горло дерущих и бредящих поздней весной.
Тронулся, тронулся, тронулся чёрный январь —
сколько же можно терпеть этот май ледяной!
мы заблудились и спутали свой календарь,
шли бы по звёздам, но не было звёзд над страной.
Тронулось небо, пробитое всплеском стрижа,
тронулись тучи, свинцовая тронулась тьма,
слишком похожа заря на кровавый пожар,
и на пожарища наши похожи дома.
В рваных просветах багровое злато Тельца,
рог Козерога растаял, поход протрубя,
вздрогнешь внезапно под хищным прицелом Стрельца —
ты не ошибся, конечно, он целит в тебя.
Мало ли знала Россия суровых годин!
пепел холодный дождями косыми зальёт,
ты не один, не один, не один, не один,
тронулся, тронулся, тронулся, тронулся лёд!
Тронулся лёд, откололось от завтра – вчера,
ветер безумной трубою ревёт надо мной,
тронулся лёд – слава богу, настала пора!
Тронулся лёд над великой замёрзшей страной.
Трилистник
1. Меч
День уходит, и трубы трубят отбой,
но иная песнь встаёт из глубин бездонных.
Я – стальной клинок, выкованный судьбой,
на меня упала тень от её ладони.
Я вершу свой путь, и воля моя крепка,
разрезаю ветер, и песня моя легка мне,
я свободен пока
не ляжет её рука
на резной эфес, украшенный чёрным камнем.
Вспыхнет солнце и выбелит сталь клинка,
я несу в себе отраженья земли и моря,
моя жизнь – как лезвие, цель моя – рассекать,
и раскрывать, и выпускать радость и горе.
Ведь глагол – лишь слово, а меч – не меньше, чем меч,
отворяет меч, а глагол смиряет с потерей
той субстанции, что должна воспарять и течь
в небо из рассечённых вен и артерий.
Жизнь, как ветер, можно грудью встречать,
но безопасней за ней наблюдать из окон,
в ножнах хоронят ножи, но это не для меча —
я их сбросил, как бабочка мёртвый кокон!
Ножны ржавеют, но меч горит на ветру,
на зеркальном лезвии нет коричневых пятен,
тайна жизни моей – узор светящихся рун
на клинке, но мне их смысл непонятен.
Жизнь звенит и сверкает в шальном полёте меча,
манит сладкая смерть в ножен тихую пристань.