Абловы, забытые имена. Вторая часть

Свадьбу отгуляли в Екатеринославе, венчал их полковой батюшка. И сам атаман Егоров благословлял. Да и невеста не бесприданница – у отца Иринарха два лабаза в селе, и не только приданое – дал дочери образование знатное.

Зажили молодые душа в душу, да вот только время беспокойное. Потеснили Врангеля красные, казачков постреляли немало, да и брожение началось в их рядах.

– Слышь, Семён, красные землю беднякам обещают, айда домой!

…Вот и казачий круг Алексеевской порешил колхоз создавать. Хоть и не все согласны, но большинство – «за». Отвёл и Семён свою худобу в общее стадо; начали станичники судить да рядить, как совместно хозяйствовать. Так получилось, что выбрали Семена председателем, а Любушка, как грамоте обученная, его секретарем пошла.

Да, много воды утекло… «Темнеть начинает, до дому пора, – подумал Семен. – Да и завтра на общее собрание из Фролова секретарь райкома товарищ Виктор Аблов обещал приехать, помочь с организацией коллективного хозяйства». Бывал уже пару раз в их краях пламенный комиссар. Тот кого хочешь убедит.

Ветерок послушно шёл за хозяином, они уже понимали друг друга без слов. Вдруг конь замер и остановился. Где-то в камышах со стороны речки раздался шорох. «Кого там носит?» – насторожился Семен.

На тропинке перед ним выросли четыре фигуры в казачьей форме. В полумраке он узнал одного из них – есаул Белобоков, они вместе были под Врангелем.

– А, Петро, как жив-здоров? – поприветствовал Семён. – Чем обязан?

– Привет, хорунжий. Дошёл слушок, что перекрасился ты, в большевики подался, сука…

– Попридержи язык, Петро, и прочь с дороги!

– Нет, дорогой Пономарев, дорога твоя закончилась! – и он потянулся за наганом, расстёгивая кобуру.

Семён привычным движением выхватил из ножен дедову саблю.

– А-а-а! Порубаю всех, контра! – бросился он на впереди стоящих.

Но громкий звук выстрела разорвал тишину. Словно молотом ударили в грудь. Рука с саблей медленно опустилась. Кровь алым пятном расползалась по гимнастерке. Ещё один выстрел опрокинул Семена на спину.

– Собаке – собачья смерть! – глядя ему в лицо, произнёс есаул Белобоков, зачем-то дунув в ствол нагана. – Пора спешить, там ещё его жинка с сыном. Нужно всё поганое семейство в расход…

Испуганный Ветерок резво бежал в сторону станицы. Он уже ничем не мог помочь своему боевому товарищу. Или мог?..

ЛЮБА

На сердце у Любаши было неспокойно. Семён ещё в полдень увёл коня купаться на речку, а солнце уже клонится к закату, а его всё нет. Она всё чаще и чаще выглядывала в окошко, не появился ли её друг сердечный. Сын Сашка ворочался в люльке и плакал.

– Ну тихо, тихо, скоро папка придёт и свистульку принесёт, – шептала она, пытаясь успокоить ребёнка.

Вдруг послышалось ржание лошади. «Ветерок!» – обрадовалась Любаша и выскочила встречать мужа.

– А где же Семён? – спросила она вслух.

Сердце заколотилось с удвоенной скоростью. Что-то случилось? Нужно бежать на речку, пока совсем не стемнело.

Люба схватила сына и побежала в сторону Медведицы. Она и не замечала, как ветки деревьев хлестали её по лицу. Неожиданно на дорожке она рассмотрела силуэт лежащего человека. Осторожно подойдя к нему, она в ужасе закричала. Ноги стали ватными, и она упала без чувств.

…Она очнулась от детского плача. Сашка лежал рядом на траве. Ползком на четвереньках она подобралась к Семёну.

– Семён, Семён… – еле слышно звала мужа.

Семён лежал на боку в луже крови и не отзывался.

– Семён! – закричала Люба.

Но он не отзывался. «Мёртв, – решила она, – нужно бежать в станицу, предупредить станичников». Взяв в руки Сашку, она побрела в сторону Алексеевской, ноги еле слушались её.

– Тише, тише, сынок, – пыталась успокоить ребёнка.

Вдруг над станицей небо осветилось заревом. Час от часу не легче. Она прибавила шагу. Да, предчувствие не обмануло её: горел их с Семёном дом. Вокруг суетились станичники с ведрами и лопатами.

– Живы! – увидев её, прокричала соседка. – Люба, где Семён?

Любаша, глотая слёзы, выдавила из себя:

– Он мёртв, убили…

Казалось, что все остановились и смотрели с ужасом в сторону Любы.

– Как убит? Кто убил? – раздались испуганные голоса.

– Я не знаю, он там лежит у речки…

Несколько станичников, оседлав коней, бросились к реке. Соседка увела убитую горем Любашу к себе в дом. Она сидела на лавке с Сашкой на руках, раскачиваясь из стороны в сторону. Перед глазами всплывали картинки прожитой жизни.

Село, где она родилась, находилось на южных рубежах, вновь присоединённых к России. А потому и название его – Казгулык, туркменское. Вот и прислали отца с десятком других семей для охраны новых границ. У Иринарха Анистиеровича и Екатерины Васильевны народилось здесь четверо детей: две девочки и два мальчика. Конечно же, ближе всех для неё была сестра Галина. Она была старше её на пять лет, и потому Любаша тянулась за ней, во всём подражая.

На новых землях семья трудилась, не покладая рук, построила добротный дом. Отец на переселенческую ссуду купил в городе скобяных товаров и открыл лавку. Торговля, на удивление, пошла неплохо, и со временем он открыл ещё и продуктовую лавку. Пристроил сыновей в торговлю. Денег хватало на безбедную жизнь. Екатерина Васильевна покупала дочерям красивую и добротную одежду.

Когда Любаша подросла, её отдали учиться в земскую школу. Училась она прилежно, и овладела грамотой быстро. Семья в селе пользовалась уважением сельчан…

Вспомнила Люба и первую встречу с Семёном: красивый, статный хорунжий остановил её, попросив испить водицы. Так они и познакомились. Потом шумная и громкая казачья свадьба, застолье со стрельбой и казачьими песнями. Родина мужа ей понравилась: зелёная станица, с рощами вокруг речки, просторные поля и степь. Приняли её в станице как равную.

Семён был трудолюбив, хозяйство содержал в порядке. Время, правда, было неспокойное, и он часто уходил в походы с атаманом. Но в последний раз, вернувшись, сказал:

– Всё, Любаша, навоевался, хочу к земле прирасти. Новая власть землю казакам обещает и вольницу. Нет царя, белых разогнали, пора мирную жизнь строить.

Тут и Сашка народился. Семён души в сыне не чаял, то свистульку смастерит, то коняшку деревянную…

Вон, и колхоз надумали строить, совместно пахать и сеять, а вместе и жить веселее. Председателем выбрали… Живи да радуйся…

Но нет, видать, кому-то дорогу перешли. Говорят, в соседних станицах казаки недовольны, бунтуют. Не хотим, говорят, власти Советов. Мы дома у себя сами власть…

И вот жизнь пошла под откос: ни мужа, ни жилья, хоть в петлю лезь. Как Сашку растить – одному Богу известно. Да и Бога, новая власть говорит, нет. Что делать-то?..

КАЗАЧИЙ КРУГ

День был солнечный. Дорога пролегала среди бескрайних степей, иногда ныряя в овраги, иногда убегая в небольшие рощицы. Виктор был в хорошем расположении духа. Лошади рысцой отбивали копытами какой-то дорожный мотив. Виктора сопровождал небольшой отряд красногвардейцев. Хоть жизнь в Советской России стала спокойней, врагов у власти было ещё много, и охрана не помешает.

Верховая езда стала для Виктора делом привычным. Он улыбнулся, вспомнив свою первую поездку под Иркутском у усольских партизан. О, а сколько жизнь побросала его по дорогам судьбы! После разгрома Колчака и Каппеля – дороги Польши, а следом – Крым, бои с Деникиным под командой Фрунзе, работа в Москве журналистом…