Река времени

Сима был удивительно светлым и добрым человеком. Общение с ним оставляло какое-то чувство мудрой благожелательности и в то же время достоинства, к которому невольно приобщались собеседники. Тут не надо было настраивать душу на любовь, как пел Окуджава, она сама на нее настраивалась. Помнится, однажды он рассказывал нам о тех временах, когда после окончания университета его направили работать на завод «Красный химик». Он в общем-то не очень был там и нужен, это была своего рода «ссылка», типичная для шедшей полным ходом в начале 50-х кампании гонений на «космополитов». В какой-то момент на производстве возникли некие технологические трудности, и Сима, пораскинув умом, понял, что нужно сделать. Он пошел в радиомагазин, купил на свои деньги необходимые детали и сделал своими руками нужный узел, после чего все в цеху пошло как по маслу. Услышав эту историю, Симина жена Лида удивленно спросила:

– Симочка, как же так, почему же ты затрудняешься, когда надо включить мобильный телефон, компьютер или проигрыватель??

В ответ прозвучало:

– Я специалист не в этом…

Не избежал подобной «ссылки» и младший брат Герасима Матвеевича Яков Элиашберг. Его по окончании Ленинградского университета направили работать в Сыктывкар. По возвращении он работал в Ленинградской Стекловке. Сима рассказывал, что, когда Якова пригласили сделать доклад на международном математическом конгрессе и директор института Людвиг Фаддеев не выпустил его за границу, разразился скандал. Все участники конгресса ходили с пришпиленными на груди листочками бумаги с надписью «Выпустите Якова Элиашберга». Через некоторое время он уехал, а позднее стал лауреатом премии Крафорда Шведской королевской академии – одной из высших премий по математике. Братья Элиашберги напоминают мне двух других братьев, Яна и Ника Тинбергенов, один из которых нобелевский лауреат по экономике, другой – нобелевский лауреат по физиологии и медицине. Когда кого-то из них спросили, что это, наверное, гены, он ответил:

– Ну что вы! Это простое совпадение…

Сима бережно и заботливо относился к окружающим и в то же время был довольно беспечен в отношении собственной персоны. Каждое 8 Марта он покупал много цветов, складывал их в корзину и навещал знакомых женщин, создавая радость и хорошее настроение.

Когда он приходил к нам домой, наш пес Джим всегда радостно встречал его и даже делился своими горестями, протягивал Симе свои больные лапы, явно понимая, что найдет у него сочувствие. К иным приходящим к нам людям Джим относился индифферентно, а некоторых даже сопровождал, грозно рыча, не давая прикоснуться ни к одному предмету в квартире.

В человеке уживается многое, в Симе уживалось только хорошее.

С его уходом в нашем мире стало заметно меньше доброты.

Осколки памяти

Хорошие воспоминания – точно река, в которую хочется и можно входить и дважды, и трижды, и многажды. Только – чуть выше по течению.

    Из писем брата Сашки

Гагарин

12 апреля 1961 года Юрий Гагарин полетел в космос и благополучно вернулся на Землю, а через пару дней была объявлена торжественная встреча в Москве.

Я учился в девятом классе, и мы, понятное дело, сбежали с уроков. Как это так, все будут встречать героя, а мы будем сидеть за партами? И дружно пошли в центр. На Красную площадь нас, разумеется, не пустили, и мы оказались на Манежной, постепенно заполнявшейся прибывающими радостными москвичами. Это был какой-то пик народного ликования, всеобщей радости, гордости за страну, за нас самих…

Но все пошло не совсем так, как нам представлялось. Появившаяся конная милиция и отряды солдат стали постепенно выжимать людей с площади на улицу Герцена (ныне Большая Никитская). У нас ведь не может быть стихийной народной радости, все должно быть заорганизовано, ведь чем черт не шутит, в ликующую толпу может затесаться вооруженный преступник, который потом на Красной площади откроет стрельбу… Да, и кроме этого, неорганизованная толпа, поддавшись внезапному порыву, может создать толкучку, что приведет к гибели людей. Все это при спокойном размышлении выглядит разумно, но людьми, полными энтузиазма, по зову души пришедшими встречать Гагарина, это было воспринято как неоправданное насилие. Никто не хотел уходить с Манежа. Люди взяли друг друга под руки и образовали цепи, упорно сопротивлявшиеся наступавшим солдатам. Через некоторое время безуспешной толкотни наступавшие сменили тактику, стараясь вырвать отдельных людей из сомкнутых цепей, чтобы ослабить сопротивление. В какой-то момент схватили меня, и я повис в воздухе, растянутый между наступающими и упирающимися. Наша взяла, и я был спасен.

Но все-таки через некоторое время кони победили людей, все с площади были вжаты в улицу Герцена и вливающиеся в нее переулки.

А от Никитских ворот уже подходили организованные колонны с московских предприятий. По краям шли дружинники с красными повязками и не пускали посторонних влиться в ряды. Но в колоннах шли такие же люди, как мы, они были полны теми же чувствами, той же радостью, что привела нас сюда. Несколько мужиков из колонны оттеснили в сторону дружинников и, подхватив меня, спрятали в глубину колонны.

Так я в этот день все-таки прошел по Красной площади и видел Гагарина.

Вы в какой стране живете?

На Физтехе учились самые разнообразные мальчики. Одни были из кончивших физматшколы в разных городах страны, другие из обычных школ, из техникумов и после службы в армии. В общем, такая вот смесь, вроде футбольной команды, где часть игроков пришла из спортшкол, а другая часть со дворов и пустырей.

Лешка Андреев был родом из башкирской деревни. Учился сам и поступил в Уфимский университет. Пока учился на первом курсе, узнал, что есть такой легендарный Физтех, куда поступить очень трудно. Трудно, но зато там преподают ведущие ученые страны, и решил, что если учиться, то надо учиться именно там.

После отличного окончания первого курса физмат факультета в Уфе и успешно пройдя собеседования по физике и математике, Лешка был принят на первый курс Физтеха и оказался в нашей группе. Жил в общежитии, ни с кем особенно не дружил, учился на одни пятерки. Случались и конфликтные ситуации, да и не могло быть иначе – слишком разный бэкграунд был у городских мальчиков и юноши из деревенской глубинки.

На третьем курсе часть нашей группы с кафедры при Институте Капицы была переведена на другие специальности. Надо было делать свой выбор. Так, Серега Метельский ушел в биологию, Колька Сперанский перевелся на географический факультет МГУ, я решил поступать в теоргруппу… С Лешкой творились странные вещи. Он почти забросил учебу, целыми днями где-то пропадал, много читал, стал брать у меня разные книги из библиотеки моего деда, не издававшиеся у нас с 20-х годов… Затем он исчез.

Через некоторое время получаю предписание явиться в КГБ для дачи свидетельских показаний с обычной припиской, что неявка наказуема согласно закону и т. д. Прихожу на Малую Лубянку. Иду длинными коридорами, стены которых много чего повидали на своем веку. Следователь, молодой человек в штатском, начинает интересоваться, что за человек Алексей Андреев, какие у него были интересы, что он читал, с кем общался… Спрашиваю, в чем дело. Отвечает: ваш друг был арестован при попытке перехода государственной границы с Китаем. Даю показания, что-де был обычный студент, хорошо учился, был несколько замкнут, ну, в общем ничего особенного…

Через год я получил от Лешки письмо из лагеря строгого режима где-то в районе Комсомольска-на-Амуре. Некоторое время мы переписывались, что-то, помнится, я ему посылал. Потом, еще через год, открываю дверь, и на пороге в телогрейке, стриженный наголо, но слегка обросший, стоит Леха. Бежал из лагеря. Помыли, одели, покормили, положили спать. Спал он почти двое суток, и когда проснулся, то никак не мог поверить, что на дворе не завтра, а уже послезавтра.

Сидел он в лагере для психически больных, куда был направлен после того, как, испугавшись высшей меры, прикинулся больным. Сидел в одной камере с людоедом и бывшим палачом, приводившим в исполнение смертные приговоры.

В ночь побега Лешка сумел преодолеть ограждения с колючей проволокой и ушел босиком по растаявшим с поверхности замерзшим болотам так, что собаки не могли взять его след. Вышел к людям. Люди у нас добрые. Дали хлеба, какую-то обувь и телогрейку. После добирался две недели до Москвы в товарных вагонах по Транссибирской магистрали. Первую ночь в Москве, чтобы не арестовали на вокзале, провел в электричках на Савеловской дороге. Потом пришел ко мне…

Когда он проснулся, а было это 9 мая, мы немного поговорили, и я пошел в магазин купить продукты и чего-нибудь спиртного. В нашем районе все магазины были закрыты, и я поехал в центр. Когда вернулся, Лешки уже не было, пришли двое в штатском и забрали его. На наивный вопрос Татьяны «Как вы нас нашли?» один из них усмехнулся и ответил вопросом на вопрос:

– В какой стране вы живете?

По моей телеграмме из Питера приехал Лешкин старший брат, капитан второго ранга, бывший штурман атомной подводной лодки. Он собирался пойти в отдел прокуратуры по надзору за следствием в органах государственной безопасности с целью добиться пересмотра Лешкиного дела. Рассказывал, что был на даче, а когда вернулся и вошел в свою квартиру, у него на кухне сидели лица в штатском и пили чай…

Прокуроры уважили подводника. Лешка был переведен в лагерь общего режима в Смоленской области, а через некоторое время выпущен под опеку старшего брата. Затем закончил какой-то инженерный вуз, уехал на Урал, где работал инженером, а потом главным инженером на теплоэлектростанции. По прошествии лет связь с ним была потеряна.

Правильно понимаете…

Демократия уравняла в правах ложь и правду, ликвидировала монополию правящей партии на ложь. Теперь заливисто врут все.

    Леонид Шебаршин

Дело было в старые времена при советской власти. Это теперь так называемая «свободная пресса» пишет о чем угодно, от крупных событий до происшествий в соседнем дворе, а через пару дней уже забывает об этом, принимаясь за набежавшие новые новости. Эдакая птица сорока. Раньше было не так. Советскому человеку отпускалась строго отмеренная и четко сформулированная информация о главных событиях в нашей стране и за рубежом. Главным рупором служил орган ЦК КПСС газета «Правда», излагавшая официальную точку зрения на происходящее в мире.

Другие газеты, как правило, повторяли эту информацию, иногда своими словами, но не уклоняясь от «линии партии».

Желающие знать больше слушали зарубежные радиостанции, так называемые «голоса» из-за бугра, освещавшие события в ином свете. Зачастую, однако, в этом не было нужды. Помогало умение читать между строк, воспитанное годами вдумчивого чтения советской прессы. Понять, как на самом деле обстоит то или иное событие, разобраться в подоплеке происходящего до известной степени оказывалось возможным и без дополнительных источников. До известной степени, но не до конца и не все. А иной раз хотелось.

Мой брат Сашка, физик, впоследствии переключившийся на журналистику и консультации власть предержащим, рассказал такую историю. После ужина они вели с отцом неспешную беседу. Отец работал на Старой площади, и, конечно, ему было известно, как и что обстоит на самом деле, но он никогда не делился с нами своими знаниями. Как, впрочем, никогда не подталкивал нас к вступлению в партию, об этом просто не было речи.

Так вот, Сашка говорит, что-де он прочел сегодня в газете, что некое событие, произошедшее на днях, трактуется так-то и так-то, а он думает, что «Правда» наводит тень на плетень и понимать это надо иначе. Отец с интересом смотрит на него и говорит:

– Правильно понимаете…

Затем Сашка приводит другой пример и предлагает свою интерпретацию. Вновь слышно:

– Правильно понимаете…

Еще один пример.

– Правильно понимаете…

И тут Сашка рассказывает то, о чем он на самом деле хотел узнать, и предлагает свою интерпретацию. Следует мгновенный взрыв:

– Неправильно понимаете!!! – а затем рассказ, как с этим обстоит на самом деле.

Будущему политологу только того и надо было.

Мы не церковь