Выродок

– Я тебя слушаю, – проговорил Витя.

Он припарковал машину на обочине и заглушил двигатель.

– Добрый день, Виктор. Вы говорили, что готовы помочь мне со статьей, помните?

– Помню, будто это было вчера, – ответил Каменев.

– В общем, я хочу поступить так, как вы мне говорили. Напишу статью и попробую попасть в «Сизовград обзор».

– Отличная мысль.

– Как мы с вами поступим? Вы будете мне высылать отчеты или что-то иное?

– Отчеты? – усмехнулся Каменев. – Лучше скажи мне, что ты хочешь? Я могу встречаться с тобой раз в неделю и рассказывать все, о чем узнал. Либо предлагаю другой вариант: будешь со мной ездить, общаться с людьми и все в таком духе. Что тебе ближе?

– Пока не знаю, нужно подумать.

– Давай встретимся вечером, и ты ответишь на мой вопрос.

– Вечером? – удивилась Полина. – Так скоро?

– Я не из терпеливых людей и ждать не люблю, – объяснил Каменев. – Наберу тебя ближе к шести.

Полина не спешила отвечать, она боялась сделать неправильный выбор.

– Хорошо? – уточнил Виктор.

– Да, до связи, – ответила Полина и бросила трубку.

На лице Каменева блеснула улыбка. Он был рад тому, что скоро увидит Полину.

Да, она будет напоминать следователю о потере, но насколько это сладко – хотя бы на мгновение поверить в то, что Ира жива. В то, что любовь – вечна.

Следователь завел двигатель и поехал в сторону общежития.

***

Свежий весенний ветер обдувал лицо Елены, когда она стояла на балконе и курила вторую по счету сигарету. Она запрещала себе прикасаться ко всем табачным изделиям, даже кальян считала пагубной привычкой, но после сегодняшней ночи Елена не знала, как успокоить нервы.

Не сказать, что сигареты помогали унять тревогу и боль, однако другого ей не приходило на ум. Ростик становился более собранным после глотка никотина, а Лена только плевалась от едкого табачного дыма.

Иной раз ей в голову приходила мысль напиться, но и к этому она испытывала отвращение. В целом Елена старалась вести здоровый образ жизни. Бегала по утрам, три раза в неделю посещала спортивный зал. Но сегодня женщина пренебрегла своим здоровьем.

С каждым глотком ядовитого дыма она пыталась убедить себя в том, что ее любимая девочка мертва, но голова отказывалась подчиняться. Лена тешила себя надеждами на то, что труп, найденный на берегу Малышки, принадлежит другому человеку. Рита не могла умереть так рано, у нее еще вся жизнь впереди…

Ночью Ростик ушел по делам и ничего не сказал Елене. Женщина привыкла к резким отъездам мужа, особенно в позднее время. Она проснулась ближе к четырем часам ночи и все никак не могла уснуть. Тревога на сердце не давала ей этого сделать.

Муж вернулся под утро, в пятом часу. На нем лица не было. Елена, как заботливая жена, провела Ростика на кухню, налила ему кофе, села напротив и положила свою ладонь на его. Он поднял на Лену глаза, и та увидела, как по его щекам стекают слезы.

В голову лезли самые отвратительные мысли, но Елена и подумать не могла, что все намного хуже. Ростик произнес всего два слова: «Рита мертва». Ростик произнес всего два слова: «Рита мертва». Лену будто ударили кирпичом по голове. Сначала женщина переспросила. Затем издала дикий вопль. До самого утра Лена не могла прийти в себя.

Когда Ростик уехал на работу, Елена осталась одна. Женщина не понимала, что ей делать дальше. Ее дочери больше нет. Она не порадует мамочку разговорами о своих незатейливых проблемах, не сможет излить душу, рассказать о своих потаенных фантазиях, поплакать, положив голову матери на грудь, когда расстанется с очередным парнем. Она ведь была такой маленькой, ее любимая девочка…

Елена не помнила, когда зашла на балкон. Время перестало для нее что-то значить, эта величина превратилась в эфемерное, незначительное, больное. Женщина бросила окурок в окно и оперлась о раму.

Седьмой этаж, вроде не так высоко, однако столкновение с землей может привести к смерти. Если прыгнуть головой вниз, с большей вероятностью Лена разобьется. Тогда она сможет встретиться с Ритой, еще раз увидеть свою дочь.

Стоп! Как она только могла подумать об этом? Что тогда будет с Ростиком? Нет, самоубийство не выход! Лена закрыла окно на балконе и прошла на кухню. Она открыла холодильник и взглядом пробежалась по полочкам. Ей не хотелось есть, но организм намекал на то, что нужно заправить бак. Она достала колбасу, хлеб и сливочное масло. Вытащила деревянную доску, положила на нее булку и попыталась порезать. Руки тряслись, из-за чего куски получались разной формы. Кое-как справившись с хлебом, женщина приступила к колбасе. Лене пришлось взять нож поострее. Она приложила лезвие к мясному батону и надавила на нож что есть силы. В какой-то момент она почувствовала приятную теплоту – ее палец кровоточил от случайного пореза. Елена открыла кран и подставила руку под прохладную воду. Она не ощущала физической боли, напротив, рана ее грела, помогала отвлечься от посторонних мыслей.

Когда кровь перестала течь, она снова начала думать, анализировать, корить себя за произошедшее. Елена решила бороться с мыслями методом, который только что открыла. Женщина вошла в ванную комнату, разделась, вытащила из ящичка бритвенное лезвие и села на пол душевой кабинки.

Вода полилась из крана, обдавая тело Лены кипятком. Женщина отрегулировала температуру, подтянула к себе колени и зажала лезвие между большим и указательным пальцами. Елена не знала, поможет ли ей это, но желание сделать себе больно не покидало ее.

Лена дотронулась лезвием до своей кожи на правом бедре. Немного надавила и сделала небольшой надрез. Боль пронзила тело, а теплота внутри избавила от мыслей. Они испарились, будто утренняя роса. Женщина сделала еще один порез, глубже и длиннее. Кровь стекала по бедру, падая каплями на пол душевой кабины и пропадая в сливе. Только Елена собралась полоснуть по коже в третий раз, как услышала шум в коридоре.

– Дорогая, я дома, – сказал Ростик.

Женщина поднялась в полный рост, отложила лезвие и сказала, слегка повысив голос:

– Я в душе, сейчас выйду.

– Давай быстрее, мне нужно поговорить с тобой, – сказал Громов.

Елена ничего не ответила, выключила воду, вытерлась и заклеила порезы пластырем, который лежал в ящичке под зеркалом. Накинув на себя халат, женщина открыла дверь.

Ростик стоял на кухне и не мог отвести взгляда от окровавленной доски, на которой лежала криво порезанная колбаса.

– Что произошло? – спросил Громов.

– Все хорошо, просто порезалась, – ответила Елена и показала большой палец.

– Заклей пластырем.

– Не нужно, так заживет, – сказала женщина и села на табуретку. – О чем ты хотел поговорить?

– Каменев хочет с тобой пообщаться, – прямо сказал Громов.

– Когда?

– Как можно раньше.

– Если хочешь, я могу сегодня к нему съездить.

– Нет, из дома ни ногой.

– Почему?

Ростик подошел к Лене, сел рядом на соседнюю табуретку и обнял ее. Слезы снова полились из ее глаз. Как же она ненавидела плакать, но такие эмоции сложно было сдержать.