме, естественно.

– Нет, я просто сказал, мол чуваки, пилите работать и отъебитесь, иначе я вам яйца отобью.

– Ну да, совсем дружелюбно. – усмехнулся я. – странно, что это они так. Хотя, правильно сделал.

Я одобрительно хлопнул Шота по плечу и в скором времени отправил домой, попутно даже успел уговорить его на травмпункт. Вообще он дико меня разочаровал когда-то, но все равно об этом уроде хотелось заботиться, как не крути, ведь я помнил его еще ссавшимся в штанишки. Если бы он еще не нюхал все что хотя бы отдаленно напоминает кокаин, то был бы вполне приличный малый, а так…

Я уже накидывал на себя пальто и побрел в сторону того самого магазина через парк, чтобы купить пожрать и приняться разбирать чердак. Ветхое помещение под крышей дома было клондайком дедовского хлама и пристанищем ветоши, которую я планировал выкинуть еще пару лет назад. И, наконец, этот день настал, но перед подвигами необходимо было насытиться и взбодриться, потому что работы было на полдня точно. Попутно я решил позвонить Даррену, узнать, что творится в кофейне, ведь с последними событиями я подзабил на свой недобизнес.

– Привет, что там по выручке?

– Доброе утро, Лендер, я еще сплю, позвоните позже. – сонным голосом пробормотал он и дальше был слышен лишь скрип его кровати.

Я положил телефон в карман и пытался двумя пальцами оттуда же выловить сигарету из пачки. Дым сегодня был особо едким и вкусным. Он отслаивался от основного комка и взмывал вверх шарообразными клубами, растворяясь в свете от городских фонарей, которые до сих пор не успели потухнуть. Влажный воздух мешал выровнять дыхание, и весь путь сопровождался отдышкой и скольжением сквозь туман на пути к огонькам магазина. Добравшись, я оглядел полупустые витрины, отделяющие различные виды товара полками с безделушками в виде воздушных шариков и колпаков для детей. В магазине было пусто, лишь полусонная дама в розовой водолазке хлопала глазами, глядя на меня из-за нагроможденных принадлежностей на ее рабочем месте. Я прошел мимо полки с алкоголем, попутно зацепив бутылочку джина, и направился к морозильнику с мерзкими полуфабрикатами. Спустя десять минут удалось добраться до куриных палочек и замороженных овощей. Жрать всякое дерьмо я привык еще с давних времен, еще с тех пор, как учился в университете, потому что кулинар из меня был никакой. Кассирша вяло листала страницы в своем смартфоне и то и дело широко зевала, напоминая бегемота, просящего ужин. Пробив мне товар, она продолжила измываться над своим айфоном.

Я выскочил на улицу с пакетом и сразу же обратил внимание на то, что туманом затянуло практически всю улицу, отчего проезжающие мимо машины казались огромными светляками. Иногда, на каждом сотом метре, встречался прохожий мертвец, шедший в никуда со своим чемоданчиком и полной головой житейского фарша. На самом деле, больше чем уверен, он был не нужен никому из обитателей нашей оживленной клоаки. И он тоже любит посидеть за стаканчиком пива, взгрустнуть о тяжести жизни ходока в супермаркет и воспитателя еще одной единицы просраного поколения. Любим мы драматизировать на этот счет. Я бы тоже мог, но все проще чем кажется. Кусок земли, растущие из нее палки и камешки, которые один на другое выложило животное. Бегающие и снующие вокруг двуногие приматы с мыслями о том, куда сегодня пристроить свой половой орган и что бы сожрать в перерыве в офисе. Так ведь? Конечно же да, ты наверняка сейчас этим и занят, в перерыве читая концептуальную башенку из фекалий, выстроенную благородными СМИ. Здорово…

Дома я в спешке позавтракал и заполз по огромной лестнице на чердак. Тут я бывал от силы раза четыре за год. И то лишь для того, чтобы найти старые полотна, являвшиеся памятью о молодости. Действительно, моя юность прошла не так, как хотелось бы многим из вас. Я был закомплексованным и скромным подростком, который все время проводил за книгами, иногда время от времени получая оплеухи от сверстников. А когда мне хотелось реабилитироваться перед собой, я начинал погружаться в мир творчества. Грань реальности в те вечера была под желеобразной жижей, собирающейся из бытовых ссор с родителями и первых полотен. Отец всегда считал, что я занимаюсь не тем, чем нужно… Старый хотел видеть меня инженером или архитектором. Якобы «настоящая мужская профессия». Но жизнь распорядилась так, что я пошел учиться в педагогическое учебное заведение. Преподавать зарубежную литературу мне так и не довелось, ибо места в частных школах были заняты. Поэтому я и стал преподавателем культурологии. Каждый день наблюдал за отпрысками местных главарей и чиновников и в душе мечтал уехать и писать картины. Работая там, где хочешь умереть, дабы иметь деньги на еду и атрибутику для рисования. В этом было мое все. Потом попытка суицида, потеря глаза и приобретение страшного шрама на лице, который приходится закрывать длинными волосами. В юности я всегда предпочитал короткую стрижку…