Мальчики

Мальчики
Владимир Александрович Сединкин

Будущее, русский космос, почти Империя, Городки, близнецы, белый медведь в подарок, башибузуки, своих не бросаем, никто кроме нас и одно горе на двоих.

Владимир Сединкин

Мальчики

Настроение у жителей русского квартала, который все называли просто Городки, было приподнятое. И дело конечно было не только в дне рождения Машки Клюевой – родной сестры десятилетнего Серёжки, сидевшей сейчас во главе стола, установленного прямо на улице. Просто люди хотели праздника, в понедельник Зорлутуна становилась частью Империи. Высокая Порта проиграла войну, не успев её начать, и через три дня мир заживёт другой жизнью.

Казалось, что сегодня здесь на площади возле продовольственного магазинчика, принадлежащего семье Клюевых, собрались все Городки. Люди поздравляли девчонку, дарили подарки, угощались едой разложенной на подносах и уходили уступая место следующим гостям. Домашние андроиды Глаша и Полина сновали туда-сюда забирая грязную посуду и заполняя пустые подносы новой едой. Из открытых окон была слышна музыка, вокруг звучал смех, все поздравляли друг друга, дружески похлопывая по плечам и обнимаясь.

И было из-за чего, когда-то Зорлутуна имела другое название. Тоже в честь поэтессы, только русской. Друнина заселялась именно имперцами. Тут построили огромный комбинат добывавший редкую руду. Дела шли хорошо, и территория вокруг промышленного предприятия превратилась в настоящий современный город. Люди летели сюда со всей вселенной привозили семьи, близких и друзей. Планета земного типа и правда казалась настоящим раем, да и заработок был хороший. А потом начались Периферийные войны. Владельцы комбината то ли пропали без вести, то ли бежали, и всем тут завладели новые хозяева – османы. Сначала рабочие на комбинате остались прежние, но со временем их вытеснили в трущобы – нагромождение нелепых конструкций растущих вверх потому как в ширь новая власть запрещала. Отсюда и название – Городки.

Русских турки призирали (впрочем, не их одних), презирали, но немножечко побаивались. Двести тысяч человек это вам не баран чихнул. В русском квартале даже полиция собственная была. В дальнейшем правда большая часть имперцев отсюда улетела. Османы и со своими-то обращались не важно, чего говорить о чужаках. Но были те, кому возвращаться было незачем или некуда.

– Я так рад, что умру не какой-то сироткой, а гражданином Империи! – утирал слёзы текущие по морщинистым щекам дед Генрих живущий в доме напротив. Его супруга тётя Фима – миниатюрная, кругленькая блондинка старалась успокоить девяностошестилетнего старика, но тот кажется собирался сегодня веселиться до утра. Вон и рюмку с водкой взял.

По мнению Серёжки, на ступеньках крыльца магазинчика жевавшего горячий пирожок с мясом (он всё гадал сделано ли лакомство мамой или Глашей, которая печёт тоже очень вкусно только режет всё мелко-мелко и не скажешь, что бывший робот-охранник), Машка с накрашенными ярко-красной помадой губами выглядела как дура. Ну и что что ей шестнадцать?! Мозгами-то соображать нужно в любом возрасте. Кожа белая-белая и яркие губы… ну дуууура дурой.

Тадах-дах-дах! – кто-то из гостей запустил салют, разорвавшийся разноцветными искрами над головой, что категорически не понравилось спустившемуся с вечернего неба синему полицейскому дрону, принявшемуся что-то пронзительно пищать. Однако, внимания на него никто не обратил и тот вскоре ретировался.

Снова взглянув на Машку, Серёжка чуть не подавился, поздравлять сестру пришли братья Ягужинские. Вот их-то он и ждал. Вытерев грязные руки о коленки, мальчишка бросился к столу чуть не споткнувшись о Милу – робота-уборщика быстро собиравшего что-то на земле.

Серёжка просто обожал Никиту и Ростика. Русоволосые, голубоглазые близнецы подарили Машке большого, мягкого белого медведя. Точно такого же как медведь с эмблемы Беринга-2 – имперской планеты располагавшейся к ним ближе всех. Говорят именно на первых порах будет во всём помогать жителям Зорлутуны, тьфу ты! Друниной!

Ягужинские были статными, без капельки жира, высокими двадцативосьмилетними парнями у которых даже под одеждой на теле были видны бугрящиеся мышцы. Кожа близнецов покрыта татуировками, но каждая имела смысл. По крайней мере они так говорили. В Городках Никиту и Ростика все любили хоть и поселились они в русском квартале всего лет пять назад в доме сумасшедшей бабки Лукерьи сыновья которой, тоже близнецы, погибли в ходе наводнения в год, когда Серёжка родился. Оказывали помощь соседям, а себя не уберегли. Так бывает. Кто-то посоветовал ребятам поискать жильё у неё (жалко старуху стало), а женщина подумала, что Ягужинские это её вернувшиеся сыновья. Переубеждать её никто не стал. Парни сами по началу пытались, но их она не слушала. Так с тех пор они и жили на чердаке в её доме с красной черепичной крышей возле перекрёстка.

Серёжка просто обожал близнецов и хотел стать точно таким же как они. Насчёт татуировок он ещё не решил (мама наверняка будет против), а вот насчёт всего остального точно. Только подумать, парням двадцать восемь, а они уже ветераны территориального ополчения. Мальчишка неоднократно бывавший у дома у Ягужинских видел нашивки и значки с их старой формы. Дядя Сеня Кипятков – местный участковый, даже рассказывал Серёжке, что Ягужинские в космическом абордаже участвовали. Что это такое мальчишка не понимал, но всё равно восхищался. Близнецов за геройство даже вроде бы порекомендовали к поступлению в Имперское военное училище без экзаменов, но им вроде бы денег не хватило туда долететь. Далеко же, а билеты стоят целое состояние. Вот поэтому Никита и Ростик мечтали, что придёт Империя и они сразу запишутся в армию. Они даже тренировались каждое утро по какой-то старой методичке с пластмассовыми страничками, а в остальное время работали в космопорте грузчиками и, ремонтировали старых андроидов. Глашу и Милу, кстати, маме именно они подарили.

– Дядя Никита, дядя Ростислав, огромное вам спасибо! – заблестела глазами от счастья и крепко прижала к себе подарок Машка (повезло дуре), смутив покрасневших близнецов.

Конечно когда-то они были похожи. Но не сейчас. Сейчас они были разными не только внутри, но и снаружи. Вот хотя бы Никита – короткие русые волосы с бритыми висками, голубые, почти синие глаза и страшный шрам идущий от правой ноздри вниз и пересекающий губы и подбородок (были у него и другие шрамы и даже ожоги, но этот бросался в глаза сразу). Никита был серьёзным, много читал, увлекался историей. На широкой покрытой бицепсами правой руке у него даже было вытатуировано изображение странного красного знамени с золотой звездой и перекрещенными серпом и молотом. Он называл его знаменем Победы и говорил, что оно висело в каком-то Би… бер-лине и именно с него начался подъём Империи. На вопрос Серёжки когда висело, тот сказал, что ещё в XX веке. Мальчишке было очень сложно представить такое глубокое прошлое. Ростик же – русоволосый, с модной чёлкой и светлыми-светлыми почти как небо глазами мог похвастаться вертикальным ровным шрамом на левой руке, отсутствием мизинца тоже на левой руке (палец ему заменял протез) и удалённой хирургом левой мочкой на ухе. Ростик… историю и читать не любил, он любил гулять с девчонками, рисовать и чинить игрушки малышне. Из-за этого за ним постоянно кто-то из мелюзги таскался канюча починить лошадку, космолёт, танк или ещё что-нибудь. Он никого не отгонял, доставал отвёртку из кармана брюк и принимался за дело. Между прочим, в прошлом году Ростик подарил Серёжке ховербайк. Самодельный, но классный: быстрый и заряд батареи держащий лучше чем те что у местных из магазина за пять тысяч лир. На руках и ногах добряка были татушки с человечком у которого вместо носа карандаш и другим – металлическим, собранным из деталей с телом из батарейки. Ростик называл их Карандаш и Самоделкин.