Третий ключ

Секунд через пять Корни протянула мне руку. Не глядя. В руке была небольшая коробочка.

– Вот. Смотри. Нашла в ванной.

– Что это? – спросил я, открывая коробку.

Внутри лежали шесть сморщенных тёмных горошин.

– Ягоды горной тертунии, – едва слышно произнесла девушка.

– Нифига себе? Вот это компот? – обалдело пробормотал я, лихорадочно перебирая в памяти всё, что помнил и знал об этих «сухофруктах для взрослых».

Обалдеть же и впрямь – было от чего.

Ягодки эти считались сильнейшим афродизиаком. Причем, таким, что употреблять его настойчиво не рекомендовали все без исключения здравоохранительные организации мира. И вовсе не потому, что к тертунии можно было привыкнуть, как, скажем, к наркотику, или что ее «плоды», при употреблении внутрь, причиняли человеческому здоровью вред.

Нет, всё обстояло в точности наоборот. Здоровья они только лишь прибавляли (в определенном смысле). И опасных для организма побочных эффектов практически не возникало.

Мужчина, вкусивший «запретный плод», становился «неутомимым», а женщина – «ненасытной». Подобные пары могли не вылезать из кровати по восемь-десять часов кряду, до тех пор, пока не закончится действие препарата. И, как показала практика, они действительно «не вылезали».

На первый взгляд, здесь не было никакой проблемы. Если люди любят друг друга и хотят насладиться этим чувством подольше, зачем что-либо запрещать или не рекомендовать к применению?

Тем не менее, проблема была. Она заключалась в «бессмысленности» препарата. Все, кто его испробовал, по окончании действия просто не помнили, что с ними происходило. Как в эмоциональном, так и в физическом плане. Типа, «вчера так напился, что ничего не помню; но самое обидное – не помню, пил или нет». Максимум, чего можно было добиться от ягодок – это поставить перед кроватью голокамеру на штативе, а потом устроить совместный просмотр отснятого «фильма».

«Так, может, и здесь то же самое? Подручные дона подсунули эти ягодки, чтобы снять еще один ролик… Да нет, это было бы нелогично. По собственной воле ни Корни, ни я эту фигню жрать не будем… Или будем? Вопрос – для чего?.. Неужели… От, ты ж, ешки-матрешки! Опять придется косить под обманутого дурачка. Как же я этого не люблю…»

Я резко сжал коробочку в кулаке и сделал вид, что хочу запулить ее куда-нибудь в космос или, к примеру, спустить содержимое в унитаз.

Корнелия едва удержалась, чтобы не отшатнуться от моего «полыхающего бешенством взгляда».

– Ты! Ты! Ты… Ты использовала меня как племенного быка, – «задыхаясь» от ярости, прокричал я Корни в лицо. – Как хряка-производителя. Как барана. Как батарейку. Как…

– Да! Да! Да! Я тебя использовала! – совершенно неожиданно для меня и с не меньшей яростью закричала в ответ Корнелия. – Хочешь считать себя невинной овечкой, считай! Мне всё равно! Пусть я достанусь кому-то еще, пусть делают со мной что хотят, тебе-то какая разница?! Ты же хочешь остаться чистеньким! Бедненький ангелочек. Ах, какая досада! Его использовали, не спросив… Господи! Какой же ты идиот! Какая я же я дура, что решилась на это…

– Постой, погоди, – внезапно возникшая перепалка «подействовала» на меня как холодный душ. После первых же обидных слов со стороны девушки я сразу же «успокоился» и снова стал мыслить рационально. Не отвлекаясь на всякие там… эмоции.

– Что значит «достанусь кому-то еще»? – относительно ровным тоном поинтересовался я, когда Корнелия перестала кричать. А кричать она перестала достаточно быстро. Как только заметила, что я уже не корчу из себя обиженного павиана и опять начинаю думать башкой, а не копчиком. «Она молодец. Быстро истерику пресекла. Привела, так сказать, в соответствие. …»

– А то и значит. То самое, – чтобы не выйти «из образа», Корни несколько раз хлюпнула носом, смахнула с щеки невидимую слезинку и, подпустив в голос немного обиды, принялась объяснять. – Как ты уже догадался, чтобы восстановиться по-быстрому, мне необходим секс с мужчиной. Много секса. Чем больше, тем лучше…

– И тут тебе под руку подвернулся я, – добавил я саркастически.

– Да. Ты, – голос девушки неожиданно дрогнул. – Только не под руку, а…

– Да уж понятно, не под руку – в другое местечко…

– Андреа, не надо пошлить. Тебе это не идёт, – поморщилась Корни.

– Ладно. Не буду, – перестал я хохмить, поняв, что переборщил. Разговор сейчас требовалось вести на полном серьёзе.

– Ты можешь верить или не верить, – сообщила с напором Корнелия, – но я никогда в жизни не ложилась с мужчиной, который бы мне не нравился.

– Даже когда это было необходимо?

– Даже тогда, – твёрдо ответила Корни. – Но сейчас, я чувствую, если у нас с тобой не получится, дон просто отдаст меня своим головорезам-охранникам, накачает тертунией, и они будут трахать меня несколько суток подряд, пока не добьются нужного результата.

– А про охранников ты потом даже не вспомнишь, – мрачно констатировал я.

– Скорее всего, – криво усмехнулась напарница. – Ягодки – штука коварная…

Раздумывал я недолго. Мысль о том, что Корни могут кому-то «отдать», казалась невыносимой.

– Сколько надо, чтобы ты полностью восстановилась?

Коробочка с ягодами лежала на диване между мной и Корнелией.

– Думаю, одного раза будет достаточно, – правильно поняла меня девушка. После чего, указав на раскрытый «контейнер», тихонечко рассмеялась: – Одну тебе, одну мне. А оставшиеся подмешаем дону в еду. Пусть повеселится с охраной…

* * *

Очнулся я ранним утром. Часы показывали половину седьмого, через голографическое «псевдоокно» в комнату «проникали» первые солнечные лучи. Такие же «псевдо», как и виднеющийся за оконным «стеклом» сад. Что «было» у нас с Корнелией ночью, вспомнить не удавалось. Последнее, что отложилось в памяти – это горечь на языке. Ягодка оказалась неприятной на вкус, пришлось запивать водой. А потом – как отрезало.

Корни в костюме Евы лежала рядом. Длинные волосы разметались по простыням, дыхание ровное, глаза закрыты, правая рука покоится у меня на груди.

Осторожно, чтобы не разбудить девушку, снял с себя ее руку, поднялся с кровати и, слегка пошатываясь, побрёл к холодильнику. Обезвоженному организму требовалось срочно восстановить баланс. Видимо, основательно пропотел за время ночной «работы».

Вынув из холодильника бутылку с водой, я приложился к горлышку и принялся жадно впитывать живительную влагу. Увы, завершить процесс мне не дали. Опорожнить бутыль удалось только на треть. Подошедшая Корни, сонная и, вероятно, тоже страдающая от жажды, отобрала у меня емкость с водой и буквально за десять секунд выпила всё до последней капли. После чего, так и не открыв глаз, сунула пустую бутылку мне в руки, убрела обратно к кровати и рухнула на нее, уткнувшись носом в подушку.

Воды в холодильнике больше не было. Пришлось идти к кухонной мойке и хлебать прямо из краника – искать стакан или кружку я, честно сказать, поленился.

Утолив жажду, вернулся обратно в кровать. Спать уже не хотелось. Поэтому я просто лежал и смотрел на спящую рядом девушку. Не знаю почему, но мне вдруг стало до боли обидно. Провели вместе целую ночь, а вспомнить, по большому счету, и нечего. В памяти вообще ничего не осталось. «А может, попробовать по-нормальному? – мелькнула шальная мысль. – Как в гостинице. Вдруг получится?..»

Никакой усталости я не чувствовал. Наоборот, был готов ко всему. Свежий и отдохнувший, наполненный «мужеством» под завязку.

Рука, словно сама собой, протянулась к Корнелии и легла ей на талию. Мягко погладила по спине, потом еще, и еще. Потом переместилась чуть ниже.… После шестого по счету прикосновения девушка пошевелилась.

– Андреа. Я спать хочу, – пробормотала она сквозь сон.

«Спать? Вот уж дудки! Спать я тебе не дам. Будем сейчас компенсировать ночные потери…»

Секунд через тридцать Корни устало вздохнула:

– Ну, хорошо-хорошо. Если тебе так хочется, то давай.

Сказала и, поднявшись на четвереньки, изогнулась соответствующим образом. Правда, голову от подушки так и не оторвала.

– Только учти. Я сейчас никакая. Буду вести себя как бревно.

Долго изображать бревно у Корни не получилось. Уже через полминуты она начала тихо постанывать, а потом вдруг вывернулась из-под меня и, сильно толкнув в грудь, опрокинула на спину.