Пять близнецов

– Уж не хочешь ли ты мне сказать, что василиск существует? – усмехнулся старик, разевая беззубый рот.

– Ох не знаю, амфисбены ли, василиски ли сегодня тут будут, но те твари, что прилетают к нам каждое полнолуние – пугают меня до смерти. Не знаю, снилось ли мне это или видел я наяву, но как шрам на лице в моей голове осталась та ужасная тень.

Горела тогда свеча, ставни от страшного ветра открылись, а пока я их закрывал, то увидел то существо… Дочери постоянно плачут, слыша их крики. Моя любимая дрожит. Да и меня самого подташнивает, когда я слышу их. Так что пойду я вслед за братцем. Ради спокойствия собственных девочек можно и пропустить пару кружек. Тем более настроения пить у меня нет. Доброй ночи, – вышел из-за стола высокий сильный мужчина с бородой.

В ту позднюю ночь старику и лысому, последним гостям таверны, то ли тоже вдруг расхотелось пить, то ли тоже захотелось прижать к себе напуганных красавиц, но в любом случае они поскорее ушли. Они и так напились на пирах, а пришли сюда лишь по старой привычке. Они бывали здесь каждый день, как когда-то давно каждую неделю их прадеды молились в церквях. Но то было сотни лет назад. И то было не Пламя Высших, где веруют в настоящих богов, но Деревянное Королевство, в котором верят в Хранителя. И тогда стояли церкви, бесповоротно пожиравшие деньги, силы и время людей на бессмысленные молитвы, а нынешние боги установили здесь волшебное сооружение, лечащее за серебро, и в обмен на него же снабдили лекарей особыми травами, поэтому смерти из-за болезней грозят лишь старикам… и тем, у кого нет лишнего серебра. Даже младенцам здесь мало что грозит, ведь каждого рожденного отдают богам, чтобы те подарили им силы бороться со множеством недугов. И из десяти младенцев не возвращают живым только одного, а оставшиеся девять обычно доживают до зрелости.

Иногда они умирают от кричащих двуногов. Для этого и есть Джеймс.

Он стоял в Зоне Исцеления. Посредине находилась плоская стальная плита в десять ярдов длинной и шириной. В ее центре возвышался столб. В нем имелась дыра, благодаря которой можно было оплатить лечение и дать пожертвование богам, а чуть выше находился красный глаз, распознающий ранение, и еще ближе к небесам желтый, лечащий. Ни в коем случае не стоит даже пытаться сломать этот дар богов, иначе тот издаст оглушительный звук и прибежит стража, стоявшая на плите прямо сейчас.

В круг встали семеро мечников, включая Джеймса, за ними дюжина копейщиков, а в центре три барабанщика, и у всех на поясе мешочек с серебряными монетами. Некоторые из них немного выпили, но Джеймс, зная это, практически не злился. Стоит им услышать крик черной виверны, как они тут же протрезвеют и пожалеют, что не послушались.

Уже было темно, но помимо полной белой луны, броню заставляли сверкать красные огни факелов. И хоть пока что все держаться храбро, Джеймс должен был что-то сказать.

– Именно в этот день три сотни лет назад вблизи нашего города на пирамидах высадились никому незнакомые существа, которых все люди либо боялись, либо презирали, – начал Джеймс. – И тогда никто не мог даже представить…

– Иииеееееееее! Иииееееееее! – послышалось где-то вдали. Этот звук услышали не только в Божьем Городе, но и в нескольких ближайших городах.

– … что это боги. Теперь мы это знаем. Всем приготовиться, барабанщики – начинайте. Да помогут нам боги! – протараторил Джеймс.

Не у каждого копейщика, в отличие от мечников, имелся щит, а если и имелся, то только небольшой, надеваемый на руку, но по-настоящему было страшно музыкантам, которые хоть и были неплохо экипированы не могли ничем прикрыться и атаковать и более того – они являлись приманкой.

– Бум! Бум! Бум! Бум! Бум-бум-бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум-бум-бум! – ругались барабаны. Если бы не они, то виверны напали бы на ближайшие цели – стражников на стене. Но природа чудовищ заставляла их лететь туда, где было больше шума и противиться этому они не хотели, как и не хотели оставлять людей одних каждую луну.

– Иииеееее! Иииееее! Иииеееееее! – кричали они издалека. Такие визги пронизывали всю плоть, от них кровь стыла в жилах, ладони потели, а сердце билось чаще. Но одно дело этот страх. Звук, издаваемый ими, был хуже визга малыша, чей отец самый немелодичный певец на свете. И стражникам, которым предстояло сразиться с ними, отчасти повезло, ведь вместо визгов они слышали…

– Бум! Бум! Бум! Бум! Бум-бум-бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум-бум-бум!

Крики монстров стали громче. Было ясно, что они уже гораздо ближе, но где именно никто не мог сказать. В темноте их совсем не видно, поэтому лучники здесь почти бесполезны.

И тут твари замолкли.

Это означало, что они уже близко. Джеймса всегда смешило то, что стоит тебе пожелать, чтобы этих криков не было, как твое желание исполняется, и ты вновь хочешь услышать их. Услышать, чтобы знать, с какой стороны они нападут.

Джеймс стоял, а его сердце стучало быстрее, чем барабаны. Факелы освещают низ, твари же вверху – оттуда жди нападения. Парень не боялся, скорее сильно волновался. И он забеспокоился еще сильней, когда эта тварь уцепилась когтями в его щит.

При свете факела смутно виднелась голова, лишенная глаз, но с длинными острыми зубами. Вытянутая, как у собаки, морда выражала злобу и ярость, отчего казалось, что вот-вот потекут слюни. С двумя задними ногами и широкими крылами, как у летучей мыши, существо любило атаковать скорпионьим хвостом. И, несмотря на свои скромные два фута роста, заставило шагнуть Джеймса назад.

Двуног отскочил от щита прямо к голове Джеймса. Тот рубанул по темному телу. Вырвался крик. Потекла кровь. Такая же, как у людей, а не черная, как говорят.

Другая тварь попыталась врезаться в шлем рядом стоящего стражника, но копейщики мигом устранили угрозу. Крылья с дырками ослабли, двуног истошно завопил и шмякнулся о плиту, а позже, благодаря стальному мечу, лишился своей жалкой жизни, даже не успев подняться.

Следующая пара виверн вместе атаковала мечника. Первая налетела сверху, а вторая – снизу. Мечник щитом отбил одну тварь, а потом ему в ногу вонзился хвост. Заматерившись, парень упал, а двуноги только этого и ждали. Тот, что нападал сверху, вцепился когтями в звенья кольчуги, а острым, как наконечник стрелы, хвостом ударил в живот. Его собрат успел нанести такой же удар, но потом стражники быстро разобрались с монстрами.

Какой-то неуверенный двуног летал над ними и попискивал, не решаясь напасть, и тогда атаковали его – копье пронзило насквозь небольшую тушку.

Один за другим двуноги издавали дикие, страшные и предсмертные крики, а потом падали на землю, извивались, клацали зубами, истекали кровью и умирали. От удара меча или копья, но все девять страшилищ были убиты. Не нужно даже пары десятков воинов, чтобы сразить этих тварей.

Подождав некоторое время, стражники убедились, что угрозы больше нет. Схватив единственного раненого, они подтащили его поближе к столбу. Факелы защищали от тьмы, братья по оружию – от новых ран, а божий дар мог спасти жизнь, поэтому, несмотря на раны, воин почти не волновался за свою жизнь.

Пока друг раненого клал три серебряные монеты в отверстие, одни глядели на свои окровавленные копья и мечи или на следы от когтей на щитах, а другие с испугом и стыдом или чувством превосходства и гордостью смотрели на мертвых кричащих двуногов, что сейчас не издавали ни звука.

Из красного глаза на столбе вырвался кровавый свет. Позже его стало меньше – три полосы света, контрастирующие с желтизной факелов, указали на боевые раны стражника. Потух глаз красный, но заработал глаз желтый.

Солнечный свет лег на раны мужчины. И теперь на месте кровоточащих ранений, способных вызвать гниение или какую-то ни было болезнь, начала расти кожа, восстанавливая тело. Вскоре от ран не осталось и следа, а на месте недовольной гримасы засияла улыбка.

– Мы это сделали! Как и всегда. И сегодня, к счастью, никто не умер. И все благодаря богам! – встал на ноги раненый.

– И все-таки, сир Джеймс, почему же вы не воспользовались оружием богов? – спросил другой парень. Избранный задумался и ответил:

– Я победил Ричарда, но то был всего лишь турнир. Я слишком плохо владею этим даром, поэтому, чтобы не навлечь беду и не осквернить честь богов своим неумением, я не стал этого делать.

Джеймс понял, почему они не спросили раньше. Они видели, что на поясе у их предводителя бластер, но боялись услышать отказ. А так у них была надежда, что молнии помогут им. Хотя все равно им волноваться не следовало, ведь монстры бессильны против них в таком количестве.

– Завтра я стану обучаться у них, у высших, – провозгласил Джеймс, глядя на бластер. А сегодня его воины отнесут монстров кожникам, а следом – поварам, чтобы первые сделали красивые плащи, а вторые – вкусные блюда. Правда, носить эту одежду и кушать такие блюда на полнолуние не стоит – плохая примета.

Распрощавшись с воинами, и одиноко надвигаясь в собственный дом, Джеймс думал о зеленом хлебе, богах, Гринбредах, кричащих двуногах и Кейтилин. Посмотрев на свою отмеченную ладонь, Джеймс решил, что Ричард был не прав, думая, что боги насмехаются над ним. Если зеленый хлеб – зло, а боги, это вовсе не боги, а люди или похожие на них создания, которые прогрессировали больше людей, то дилийцы на самом деле насмехаются над всем родом человеческим, а не над одним Джеймсом.

– Завтра я стану обучаться у них, у высших, – шепнул Джеймс, когда Кейтилин, прильнувшая к нему, уснула.

Так прошел день человека, не имеющего фамилии и понятия, отчего он Избранный. Он преспокойно спал и улыбался, даже не представляя как в физических муках, но в радостном сне сир Ричард публично унижает Джеймса, а следом и отрубает ему голову.

Глава 2

Плохие единороги

В пирамиде на весь зал растянулась цепь из сотен людей. Богов здесь было еще больше, наверное, около тысячи, но все смотрели только на одного.

Раздавались загадочные звуки, не знакомые миру животных или простых людей, а потому ассоциировавшиеся с космосом, и шумели обычные громкие барабаны. Свет падал только на двоих – бога и человека, и перемещался он медленно, как и они.

Пара шла по высокой лестнице. Спрыгнешь с последней ступени – угодишь в котел с зеленой кислотой. Красивая женщина, нагая и вся в крови, и невероятно высокий бог с руками, как копьями, торчащей верхней челюстью, лысым черепом и мелкими глазами шагали как раз к этому котлу.

– Раньше она была одной из вас. Но потом она стала предательницей, и посему ее жизнь закончится прямо на ваших глазах, – молвил громкий голос из неоткуда.

Девушка даже не пыталась вырваться. Она смотрела на ступени и плакала.

– От нее не останется ничего материального – ни кусочка плоти, ни капельки крови. Но вы должны запомнить ее, чтобы не совершить глупость и не повторить ошибку.

Когда уродливый бог шагнул на последнюю ступеньку, девушка прыгнула назад, но сбежать не удалось. Может ли ускользнуть котенок от мальчика, который его схватил?

Бог поднял ее на руки, и музыка исчезла. Все знали, что сейчас случиться, но отчего-то оставалось волнение. Послышался голос:

– Люди! Они всех вас используют и убивают, как меня сейчас!

Она полетела вниз. Девушка не хотела издавать звуков, но, когда ее тело коснулось кислоты, она завопила. Так страшно не кричала ни одна виверна. В пирамиде звук слышался еще несколько минут, но в головах людей – всю оставшуюся жизнь.

Несколько капель кислоты уничтожили пол. Ржавчина просто рыдала бы от зависти, увидев, как быстро исчезает металл. Но никто не смотрел на пол. Все внимание было на кислоте, однако она уже сделала свое дело. Страшный бог начал спускаться с лестницы. Снова послышались непонятные звуки, но уже без барабанов. Люди начали осознавать происходящие. Но мало кто из них догадывался, что это предупреждение не только для них, но и для богов.