Переменчивый месяц октябрь. Бешеные деньги

– Это тогда что же, – пробормотал он, – получается, всего за час нас обчистили? Даже за полчаса. Следили, что ли, или как? Если вычесть Леню и Бато, который прикован был к скутеру, тогда остаемся мы с тобой, Коля, подозреваемые.

– Да ладно, – бросьте, – сказал расстроенный Леня. – При чем тут вы? Хотя кто выходил последний – надо было дверь замкнуть.

Обстоятельства сложились до того пакостные, что ни один из троих не смог вспомнить, кто же покидал комнату последним. Да и что это меняло? Растяпой мог быть любой – все это прекрасно сознавали.

– А ты, может, переложил злыдни в другое место? – вдруг осенило Влада. – И забыл!

Леня встрепенулся, но тут же поник головой и махнул рукой, а Петренко символически плюнул с досады.

Тут появился жизнерадостный Бато, заметно навеселе, потому что слегка обмыл с земляком покупку скутера.

– Как жизнь? – осведомился он, с размаху падая на свою кровать и ожидая, по-видимому, продолжения разговора о его покупке. Но в комнате царило плотное безмолвие. Бато приподнял голову и окинул приятелей недоуменным взглядом:

– Нас выселяют? За что?

– Да никто нас не выселяет, – наконец, отозвался Влад. – Хотя достойны – проворонили Леонидовы деньги телефонные.

Лицо Шагдарова вытянулось:

– Как это, на фиг?

– Очень просто: посмотрели скутер, вернулись – денег нет. Тумбочка на

месте, паспорт на месте, а денег в нем нет!

Бато принял сидячее положение, веселье окончательно покинуло его:

– И что – заявлять в полицию?

– Да ну, еще не хватало! – раздосадовано сказал Леня. – Нам тогда и на уроки некогда ходить будет. Придется как-то изворачиваться. Главное – родителям неудобно говорить.

– Так может, отхватить тебе телефон попроще, за человеческую цену? – подал идею Петренко.

– Нет. Или такой, как хотел, или никакой! – капризно выдавил Леня, уничтоженный нежданной невзгодой.

– Я могу тебе копеек одолжить на месяц, – подумав, предложил Бато. – Но услуга за услугу: можешь со мной за компанию съездить до дому? Третий год уж вместе учимся – пора бы в гости! Вдвоем, понимаешь, надежней – мало ли что. Можем ехать попеременке за рулем – где нету дэпээс. А?

– Конструктивный разговор, – заметил Влад. – Деловой. Ты мне, я – тебе. Соглашайся, Леня. Только вот как с кровными твоими деньгами? Так и подарим, что ли? Ты, Коля, как думаешь?

Петренко сидел задумчивый и сердитый, будто деньги украли у него.

– Насчет езды – конечно. А вообще, надо подумать, – бессмысленно ответил он.

Леня принялся варить суп – и очень невнимательно. Он забыл бросить туда макароны, но зато всыпал ложку сахара; спохватившись, подсыпал соли. Скоро Волин решил, что варимое готово.

– Вкус какой-то странный, – озадаченно заметил Влад. – Картошка, что ли, подмороженная? Сластит.

– Да тут картошки-то – один, два, – принялся считать Петренко.

Конечно, две картошки, изможденные летней засухой, в отсутствие макарон загустить блюдо не могли. Напившись супу, в дурном расположении духа все легли спать.

Глава 2

Василий Пегов – он однокурсник и земляк Коли Петренко. Из другого поселения, но почти из того же, поскольку ввиду понемногу строящегося жилья, они, поселения, сомкнулись. Теперь их общая протяженность составила более пяти километров и разделяла их только старая стела, на которой с одной стороны значилось: «д. Прудовая», а с другой – «с. Трудовое». Населенные пункты хотели объединить под одним названием, да это оказалось не так-то просто: пришлось бы переделывать кучу документов, печатей, вывесок и прочего. А все это – деньги и вообще невообразимая канитель. Поэтому все оставалось так, как есть. Николай жил в Прудовой, а Василий – в Трудовом. Но они стопроцентно являлись теперь земляками. А в дальнем городе это многого стоит. Василий запросто забегал в гости к соседям – попить ли чаю или перекинуться парой слов о наиболее интересных новостях.

Он начинал этот день в хорошем настроении – сессия заканчивалась, хвостов нет; чего же еще? Правда, несколько омрачало настроение воспоминание о вчерашнем происшествии с тумбочкой, но Вася настойчиво отгонял мысли о нем. После консультации по второстепенному предмету он поспешил в буфет, чтобы слегка подкрепиться беляшом и стаканом кефира. Однако, когда подошла его очередь, эти планы самопроизвольно изменились: заметив на дальней полке слоеные булочки, Пегов попросил у буфетчицы именно такое изделие. Пока труженица общепита, отвернувшись, тянулась за булочкой, он скорыми движениями выхватил из бака у прилавка две парящие жаром сосиски и потянулся ими к карману. Одновременно с этим Вася заметил округлившиеся глаза младшекурсницы, стоявшей за ним, и на мгновение замер. Но буфетчица уже достала булочку, разворачивалась, и он быстро сунул добытое в карман. Обратно его рука показалась уже с денежной купюрой, которую он и вручил женщине в белом колпаке. Пока молодая студентка лихорадочно соображала, что же следует предпринимать в таких случаях, Вася, полный достоинства и, имея булочку в руке, проследовал мимо и исчез из пределов видимости. Очередь ничего не заметила, как и буфетчица, продолжающая снаряжать тарелки неисчислимыми сосисками и котлетами с гарниром. И наливать чай.

«Что буфету две сосиски, – размышлял довольный Вася, – тьфу!». Так думая, он уже повернул за угол столовой, в которой помещался буфет, как вдруг крепкая рука схватила его за ворот.

– Иди-ка сюда, ворюга! – раздался сверху голос земляка Петренко, и Васю повлекли за следующий по ходу угол, за которым складировались пустые ящики. – Это ты упер у Леньки деньги? – грозно вопросил Петренко и поднял один из них над головой Василия.

– Да ты что, Коля? – изумился тот. – Какие деньги? Да ни в жисть! Да там и было-то!..

– Ты это брось! Там на смартфон скопилось! Понимаешь ты или нет? Родители ему прислали, не коммерсанты, не кандидаты! В депутаты. У них пенсия, понимаешь ты, не почетная, а трудовая! 12 рублей, тысяч то есть. А ты, коз…

Тут слабо прибитая доска ящика оборвалась и осталась у Николая в руках, а остальной ящик упал на Пегова. Но, впрочем, не причинил последнему большого вреда. Лишь поцарапал нос. Однако вид у него стал, как у тяжелораненого.

Только Коля не повелся и продолжал, хотя уже и не так грозно:

– Если ты, козел, говорю, не вернешь копейки, пеняй на себя! Ты меня подставил! У вас что, в Трудовом все такие ворюги?

– А при чем здесь я? – упорствовал Василий. – Да там и было-то…

Петренко взял в руки следующий ящик, покрепче.

– Ладно, – сдался житель Трудового. – Закину я ему деньги обратно, но не сейчас – отдал утром долг, и то не полностью. Сейчас – ни копейки.

– Когда?

– Ну, через неделю. Нет, не успею – через десять дней. Сосиску будешь?

– А, иди ты… Еще говорит – копеек нет! – Петренко сделал паузу: – А-а, понял. Ох, доиграешься!

– Да я что? Я же не нарочно. Вот так получается, хоть ты тресни! Родители уж меня к психопату возили, к психиатру то есть. Клептомания – говорит. Будто без него не знают. А чтобы вылечить – не тут-то… А сосиска хорошая.

– Мордобоем тебя лечить будут, если не перестанешь.

Коля знал, конечно, о странностях земляка, но этот случай не лез уже ни в какие ворота. Одно дело, когда человек, прогуливаясь по базару, тырит нечаянно апельсин, в магазине – плитку шоколада, и совсем другое – когда он лезет в чужую тумбочку, да еще и в чужой комнате. Болезнь Пегова, по всему выходило, прогрессировала. Особенно донимало осеннее обострение. Скрывать ее, чувствовал Петренко, в таком случае, будет все трудней. И без того казалось чудом, что Василий не засветился с этой напастью перед однокурсниками, хотя не однажды стоял на краю. Например, когда сдавал зачет Павлу Ивановичу. Он сидел напротив преподавателя и бубнил ответ по вопросу, а тот что-то записывал у себя в тетради. Потом кто-то заглянул в аудиторию, скрипнув дверью, Павел Иванович отвлекся и Вася тут же стащил ручку, ни на мгновенье не переставая монотонно бубнить ответ. Любопытный Павел Иванович вернулся было к прерванному занятию, но не оказалось ручки.

– Куда делась ручка? – недоуменно спросил сам себя препод, – только что здесь была! – и полез даже под стол. Но ручки там не оказалось. Он достал из внутреннего кармана запасную и потребовал у Пегова, который все вещал что-то, зачетку. «Удовлетворительно» – отметил про себя Вася, хотя надеялся на «Хорошо». Пока он упрятывал в карман зачетку, к преподавательскому столу подходил очередной тестируемый и завороженно, как кролик на удава, смотрел на Павла Ивановича, а Павел Иванович – на него.

– До свидания, – попрощался Василий и стал шумно подниматься, чуть не потерял равновесие и мимолетно оперся о стол.

– До свидания, – сказал хозяин стола, и подошедшему:

– Садитесь!

Вслед за тем он поворошил лежавшие перед ним бумаги, заглянул под стол, пробежался по карманам: