Почетный пленник

Помолчали. Алиас достал промасленную тряпицу, положил меч на колени и принялся очищать лезвие.

– Твой дедушка тоже считал этот закон плохим. И потому он нашел книгу, в которой этот закон записан. И узнал, что закон немного не такой, как все думают. Тогда он уехал в горы на празднование Дня середины лета, а обратно в Империю уже не вернулся. Чуть позже все узнали, что Хродвиг добровольно отрекся. Отдал власть сыну. Так твой дедушка стал рексом. Рексом Эндиром Законником.

– Молодец! – Как же хочется колесом пройтись по поляне! Я засмеялся громко и счастливо, во всю силу, без остатка, как хохочут дети. – Хороший дедушка!

– Твой дедушка хороший, – согласно кивнул Алиас. И, со стуком вогнав меч в ножны, добавил: – Был.

Сидевший рядом дядька вздрогнул всем телом.

– Когда Эндир принял титул, все подвластные племена принесли новому дану клятву верности в вашем священном городе-крепости…

– Декурионе…

– Декурионе, – согласился Алиас. – Но когда Эндир с малой свитой возвращался вниз, в долину, на него напали гворча, презрев свою недавнюю клятву. Они решили убить нового правителя и править сами. Но твой дедушка сумел вырваться и бежать. А потом он собрал войско и разбил гворча. Выгнал из их домов и изгнал из долины.

– Вот почему гворча – изменники, – кивнул головой я и сплюнул на землю.

– А ты похож на него, – невпопад заметил имперец.

– На кого? – растерялся я.

– На Эндира, когда он был мальчишкой… в твоем возрасте.

– А откуда ты знаешь? – недоверчиво поинтересовался я.

– Я был первым, кому он разбил нос, когда приехал в школу, – невозмутимо пожал плечами Алиас Фугг.

– Не может быть! – закричал я.

– И прозвал меня Мухой, – Голос Империи. – Меня до сих пор так зовут иногда.

Подошедший Буддал услышал последнюю фразу, и брови торговца взметнулись вверх. Алиас Фугг мило улыбнулся – после драки у него было прекрасное настроение.

– Слуги приготовили завтрак, – махнув рукой на стол, уставленный тарелками, пригласил Буддал. И вдруг заорал: – Зачем мертвяков подпаливать, олухи! Мы завтракать собрались!

– Я готов съесть быка, – сказал, поднимаясь, Алиас. Его хорошее настроение было непоколебимо…

Я уминал молочную горячую кашу с дымком. Наш столь интересный разговор дал такую богатую пищу для ума, что вкуса другой пищи я не ощущал. Вот то, что горячая – это да. Поэтому я не забывал дуть на очередную порцию варева, зачерпывая деревянной ложкой, и размышлял.

«Появляется информация – проясняются и мотивы. И чего мне не понравился Алиас Фугг? Что лицемерил на пиру? Так работа такая. Что он работает на Империю? Так неизвестно, как у меня жизнь сложится. Могу ли я с уверенностью сказать, что мечтаю вернуться в горы? Тем более выясняется, что мне не просто необходимо Школу окончить, а куковать там до тех пор, пока дан Рокон не помрет. А отец в добром здравии и расцвете сил.

Так зачем менять высокий уровень цивилизации на низкий? И мои знания скорее воспримет общество с более развитой технологической базой. Главное, не лезть в политику, сильно не высовываться – и тогда можно хорошо устроиться…»

Фантазия опять понесла меня неизвестно куда. Домик у моря, рабочий кабинет с окнами в сад… Прекрасные пейзанки… Я притормозил сам себя и продолжил анализировать актуальную информацию.

«А тот древний старикан – Хранитель Хродвиг, что устраивал судилище над Остахом, выходит – мой родной прадедушка. По рассказам брата, весьма бодрый старик! Сколько же лет этому аксакалу?»

Я отхлебнул горячего травяного отвара.

«Алиас – симпатичный мужик. Оказалось, он просто во мне видит школьного приятеля и вспоминает детство и всякие милые школьные шалости. Вот и причина его разговоров со мной. Ностальгия – сильнейший мотив. И столько информации разом… А дед у меня, по всему видать, был молоток. Всех несогласных вколотил по маковку в окрестные скалы».

– …надо! – услышал я громкое окончание фразы Остаха и тяжелый удар ладони по столешнице. Тарелка подпрыгнула.

– Не вижу причины, – спокойно ответил имперский чиновник.

– Гворча напали на наследника, да? – напирал дядька. Он показал рукой на меня. Говорили на дорча.

– Да, – ответил Алиас.

– Убили бы – остался другой, младший, да? – бушевал Остах.

– Я забыл твое имя, уважаемый, – внезапно спросил имперец.

– Остах!

– Необычное имя для горца.

– Тебе не нравится мое имя, имперец? – угрожающе спросил наставник, нагнув голову.

– Нравится, – невозмутимо кивнул Алиас. – Но я не пойму, зачем тебе голубь.

«Какой голубь, что я прослушал? Почтовый голубь?»

– Предупредить Рокона, рассказать о нападении! – заорал, вскакивая, Остах.

– Ах вот оно что! – всплеснул руками имперец. – Ты о рексе Роконе, правителе земель Дорчариан! Когда ты вот так запросто говоришь – Рокон – я, право слово, не сразу успеваю сообразить, о ком ты.

Чем больше сердился Остах, тем менее он становился похож на горца. Нет-нет да и проскальзывал в речи имперский акцент. И с Роконом он прокололся – горцы звали правителя «дан». Или «дан Рокон».

«А ведь, похоже, речь идет о безопасности братишки. Отца действительно надо предупредить».

– Конечно же мы тотчас же пошлем голубя, чтобы рассказать рексу о произошедшем, – закивал головой Алиас, подняв открытые ладони перед грудью. – Ты сам напишешь письмо?

Язык дорча не имел письменности. И конечно, Голос Империи знал об этом.

– Твой голубь – твое письмо! – отрезал Остах, усаживаясь обратно.

После злополучного завтрака, когда письмо под совместную диктовку Алиаса и Остаха было написано и запечатано личной печатью Голоса Империи, а голубь освобожден из ивовой клети и выпущен, караван тронулся в путь.

Остах, не остыв после перепалки, пристал ко мне. Подаренный клинок не давал дядьке покоя. Прицепленный на пояс, кинжал и вправду выглядел несуразно, – болтался между ног и то и дело бил по коленям, когда меня брали на руки.

– Великоват для тебя, – в который раз повторил Остах, вертя кинжал в руках. – И слишком острый, – заметил он, проверив большим пальцем заточку лезвия.

– Но ты же сам сказал, что подарок… – жалобно протянул я. – В бою…