Кара ледоруба

– А как же.

– Я тебя и не осуждаю, но по пути мог бы заглянуть в Рим или в Париж, посетить знаменитые музеи. Поверхностный у тебя кругозор, Андрюша, ограниченный, нельзя игнорировать духовные ценности. Считаешь, на Джоконду с ее неразгаданной улыбкой можно и в интернете поглазеть? Согласись, это все равно, что рассматривать фото Эвереста на экране компьютера.

– Не обращай на Ксюшу внимания, она просто завидует, – посоветовала Надежда Леонидовна.

– Вовсе нет, – возразила Оксана. – Я считаю, что красоту природы в должной мере может оценить только просвещенный человек, и не обязательно переться к черту на рога.

– Не знаю, насколько я просвещена, – с иронией прокомментировала Надежда Леонидовна. – Меня, например, ни на какую вершину не заманишь, а в Париж скаталась бы, да только не за что. Спасибо Союзу, успела по профсоюзным путевкам съездить в Москву и Ленинград, в Третьяковке и в Эрмитаже побывала.

– Вот-вот, – подхватила Оксана. – А нашему Андрюше музеи по барабану. Не так ли, Горностаев? Чего молчишь?

Андрей пожал плечами. Говорить не мастак, а банальностями Оксану не проймешь. Вряд ли он сумеет доходчиво объяснить, что такое риск, от которого покалывает сердце и бегают мураши по коже, и убедить ее, насколько это здорово – преодолевать самого себя, испытывая организм на разрыв.

– Я собираюсь на Белуху сходить, почему бы тебе не составить компанию? – предложил он. – А там разберемся, кто из нас образован наилучшим образом.

– Оно мне надо, – возразила Оксана. – Причем здесь образованность?

– Сдрейфила! – возликовала Надежда Леонидовна. – Языком молоть – не ледорубом махать.

Молчавшие во время разговора женщины весело расхохотались, чем привели Оксану в замешательство. Она зыркала по сторонам и о чем-то долго размышляла. Решившись, выпалила:

– Не думайте, что взяли на слабо. Как бы тебе, Андрюша, пожалеть не пришлось.

Но случилось так, что Оксана в разгар лета за две недели до отъезда подхватила двустороннее воспаление легких, чем удивила не только Андрея, но и всех сотрудниц лаборатории. На улице от зноя на деревьях листья вяли, а она угодила в больницу.

***

Горностаев сразу бы полез в бассейн Клеопатры, но оказалось, что совершать животворное омовение можно только в составе группы. Пришлось и ему побродить меж ослепительно белых травертин, наполненных поразительно прозрачной теплой водой. Многие туристы, раздевшись, перемещались от одного мелкого озерца к другому в плавках и купальниках. Пришедшие в умопомрачение молодожены тоже сняли верхнюю одежду, ахали и охали, с восторгом плескались под водопадами, призывали и спутника раздеться, но Андрей остался в футболке и шортах. На полдороги развернулся и направился к выходу. Обилие туристов его раздражало, да и ногу лучше приберечь для свидания с водицей Клеопатры.

Экскурсоводша, раздававшая на лужайке билеты в бассейн, огорчила всю группу: встреча через час на этом же месте, опоздавшие вернутся в отель своим ходом. Оставив в камере хранения вещи, туристы ломанулись к турникету, будто поголовно страдали хроническими болячками. А, может, поверили, что омолодятся лет на десять. В бассейне, куда он добрался по дну канала, собралось человек сорок, включая детишек. Вода по пояс взрослому человеку, но с какого-то бодуна на дно свалили фрагменты античных колонн? Об одну из них Андрей, поскользнувшись, больно ушиб ногу. Хорошо хоть здоровую. Вода теплая, тело покалывало, на коже появились крохотные пузырьки. Поплескавшись, перебрался через колонну туда, где глубже. Молодой парень, плывший навстречу Андрею, в изумлении уставился на него. Горностаев вгляделся и тоже удивился. Славик, брат Лены.

– Вот так встреча, – воскликнул Слава. – Глазам не верю.

Они вернулись в мелкую часть бассейна и расположились на торчащей из-под воды колонне.

– Я с Машкой, подругой, – объяснил Слава и помахал девушке в бирюзовом купальнике. – А тебя какие черти сюда занесли?

Горностаев объяснил. Погрустнев, Слава поведал, что Лена сейчас в Америке, в Лос-Анджелесе, вышла замуж за бывшего русского, переехавшего туда на ПМЖ еще в девяностые. Недавно побывала в Лас-Вегасе, прислала кучу фоток.

– Может, расскажешь, какая кошка между вами прошмыгнула?

– Долгий разговор, – нехотя произнес Горностаев, не расположенный откровенничать даже с братом Лены. – У меня время заканчивается, рад был тебя повидать.

Андрей слез с колонны и побрел к выходу.

– Подожди, – крикнул вслед Слава. – Продиктуй номер мобильника.

– Все равно забудешь, – обернувшись, ответил Горностаев. – Напиши в личку в «Фейсбуке».

На обратном пути в автобусе Андрей, насупившись, молчал. Новобрачные, сидевшие спереди, несколько раз пытались его развлечь, но, убедившись, что спутник не расположен к разговорам, отстали. В номере он включил ноутбук, дважды щелкнул мышкой по папке «Белуха», пробежав глазами по содержимому, отыскал среди фотографий искомую, наделавшую много шума в социальных сетях, ее перепостили десятки тысяч человек, сопроводив фото восторженными комментариями. Снимок сделал альпинист Глеб Дворкин. Никакого чуда – профессиональная камера в умелых руках, помноженная на зоркий глаз и толику удачи. Он снял Лену со спины, когда она бежала навстречу Горностаеву, вернувшемуся с Белухи. Девушка парит в воздухе, широко разбросав руки, будто взлетает. Один из посетителей блога под заголовком «Вот это любовь» разместил клип группы «Иванушки» с припевом о самом лучшем парне на свете, в которого влюбиться очень легко.

Влюбиться легко, а разлюбить еще легче, с горечью подумал Андрей. Воспоминания о Лене он загнал в потаенный уголок памяти, будто поместил в сейф с кодовым замком. Значит, Америка. Ничего удивительного, могла бы рвануть в Австралию или в Индонезию, с нее станется. Ну и ладно, недаром же говорят, кому многое дано, с того больше спросится. Хотя в Евангелии от Луки сказано несколько иначе: «И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут». Многие люди почему-то забыли продолжение: «А который не знал, и сделал достойное наказания, бит будет меньше». Это знамение нашего времени: подгонять под себя цитаты и поговорки, выдергивать из контекста мысли, удобные для употребления. Палец Андрея завис над клавишей Delete. Хорошая вещь компьютер, нажал на кнопку – и вся информация исчезнет, будто ее никогда не существовало. Жалко, что человеческий мозг устроен по-иному, волшебной кнопки не существует. А, может, и к лучшему. Расправиться с изображениями всегда успеет, да и зачем, если памятная фотография по-прежнему красуется на десятках сайтов. Андрей выключил ноутбук и отправился на пляж.

Глава третья. Уйма вольт и зонтик в клочья

Выбравшись из автобуса в селе Тюнгур, что на берегу Катуни, Горностаев впрягся в рюкзак, перебрался по подвесному мосту через реку и бодро зашагал по проселочной дороге. Согласно карте, скоро появится тропа, петляющая вдоль речки Аккем, которая вытекает из одноименного озера. Видел фотки в интернете, в солнечную погоду двуглавая вершина Белухи отражается в водоеме с такой убедительностью, что оторопь берет.

Неожиданно небом начали овладевать аспидные тучи. Погода на Алтае такая же непредсказуемая, как и Оксана, подумал Горностаев. Ее внезапная хворь его озадачила: он не привык, чтобы в планы кто-то вмешивался. Ради Оксаны придирчиво изучил горный район вблизи Белухи, вручную нарисовал его на кальке, отметив все перевалы и озера, которые бы ей понравились. С дотошностью выписал ориентиры, подходы и ключевые точки. Для него восхождение на Белуху – пустяк, пара дней в худшем случае, оставшееся время планировал посвятить просветительскому горному туризму. В кои-то веки изменил своему правилу, надумал отправиться в горы не в одиночку. Ко всем восхождениям он готовился скрупулезно и дотошно. Пристрастие к мелочам порой принимало маниакальный характер. Иногда Андрей и сам над собой подсмеивался, но ни разу не пожалел о предусмотрительности. Можно порадоваться, что никто не будет надоедать, но в этот раз одиночество почему—то тяготило.

Должно быть, природа почуяла его сумрачное настроение и ниспослала дождь. Андрей отстегнул палатку, притороченную к рюкзаку, споро установил ее на полянке близ дороги. Приоткрыв вход, улегся на полиуретановый коврик и безмятежно наблюдал за хмурым дождем. Раздался рокот дизеля, по дороге метрах в пяти от палатки неспешно проехал колесный трактор с прицепом, в котором, как грибы в лукошке, теснились туристы с разноцветным скарбом. Горностаев усмехнулся, таких хитрецов пруд пруди, туристы побогаче вообще используют для заброски вертолет. Андрей сознательно решил добираться до озера на своих двоих. Медленный подъем по тропе с рюкзаком зануден и уныл, но после освобождения от заплечной тяжести наступает такая легкость, будто переключился тумблер гравитации и ты оказался на Луне. А эти ребята, скорее всего, отдохнут на Аккеме, переберутся через перевал на Кучерлинское озеро и вернутся в Тюнгур. Самый популярный в здешних краях маршрут.

Дождь закончился, но тучи и не думали разбегаться, висели над головой, сонно приклеившись к небосводу. Горностаев успел преодолеть еще километров пятнадцать, прежде чем окрестности накрыло белесым туманом, а пронзительная морось снова загнала его в палатку. Советские командирские часы с подзаводом, с которыми он не расставался, поскольку те не боялись ни воды, ни морозов, убедили, что пора устроить ночевку. Перекусил купленной в поселке колбасой, запил ледяной водой из фляжки, забрался в спальник и живо отрубился. Дома Андрей засыпал с трудом, завел моду читать книжки, чтобы заманить дремоту, а в походах будто таймер срабатывал: пара минут – и мозг отключается.

Утром следующего дня Горностаев надеялся дотопать до озера, но когда до перевала, с которого начинался спуск к Аккемскому озеру, оставалось часа четыре хода, опять зарядил обложной дождь, мелкий и ознобный. Андрей вытащил из бокового кармана рюкзака китайскую накидку и набросил на себя. Длиною до колен, она оберегала и тело, и рюкзак, но не спасала от взбесившихся ручьев, впадающих в реку из боковых расселин. Приходилось разуваться и подворачивать штаны. Если слякоть не прекратится, придется заночевать в тайге, отстраненно подумал Горностаев. Ни огорчения, ни разочарования он не испытывал. Торопиться все равно некуда, а если обращать внимание на каверзы природы, лучше дома киснуть. О, очередная засада. Путь преградила подмытая водой громадная лиственница. Растопырив ветки, валялась посреди впадающего в реку мутного стремительного ручья. Горностаев направился вверх по склону, надеясь найти более удобное место для переправы. Краем глаза зацепил странную фигуру. Вместо того чтобы установить палатку, горемычный турист сидел на камне, прижав колени к груди и обняв их руками. Лица под капюшоном ядовито-зеленой ветровки не разглядеть. Рядом неприкаянно валяется черный рюкзак. Горностаев давно перестал удивляться: в последние годы тяга к перемене мест переродилась в злокозненный вирус, поразивший все слои населения. В горы устремились бизнесмены и менеджеры, банковские клерки и офисный планктон, разнокалиберные предприниматели, системные администраторы и таксисты, студенты, домохозяйки, инвалиды и пенсионеры. В отличие от советских времен, магазины ломятся от разнообразного туристического снаряжения на любой вкус и бумажник. Остается только выбрать нужную точку на глобусе и запастись GPS-навигатором. Эти путешественники считают, что в век глобального позиционирования маршрутные карты такой же анахронизм, как компас и умение ориентироваться по звездам. Некоторые изумляются, что в горах чаще всего отсутствует мобильная связь, по их мнению, операторы просто обязаны установить базовые станции на всех господствующих высотах. Многие туристы привыкли к той природе, которую им доставляют на дом National Geographic, BBC или Discovery, она такая же удобная и безопасная, как пикник с барбекю в городском парке. А когда горы оказываются куда менее дружелюбными, чем на экране, складывают лапки, как этот бедолага. Андрей приблизился к нему и потряс за плечо.

– Уважаемый.

Тот правой рукой смахнул с головы капюшон и угрожающе предупредил хрипловатым женским голосом:

– Убери руки, дядя!

Отступив на пару шагов, Горностаев с интересом уставился на девицу, не отличающую деревянную скамейку во дворе родного дома от скользкого стылого камня в глухомани. Мокрая копна пшеничных волос, диковинные глаза: левый – голубой, правый – зеленый. Оба буровят его вроде сторожевых прожекторов стражей границы. Миловидное личико прямо таки пышет негодованием, будто он оторвал кралю от важных размышлений. Андрей подивился самоуверенности мокрой курицы, он бы на ее месте коней попридержал. Призадумался, предложить ли ей помощь или убраться подобру-поздорову. Разноцветные глаза будто принадлежали разным людям: зеленый равнодушно мерцал, а голубой взирал на него с откровенным презрением.

Андрею припомнилась странная черно-белая собака, встреченная на бульваре пару месяцев назад. Поразили разноцветные глаза: небесно-голубой и карий. Хозяин, немолодой крепыш в очках, хмурый и сердитый, держал ее на коротком кожаном поводке, беспрестанно одергивал и чертыхался. Андрей поинтересовался, что за порода. Мужчина, будто оправдываясь, виновато объяснил, что это сибирская хаска по кличке Найда. Вообще-то эти собаки ездовые, а тем, кто начал их завозить в центральное Черноземье, следовало бы не только руки оторвать, но и ноги. Хаскам здесь не место, они любят холод, привычны к большим нагрузкам, выгуливать надо по два-три часа в день.

– Эта сука меня достала! Мало того, что сбежать норовит, так еще и на кинолога пришлось раскошелиться.

– Зачем тогда заводили?

– Я? – еще больше вспылил мужчина. – Сдалась она мне, как свинье седло. Нашлись благодетели, пятилетней дочке на день рождения подарили. Вот скажите, о чем эти идиоты думали?

Горностаев пожал плечами. Как пить дать, наболело у мужика, дома, небось, не больно заругаешься, а на ком-то оторваться хочется.

Искоса взглянув на мокрую туристку, Андрей подумал, что она в компании с Найдой смотрелась бы органично. Представив живописную картинку, он поежился. Нетушки, пусть лучше живут по отдельности.

Андрей встряхнулся, избавляясь от наваждения.

– Мне показалось, – с трудом проговорил он и замолчал.

Левый глаз девушки расширился, а правый, напротив, сузился. Горностаев поневоле отвернулся.

– Отдыхайте, – милостиво разрешил он и направился к строптивому ручью.

Переправившись по трухлявому стволу, зашагал по тропе, но от былой безмятежности не осталось и следа. Сколько ни пытался представить дальнейший маршрут, пред взором неизменно всплывала скрюченная женская фигурка. Он досадовал и на себя, и на девушку.

– Тормозни!

Горностаев повиновался. Оглянувшись, досадливо поморщился. Таки прицепилась. Найда, как он мысленно стал именовать девушку, так тяжело передвигала ноги, будто к трековым ботинкам пристегнули свинцовые подметки, капюшон на голову не набросила, а рюкзак навесила на грудь, низко склонялась под его тяжестью, будто клала поклоны. Не дойдя до него, споткнулась, обессилено свалилась на рюкзак, растопырив руки. Глядя на нее сверху вниз, Горностаев с удивлением отметил, что росту в ней о-го-го, ему под стать, натуральная каланча. Ветровка и свитер при падении задрались, обнажив белую поясницу, на которую равнодушно сыпался дождь. Горностаев присел рядом с девушкой.