Философия в стихах

Чувствами сущность для нас поверяет она,
Хоть сама сущность нам в чувствах никак не дана.
Может хоть спичкой легко убедиться народ,
Что из воды кислород получается и водород.
А заодно тут и взгляд формируется подлинно общий:
После проверки такой вряд ли кто-то на правду возропщет!

Хайдеггер нам говорил, что де истина – в мира открытости,
Но намудрил: позабыл он о сущности вещи сокрытости.
Раньше Хайям ведь сказал: то, что видим мы, видимость только одна,
И далеко от поверхности мира до дна!
Спор тут на деле идёт меж трусливым к рутине стремлением
И созидательным жизни людской обновлением.
Все рутинёры считают, что знание сущностей вредно,
Любят лишь то, что таинственно и заветно.
Кто же стремится менять этот к лучшему мир,
Знание сущностей – знамя тому и кумир!
Первый фантазии вечно лелеет астральные,
Методы ищет второй эффективные и реальные.
А философия, двигая ум наш вперёд,
Принципы методов этих везде задаёт;
Но для стихов сложноват этот мысли полёт.

V. Социальная философия

Неоднократно пытались создать метафизики
Социологию точную, прямо в подобие физики,
То есть – на опытных данных и математике,
Вплоть до любой, самой общей в предмете тематики.
Но получилась из этого только эклектика,
Ибо тут общее знанье даёт лишь одна диалектика.

Дело здесь в том, что для разума нету пределов,
Может он всё безо всяких границ переделать.
Значит, когда-то снесёт он любые препоны,
Тем задавая для жизни иные законы.
Если ты хочешь конкретно познать эти новые ритмы,
Новые должен изобретать алгоритмы;
Только самих изменений и связи законы всеобщие
Действовать могут всегда в человеческом обществе.
Вот потому, хотя сфера тут вроде особая,
А занимается ею сама философия.

Думают всё ж метафизики, что человеки
Есть вид животных, определённый навеки.
К тем же воззреньям обычно склоняет религия,
Ибо наш дух для неё – трансцендентная вроде реликвия:
Дескать, не сам человек разум свой создаёт из себя,
А как-то дарит господь, в нас подобье своё же любя
(Хоть и не очень понятно, как может быть люд
Телом похож на божественный абсолют).
Вот и Платон, с его мыслями вроде высокими,
Определил человека как зверя с ногтями широкими,
И словно птица – двуногого, только без перьев.
Да, не культурой, не разумом нас он измерил!..

Взгляд этот мы называем натурализмом.
Он сочетается часто с вульгарным социологизмом,
Что понимает людей лишь как общества клетки презренные.
В релятивизме найдешь ты истоки такого воззрения.
Росту его пособляет порой и людская среда,
Ибо владеем судьбой мы своей не всегда.
Ныне мы все глубоко от других и от рынка зависим;
Это рождает постмодернистские (проще – постыдные) мысли:
Нам говорят, что уж нет человека высоких преданий,
Есть лишь машины для действия низменных общих желаний.

Взгляд диалектики в сути своей историчен,
Он и глубок, и правдив, хотя в этой среде необычен.
Путь наш неровен, а всё-таки он, тем не менее –
Путь расширенья культуры, путь самоопределения.
Мы утверждаем своё постепенно над миром господство,
Разумом правя собой, над природой ценя превосходство.

К ценностям этим стремлением определён
Главный общественный, Марксом открытый закон.
Он говорит, что вещественных благ созидание
Всё направляет общественное сознание.
Массы бывают готовы порой и на рабство,
Если оно принесёт большинству приращенье богатства:
Ведь с расширением власти над внешней природой
Каждый из нас наслаждается большею, в среднем, свободой.

В обществе действует, как и при всякой возможности,
Принцип деленья всего на противоположности.
Следствия могут быть где-то эгоистичные,
Даже преступные или, увы, неприличные:
Кто со свободой хозяйства живёт не в ладах,
Ищет нередко свободы хозяйству в штанах.
Соль же свободы – не в извращениях тела,
Больше гораздо её в сфере мысли и дела.

В силу того же закона частей разделения,
Нет перспективы всеобщего замирения.
Нет и не будет во всём одинаковой массы,
Делятся люди на нации, группы и классы.
Прав Гераклит, что всегда в непрестанной борьбе
Счастие все существа добывают себе.
Это не значит, однако, что строится счастье
В мире людском непременно на чьём-то несчастьи.