Паладин XXI века. Аномалия

В то время пути дяди Коли с нашими и разошлись. Но с кончиной отца по натуре беззлобный и отзывчивый мужик- периодически нам помогал. Было ему – под шестьдесят. Умелый, на все руки мастер. Слесарь вагоноремонтного, ближайшего от нас завода. Всегда добрый и готовый помочь. Хоть руками, а иногда и своим нехитрым автомобилем, детищем советско-итальянского автопрома. Тоже, давным-давно одинокий. Жену схоронивший ещё в молодости. Дочка и сын обитают, последние лет пять, где-то на Крайнем Севере. И толком, с отцом не общаются. На удивление – мужик не пьющий. Почти совсем. Что в моих глазах, для слесаря – можно считать подвигом. И награждать особыми дипломами, ценными денежными призами и отпуском, не боясь, что сопьется. Да я такого бы, даже в передачу специальную отправил. Там, где про НЛО показывают и библиотеку Ивана Грозного.

– Здравствуйте, Николай Николаевич!

– Здравствую, здравствую! Пока ищщо не сдох. Привет! Что ты так официяльно? Пока не царь, не Николай третий, – ухмыльнулся. Рука пощупала жестчайшую щетину, торчащую хвостами электродов, – но это пока. Бороду отращу. Исчо молодой, какие наши годы? Да, Егоровна?

– Так вы с какого года? Почитай, школу только закончили, – засмеялась мама. Рука шлепнула по своей ляжке скрытой халатом.

Кухня дурманила мозги благоуханиями снеди. Некогда мне лясы точить, быстрей в спальню! Открыл дверь взгляд привлекли коробки под кроватью, вытащил одну. Консервы. Рука потянула банку. «Скумбрия натуральная атлантическая с добавлением масла». Пойдет! Выволок вторую коробку. «Молоко цельное сгущенное с сахаром». Это ещё лучше! Под основанием вижу у стены ещё пять картонных тар! По виду тоже тушёнка! Заглянул на балкон – три больших мешка. Похоже – мука. А вон там сахар. В углу тары с соком. Литров тридцать, судя по числу тетрапаков. Ну не знаю… Нужны ли? А у мамы под кроватью, вообще – под завязку забито. Теперь – не пропадём!

Я переоделся. Сели пить чай с наготовленными мамой блинами, под клубничное варенье и домашнюю сметану с рынка. Вкусности ароматно пахли, мгновенно забивали рот слюной. И чай соответствует – с душистыми горными травами, по целебным эффектам – конкурентами большинству дорогущих лекарств. Травки – целыми мешками нам откуда-то достает Николай Николаевич буквально за копейки.

– Лёвик, – начал дядя Коля, – ведь не зря ты маму взбаламутил! Колись, чего удумал? Чего слышал?

– Да что говорить то тут? Ничего такого…

Вроде как начал отнекиваться я. А затем сразу выложил всё. И что прочитал, произошло или приметил за последние дни.

– Ух! И глазастый ты! Уж прости меня! Здоровьем ты не вышел, а вот разумом Бог не обделил, не обделил! – сказал Николай Николаевич. При этих словах, набожный слесарь размеренно перекрестился.

– Не нравится мне енто, – произнес дядя Коля. Черные от солярки пальцы задумчиво почесали в затылке почти что лысину. Перхоть легким снежком осыпала его плечи, – Ты ведь ещё молодой… Не видел многого… А я повидал, – обстановка такая повсюдова… Не знаю даже как объяснить…

Сказал и призадумался. Рука нервно потерла нижнюю губу.

Мы с мамой с интересом ждали продолжения.

– Я плохо помню, сколько лет прошло. Да и ты Мария, бестолковая ыщщо была. Не разумела. Ведь знаете, перед развалом Союза, тоже что-то такое было… В воздухе носилось… Вроде и нормально всё… Ну не всё… Но… Точно не скажешь, что скоро старая жизнь рухнет… По другой колее поезд пустят. А старую взорвут. Так вот и тут так… Свербит в груди. Здесь!

Николай Николаевич, как в звучный барабан, похлопал себя кулаком по широким ребрам. После, мозолистая как копыто ладонь, шваркнула с размаху по столу. Подпрыгнула, звякнула посуда. Пролился чай. Николай Николаевич извинился.

А потом, продолжил:

– Предчувствие. И тогда тоже самое… Всё одно к одному. И хуже, и хуже… Аварии, Чернобыльская, как из клоаки террористы повылазили, армян тряхануло в восемьдесят восьмом, Спитакское землетрясение в цельную десятку баллов, Афганская война, дефицит, самолёт на Красную площадь пропустили, кино снимали – чернуху одну… Ведь как оно? Тогда только в Союзе бахнуло. Сейчас весь шар мировой в клозет спускается. Телевизор включать боюсь: вулканы, цунами, катастрофы, взрывы. Хорошо ентырнетом вашим не умею пользоваться. Вот не поверишь, Мария, – обратился он к маме, – страшно стало! Не за себя. Старый я уж… А за вас. За детей и внуков. Да и вааапче, за страну. И так сколько горя хлебнула… А вроде и мои устроены. А всё одно. Люди мы маленькие… Приходит беда – открывай ворота. Я человек старой закваски. А мы – хорошенько жизнью битые. Напасти и разруху за версту чуем! Смута грядет… Ишшо похлеще перестроечной. Такая, что Мишка Меченый в гробу от зависти шпинделем токарным извертится. Чтоб ему пусто было, паскуде продажной! Сдох он там или не сдох исщо, Иуда? Сверло ему шеснашку в трубу выхлопную. Хорошо так, до самых кишков загнать и провернуть раз на несколько. Чтоб требуху в колбасу ливерную.

Я содрогнулся, воочию представив процесс. Совершенно аполитичная мама неодобрительно поморщилась, покачала головой.

– Прости, Мария, – вновь извинился Николай Николаевич.

Но лоб дяди Коли нахмурился тяжёлой грозовой тучей, в коже пролегли глубокие расщелины морщин, а зубы скрипят несмазанными механизмами шаровой мельницы. Вспомнил, называется, больную для души тему, испортил сам себе настроение. Знаю его. Теперь весь вечер мрачный будет и вспоминать СССР.

Смутно помню, ещё о чем-то разговаривали. Но сытный ужин разморил. Спать хотелось так сильно, что остальное – пролетело мимо ушей.

Вначале, снилось как повергаю врагов налево и направо. А потом, едва проваливался в забытие, виделся один и тот же сон. Мерещился худой и весь в чёрном, средних лет человек. На узких плечах деловой костюм, под ним темная же рубашка. Тонкие угловатые черты лица похожие на лисьи. Кривая улыбка придает крайне хищное издевательское выражение.

Предшествующие тому сну события помнил почему-то всегда смутно, но внезапное появление брюнетистого незнакомца словно из неоткуда – крепко врезалось в нейроны мозга, будто события происходят наяву. Мы стоим друг на против друга. Человек стремительно протягивает руки. Ладони в чернющих перчатках рвутся к груди. Будто клещи вцепляются в мою обычную офисную одежду. Рвётся коричневый кардиган, голубая рубашка разлетается в клочья, майка трещит. Я ору от дикого ужаса, но не могу сделать ни шага. Пальцы чужака орлиными когтями устремляются к оголенной груди. Тварь пытается раскорябать, разломить косточки рёбер, ворваться в грудную клетку. Сердце отчаянно бьётся пойманной в клетке птицей. Я отбиваюсь изо всех сил. Но силы явно неравны. Потустороннее создание, почти не замечает сопротивления. Без особых усилий валит, прижимает меня к земле. С виду щуплая фигура наваливается бетонным блоком. Дышать становится неимоверно тяжко, будто грудь скованна чугунной цепью. В плоть впиваются длинные когти, прорвавшие перчатку. В лицо скрежещет неживой ледяной голос:

– Ты! Смертный!! Забрал! Моёёё!! Моёёё! Моооёёё! – и на последнем крике рот человека широко открывается, голос искажается, хрипит, как в дешевых динамиках, врубленных на полную мощь. Челюсти выворачиваются из суставов на 180 градусов. Щёки рвутся. Из тьмы горла на меня смотрят два злых глаза, похожих на фонари ядовито – желтого цвета, по центру которых горят зелёным продолговатые ртутные капли змеиных зрачков. И из глотки оглушает не затыкающийся ни на миг женский визгливый хохот. Пасть нависает всё ближе, к моим губам раздвоенным червём тянется змеиный язык. Скользит по коже наждачной бумагой, пытается проникнуть в рот.

Но я каждый раз упорно боролся, превозмогая лютую слабость. Руки и ноги толкали тушу, бился, вертелся. И словно из неоткуда бралась стальная сила воли, которой у меня отродясь никогда и не было. На язык, словно обожравшийся ящиком хурмы, ложились сами собой пришедшие на ум слова:

«Аспидам – болото гнилое. Татям – топор, плаха и верёвки сажень. А мне – живота сто лет».

Мои глаза бешено распахнулись. Сердце отчаянно бьется, грозясь разбиться о ребра. А сам я – весь в липком поту. Рот широко открыт, хлопаю им, как рыба, но уже наяву. Губы без остановки пытаются произносить одни и те же заевшие фразы, словно дрессированный попугай с минимальным словарным запасом. А на душе – очень и очень неприятно. Будто коснулся чего-то крайне мерзкого и поганого. Блин. Чушь какая-то!! Что за нескладуху нёс? Я слова то такого не знаю – «аспид». И сколько это будет – «сажень»? А кто такие «тати»? Надо попробовать писать рэп в старославянском стиле, если подсознание такие крендельца выделывает, чего пропадать творческому потенциалу…

Приснится же! Мне теперь даже под кровать страшно глянуть. Едва не довёл себя до принятия незапланированного душа и смены белья. Одно радует, что кроме меня ещё мама в квартире. Глубокий вдох-выдох. Заставляя успокоиться нервы – представил, что за стеной соседи и сверху, и снизу, и вообще, везде, не так страшно. Трижды вскакивал от кошмара. Еле удержался, чтобы не включить свет и так спать. Когда последний, особенно тяжкий раз очнулся – пошёл в ванную умываться. На бледной тонкой коже груди отчетливо проявились десяток глубоких вдавленных следов. Бурые точки кровоподтёков. Членовредительство? Сам себя что ли так?! Совсем с ума схожу с этой работой…

День третий

И сегодня проснулся рано. Зарядку делать не стал, не отошел организм от позавчерашнего. Решил чуть поваляться, вспомнилось вчерашнее. Эх, красивая девчонка в автобусе была! И ноги – от ушей! А фигура… ммм! Даже особо не злюсь на неё, привык к такому отношению к себе, да и не злопамятный. Кровать спружинила, встал. Из груди вырвался невольный стон. Ливер болит и ноет. Пришлось шебуршать аптечкой, пить обезболивающее и лишь затем включаться в рабочий ритм.

Отключил будильник и быстрей к холодильнику. По пути в завалах бардака отыскался пульт. Квартира наполнилось шумом «голубого окна в мир». Тут же гороскоп пообещал «реализации всех начинаний, финансовых приобретений, невероятного успеха у противоположного пола». Исход дня, трактуемый однозначно, так как Венера под Юпитером, пока Марс околачивается где-то по чужой орбите со знакомыми астероидами. А любвеобильная Луна сразу одновременно шляется трио с Меркурием и Сатурном. «Вам могут сделают заманчивое предложение, которое вполне может оказаться перспективным и очень прибыльным». А чтобы гороскоп не поймали на прямом вранье – составитель добавил условие удачных стечений обстоятельств. «Оператор if» выглядел так: «Излишнее легкомыслие может оказаться опасным. Избегайте незапланированных деловых контактов и встреч. Как следует подготовьтесь к сделке. В пылу произнесённые необдуманные фразы могут для Вас стать фатальными!».

Давненько так упорно, изо дня в день не смотрел ТВ. Совершенно не считаю, что в телеке манипулируют информацией сколько-то больше, чем в инете. Скорее, наоборот. Чем развитей IT-технологии, тем более манипулятивными становятся веб-ресурсы. А всё благодаря несоизмеримо большему потенциалу воздействия на психику, совершенствованию практического приложения математического аппарата к практике, накоплению статистического материала о населении, да и, вообще, о каждом человеке с рождения и до самой смерти.

Да и сами цифровые устройства уже физически превращаются в часть нервной системы тела. Истинные собственники IT-бизнеса получают доступ к самим биологическим первоосновам – нулям и единицам психики. Мы добровольно передаём в чужие руки все инструкции и команды «Assemblerа» собственной личности и мозга. Недолго осталось до того момента, когда подкорка будет свободно иннервировать любую информацию напрямую в сеть. А, скорее, наоборот – система займется формированием идеального и совершенно лояльного к ней потребителя. Невероятно доступное удобство цифрового мира шаг за шагом оборачивается другой стороной медали, не имевшей до толе прецедентов в мировой истории – режимом глобального техно-тоталитаризма. Примитивный древний капитализм изживается, уступает место новому мировому порядку.

Перекос и извращение информации в глобальной сети – всё более зримы даже для слепоглухонемого бушмена из джунглей Африки. Чем сильнее обратная связь с техническим устройством – тем выше от него зависимость, чем большая зависимость – тем лучше промываются мозги. Порочный круг. Пятая и, наверное, в уже самом ближайшем будущем самая мощная ветвь власти. Кто владеет глобальной сетью – будет держать в руках эмоции каждого человека. А та же продвинутая упомянутая обратная связь в цифровых устройствах создает иллюзию выбора. Опасную тем, что почти невозможно понять, что это именно иллюзия. А дебилизм и целенаправленные потуги воздействия примитивного ТВ на личность – видны невооружённым взглядом. Телевидение vs интернета, всё равно, что автомат Калашникова, с подствольником, прибором ночного видения и целеуказателем, против средневекового арбалета.

Вспоминается как живут сейчас верхи. Там ведь, вообще, в моде другая крайность. Дистанцирование себя и семьи от IT – признак элитарности. В тех кругах наличие собственной прислуги и поваров ценится несравненно выше, чем наличие установленного самого хайтекового приложения по заказу пище на личном «огрызке яблока».

Понажимал на кнопки, нашёл известия посерьёзнее. В новостях крутят всё что и давеча. Из интересного – только археология. Наконец-то для исследований вновь вскрыли могилу Тамерлана. В сорок втором году запечатанную суеверными людьми. Я всегда интересовался древней историей. Не понимаю тех, кто ограничивает восприятие мира днём сегодняшним. Мир, что стрела. Летит из прошлого в будущее. И никогда не попадет в цель если прошлое туманно. Тем более, что грядущее – всегда мгла.

Ну а больше никаких особых сводок новостей и статистик. Только также, как и вчера рассказывают про самую сильную за последние пятьдесят лет геомагнитную бурю. Космическая стихия заставила выйти из строя множество систем связи и навигации. Две трети спутников и телескопов не подают признаков жизни. Электронные устройства тонкой настройки, вроде атомных часов, бессовестно заврались, повергая цивилизацию точного времени в настоящий хаос.

Ведущая рубрики погоды ласково пообещала скорый спад солнечной активности до нормального уровня. Поверю на слово. Хотя внешний вид девушки противоречит с озвученной информацией, уводит ассоциации на поднятие этой самой активности до уровня Солнца.

Ладно… Дома делать нечего, смотреть угнетающие известия – никакого желания. Вспоминать и мусолить в уме вчерашние горести – горче перца красного. И так уже сердце шалит от нервов. Поэтому на работу. Вышел намного раньше обычного. Решил – сегодня разгребу все авгиевы конюшни.

Охххх! Хорошо на улице! Ещё теплей чем вчера. Кажется, весне ещё чуть – чуть поднажать и вот оно – лето! С мягкой зелёной травкой и вкусными заморскими фруктами. Хотя именно для работы – самые лучшие сезоны – ранняя весна и поздняя осень. Глянешь тогда на улицу – слякоть, лужи, грязь, и серые тучи, куда не кинь взгляд. Так и хочется повеситься. Тогда и в офисе кажется очень даже уютно, а работа приятней. Всё познается в сравнении.

– Лёвка, приветствую тебя! – раздалось почти над ухом. Я испугался, ноги запутались узлом. Едва не навернулся сам об себя на пропесоченный асфальт.

Дядя Вася! Да чтоб тебе до конца дней своих аллергию на спирт заиметь! Пьянчуга ритуальным шаманским действом помножил на ноль моё проклятие, то бишь хорошенько потёр китайской пупырчатой перчаткой красный нос, затем снял тряпочные изделия в карман для сподручности.

Заскорузлый большой палец зажал крылышко носа. Дворник прямо на асфальт поочерёдно прочистил содержимое вначале левой бездонной ноздри, по объему зловонного содержимого, видимо и воспринявшей основной удар порчи, а затем и правой, которой сглаза досталось на порядок меньше.

Василий продолжил с самым серьёзным видом:

– Ты б поосторожнее, а то тут неделю как Зинка мизинец сломала и прям на ентом самом месте!! Хеопатохенная зона! Онумалия! – палец его многозначительно воздвигся вверх. Глаза поднялись к небесным сферам, указывая на божественную культовую сущность этого погонно-метрового пятачка проклятой земли. Я не я, если мужик не попросит финансов на воздвижение здесь жертвенного столба или зиккурата, дабы умаслить злокозненного божка спиртовым приношением. И как в воду глядел.

– Дядя Вася, я опаздываю, идти надо, – ноги понесли вперед, предостерегая от «незапланированных деловых контактов и встреч». Мне гороскоп денежные вливания обещал, а никак не потери!

Рука мужика меня притормозила.

– Подожди минуту, Лев. Дело жизни и смерти. Сейчас реально надо. Позарез. Я уж тут и так, и эдак… Вот, честное слово – не вру. Чтоб мне провалиться! Короче… Прям не в моготу потреба! Тыщи три хотя б…

Подбородок пьянчуги упал к груди, голос едва не подскуливал. У меня глаза на лоб полезли. То по две сотки, а тут… От наглости не помрет!

– Да помоги, Лёвка… Дочке надо!!