Случаи из моей жизни

– Идёмте за трофеями, которые я обещал, – позвал хозяин.

На складе он указал на мясо лося и медведя.

– По тридцать килограммов хватит?

– Хватит с лихвой.

– Ну, тогда грузите. Если ещё что-то нужно, говорите.

– Наш новый рентгенолог просил купить ему на шапку шкурки белок, – сказал Саша. – Продашь?

– Почему белку, а не бобра?

– На бобра денег ещё не заработал.

– Хорошо, идёмте, заодно покажу моё настоящее богатство.

Пройдя двор и подойдя к амбару, хозяин открыл дверь. У ребят от увиденного перехватило дыхание. Помещение полностью было заполнено выделанными шкурками: волка, лисицы, рыси, медведя, соболя, бобра, выдры, белки и ещё шкурками каких-то неведомых им зверей.

– Ух ты, вот это да! – вырвалось у Саши.

Тем временем Степаныч, встав на подставку, снял пять связок беличьих шкурок и бросил их сверху Саше.

– Передай рентгенологу, это мой подарок ему на Новый год. И не тряси деньгами, убери, видишь, от этого я не обеднею. А когда заработает на бобра, пусть приезжает.

Вернувшись к машине, загрузив охотничьи трофеи и попрощавшись с хозяевами, наши коллеги вернулись в Гайны. В Новый год мы не раз вспоминали добрым словом гостеприимного и щедрого Степаныча.

Ирригоскопия

Ирригоскопия теоретически означает орошение кишечника, а практически это исследование петель толстого кишечника с помощью жидкого мела через посредство клизмы. Клизма же бывает самотёком и под давлением. Мы выбираем под давлением, ибо же сие изобретение ускоряет процесс обследования, правда, порой приводит к побочным действиям, кои, в свою очередь, могут создать экстремальную ситуацию, аналогичную той, о которой я сейчас расскажу.

Итак, лет пять назад проходил я интернатуру по рентгенологии в одной МСЧ одного крупного уральского города.

Шеф мой любила говорить, что всё познаётся с практикой, поэтому мы чаще вначале познавали практику, а уж потом добирались до теории.

И вот однажды мой шеф предложила помочь ей в одном исследовании. Естественно, я согласился, имея при этом смутное представление о том, чем будем заниматься. Рентген-лаборантка наполнила жидким мелом стеклянную колбу, от которой шло два резиновых шланга. Один из них она вставила в задний проход больного, второй, с резиновым баллончиком, сунула мне в руку, предварительно поставив по одну сторону рентгеновского стола, ибо по другую стояла мой шеф. Выключили свет, и в тишине я услышал: «Качай».

Качал от души, при этом думал, что вот и я при деле, помогаю людям. Погрузившись в эти мысли, я не услышал, как шеф сказала: «Хватит», а посему продолжал качать.

– Ты что, обалдел, чай, не колесо, и лопнуть может, – прикрикнула на меня шеф. Но, кажется, уже было поздно, больная начала на столе ёрзать и кряхтеть.

– Повернись на бок, – приказала шеф. Лучше б она этого не просила.

В тот момент, как бабка начала поворот, она издала вопль:

– Ой, ребятушки, мочи нетути, упущу, щас упущу.

– Не сметь, – приказала шеф и попросила включить свет, после чего предложила бабуле убираться со стола.

Та слишком поспешно начала покидать свою лежанку, и в тот самый момент, когда она развернулась ко мне своим кафедроном, я услышал подозрительное шипение и тут же ощутил что-то жидкое и упругое, ударившее мне в грудь. Машинально присев за край стола, понял, что поспешил. Мне бы отскочить в сторону, а не лезть под стол. Но, сожалеть было поздно, да и некогда, ибо более серьёзные огорчения ждали меня впереди. Пока я соображал, что бы это могло быть, это самое добралось до меня и здесь. То была та самая жидкость, которую я только что закачал в бабулю, это она сейчас, рыча, свистя и пенясь, вырывалась из этого дряхлого кафедрона. А так как расстояние до стены было так мало, а сила струи была так велика, то и эффект отражения превзошёл все мои ожидания. За доли секунд я превратился в сплошное белое пятно. Естественно, зело осерчав, я заорал:

– Да уберите же вы эту колоду к… – закончить фразу я побоялся, так как сей коктейль свободно мог достичь моих голосовых связок. Положение, в котором я оказался, прямо скажем, было хреновым. Посему, встав на четвереньки, я довольно быстро преодолел расстояние от стола до спасительной ширмы, где, скорчившись и держась за живот, то ли смеялась, то ли рыдала рентген-лаборантка. Когда я появился за ширмой, она вообще свалилась на пульт управления. Я же, оказавшись в безопасности, задыхаясь, вымолвил:

– У, злодейка!

Но на этом наши приключения не закончились. Пока я удирал из опасной зоны, бабуля развернула свой кафедрон на 180 градусов и, прочно зафиксировавшись на четырёх точках, направила его в сторону малой ширмы, где укрылся мой шеф. Заняв новую позицию, она произвела залп. О, какой это был залп! Первый снаряд точно угодил в белый колпак моего шефа, на что оттуда раздался вопль восторга:

– Ах ты, старая перхоть… – ну и так далее.

Продолжая отпускать любезности, шеф пыталась выйти из зоны обстрела, но её отступление было приостановлено очередным, теперь уже навесным артналётом. Из-за ширмы вновь раздался вопль:

– Ах, чтоб тебя, тудыт твою…

Можно было не сомневаться, что цель вновь поражена. Не на шутку осерчав, шеф угрожающе выдохнула:

– Слушай, Божия коровка, какого хрена там застряла, тебя что, страх высоты одолел, а ну, порхай оттуда, иначе я разнесу твой кафедрон вдребезги.

Последняя угроза подействовала, бабуля наконец-то покинула свою позицию и, спустившись на грешную землю, накинула чехол на свою скорострельную пушку, после чего гордо удалилась из рентген-кабинета. Я сразу бросился к крану и стал смывать макияж, нанесённый мне сей пациенткой. Шеф, подойдя ко мне и не скрывая улыбку, произнесла:

– Поздравляю вас, коллега, с первым боевым крещением. Вы были бесподобны, особенно, когда покидали поле брани.

Так закончилось моё первое рентгенологическое исследование.

Грибная охота.

Гришунька, десятилетний пацан, за свой чёрный чуб, тёмно-коричневый загар и чрезмерные проказы прозванный в деревне цыганёнком, сидел в огороде, жевал горох и напряжённо думал.

Как это так получается, что в грибном соперничестве со своим соседом, старичком Сироткой, он сегодня в очередной раз проиграл. Хотя его корзина была также наполнена подберёзовиками, подосиновиками и даже тремя белыми грибами. Но у Сиротки-то в корзине были одни белые, и все как на подбор красавцы. Гришунька уже несколько дней пытается отыскать грибное место Сиротки, но всё безуспешно. Эти неудачи его огорчали, но он уверен, что вскоре что-нибудь придумает и возьмёт реванш над соперником.

– Непременно, и завтра же, – вставая, сказал он себе и пошёл в дом. Встретив бабушку, спросил:

– Бабушка, ты ведь рано встаёшь?

– Да, – ответила та.

– А зачем?

– Ты что, не знаешь, что отец твой на работу рано уходит, да и ты, мой голубок, проснувшись, есть просишь. Вот и встаю я пораньше, чтобы хлеб испечь и похлёбку сварить.

– Бабуш, а Сиротка тоже рано встаёт?

– Да, наш соседушка – ранняя птаха, ещё солнце не поднялось, а он с корзиной уже в лес спешит.

– Чего ж так рано-то?

– Э, милок, в то время гриб из земли лезет и сам в корзинку прыгает.

– Ладно, баб, сказки-то рассказывать.