несут дегенераты.
Я улицами старыми
шатаюсь, полируя
бухого пролетария
ненужное оружье,
а сам он спит за стойкою
спокойно и удобно,
с опустошённой стопкою
в мозолистой ладони.
Жара. В духовке между стен
как в душегубке маясь,
ищу какую-нибудь тень,
мечусь, схожу с ума я.
И по ночам не спится.
Жизнь – вечный понедельник.
И не хватало – спиться.
Но не хватает денег.
Любовь
Тщетность преломленья трёх хлебов
пред толпою, жадной и голодной,
это называется – любовь,
или по-другому – безысходность.
Символ веры, чей собор вставал
на плите тройного отреченья.
Он свободой воли называл
горький долг забвенья и прощенья.
Хриплое дыханье всё слабей,
сохнет гной на веках воспалённых,
никнут крылья белых голубей
под орлами римских легионов,
благодарность купленных рабов
за определённость жалкой доли
кем-то будет названа – любовь,
кем-то – чаша слабости и боли.
У любви есть множество имён,
оправдать любое – не проблема,
сколько раз ты ими был клеймён!
как легко стирались эти клейма!
забывались радость и восторг,
старый день мутнел под ночью чёрной,
и включал неоновый восток
новый день, чьё имя – обречённость.
Мечемся в судилище слепом —
от плевел неотделимы зёрна,
жатва под безжалостным серпом
падает устало и покорно,
но среди камней и остюгов,
под осями колесниц походных
прорастает горькая любовь,
имя у которой – безысходность.