Фельдмаршалы Победы. Кутузов и Барклай де Толли

? свести знакомства с его окружением.

Вместе с тем по приезде императора в Вильно начались сплетни, интриги, навязывание сумасбродных планов предстоящей войны.

«Главнокомандующий Барклай де Толли, – писал в этой связи виленский губернатор Леванский, – человек честный, благородный и холодный, часто приходил от того в отчаяние… проекты за проектами, планы и распоряжения, противоречивые друг другу, сыпались как из рога изобилия. Все это, сопряженное с завистью и клеветой, нарушало спокойствие главнокомандующего, отзывалось на его подчиненных». И далее: «Но Барклай непоколебимо продолжал свои распоряжения с той же настойчивостью. Дивиться надобно твердости характера сего полководца».

Было и другое. С приездом императора и увеличением в Вильно наиболее привилегированного сословия гвардейских офицеров участились пьянки и кутежи. Шел сбор «пожертвований» на строительство специального зала на банкет в честь монарха. Стоимость билета на сие благотворительное увеселение доходила аж до 100 рублей! Вильно впал в такую беспечность, словно неприятель был за несколько тысяч верст.

Надо отдать должное французской разведке. Крыша банкетного зала, построенного архитектором немцем Шульцем, должна была рухнуть во время банкета на офицерские и генеральские головы, не исключая и головы самодержца. Однако русскому офицерству на сей раз повезло. Видно, немец-архитектор переусердствовал. Крыша рухнула сразу же после его побега. Все были рады такому обороту, но сходились в том, что это плохое предзнаменование.

Конечно же, не обошлось без парадов и традиционных смотров войск, на двух из коих (несмотря на сопротивление Барклая и русского генералитета) присутствовал посланник Наполеона небезызвестный Нарбонн.

«Меня удивляло, – писал по сему поводу государственный секретарь А. Шишков, – что присланному от Наполеона генералу показывают ученья наших войск. На что это? Затем ли, чтобы сделать ему честь?»

Выказывая любовь к солдафонщине, император и пасхальное богослужение превратил в вахт-парадное действо, усердно репетируя «явление царя народу» с привлечением церковного хора и военного оркестра.

Если к сказанному присовокупить различные непродуманные действия и скоропалительные перемещения должностных лиц, то Вильно накануне войны, по словам современников, напоминал салтыковскую «историю одного города» с великолепным русским головотяпством.

Ну и что же Барклай в период этой всеобщей эйфории?

Многие, читая сообщения из Вильно, удивлены были тем, что, несмотря на очевидность скорой войны, военного министра сопровождает в Вильно его жена!

Впрочем, многие и оправдывали Елену Ивановну, утверждая, что ей к сопровождению мужа в походах не привыкать. Если уж жена Кутузова, при пятерых дочерях, сопровождала часто его в походах, то жене Барклая при единственном взрослом сыне «сам бог это делать велел». Одновременно сходились все на том, что присутствие ее «не придавало приятности дому Барклаев, так же как и собственный характер этого достойного и благородного генерала мало был по наружным изъявлениям привлекателен».

Другое дело «краса русских войск» князь Багратион, с его орлиной внешностью, метким словом, веселым нравом, с открытой и пылкой душой, но все склонялись к тому, что «если бы Багратион имел ту же степень образованности, какую Барклай, то, без сомненья, сей последний не мог бы идти в сравнение с оным».

Конечно, по прибытии монарха в армию Барклаю удалось решить некоторые из срочных дел. Все были довольны тем, что начальник штаба 1-й Западной армии, нервный, шумный, не знавший ни одного слова по-русски итальянец маркиз Филиппо Паулуччи[28 - В адрес Паулуччи генерал А. И. Остерман-Толстой в свое время съязвил: «Для вас Россия – мундир. Вы его надели и снимете, когда хотите, а для меня Россия – кожа!»] заменен был генералом А. П. Ермоловым.

Алексей Петрович Ермолов был личностью неординарной. Службу свою начал еще при Суворове. При Павле, как и многие, оказался в опале (за связь с кружком «вольнодумцев» был арестован и выслан из Москвы). Из ссылки возвращен был благодаря хлопотам большого друга своего Петра Ивановича Багратиона. Ермолов отличался и выразительной богатырской внешностью. Авторитет его в армии был огромен. Смущало, однако, Барклая одно немаловажное обстоятельство – нескрываемая неприязнь Ермолова к иностранцам, к коим некоторое отношение имел и сам Барклай.

На должность генерал-квартирмейстера штаба (вместо хорошего чертежника генерала С. Мухина) был определен молодой, весьма образованный Карл Толь, «полковник с отменно хорошими дарованиями. Трудолюбивый и смелый, однако весьма трудный в обращении со старшими, но приятен с подчиненными».

Не меньший интерес в штабе представляла и личность «дежурного генерала», полковника Семена Христофоровича Ставракова. Простолюдин Ставраков, запримеченный еще Суворовым, прошел тернистый путь от солдата до генеральского чина. Именно Ставраков сопровождал Суворова во всех его походах. А когда Суворов уволен был от армии, Ставраков, не имея за душой ни состояния, ни единого крепостного, тоже вышел в отставку. Именно он переписывал начисто суворовскую «Науку побеждать»[29 - Оставаясь верным Александру Васильевичу Суворову, именно Ставраков привезет смертельно больного Суворова в Петербург и будет присутствовать при его кончине. Он же будет присутствовать при смерти Кутузова и привезет его прах в Петербург.]. Странно, но этот трудолюбивый, исключительно прилежный и исполнительный человек пришелся не по душе новому начальнику штаба. Однако сколько ни старался Ермолов избавиться от Ставракова, Барклай оставил его «в неприкосновенности».

Из доклада вернувшегося к Наполеону Нарбонна следовало, что Россия войны не желает, однако полна решимости сопротивляться, даже если отступать придется «аж до Камчатки». Именно тогда якобы русский царь произнес: «Я не обнажу шпагу первым, но зато последним вложу ее в ножны».

Разумеется, все это изрядно разрушало созданный Наполеоном миф об известной агрессивности России, но не меняло его твердых намерений к войне. Как бы там ни было, но обстоятельства последнего этапа подготовки к войне складывались для него благополучно.

К середине июня Великая армия была готова к претворению плана по покорению России в жизнь. Суть сего плана состояла в том, чтобы стремительным выходом к Вильно рассечь русские силы, перекрыть им коммуникации и осуществить полный разгром их в приграничной зоне, до отхода за рубеж рек Западная Двина – Днепр.

Успех первого этапа войны должен был создать предпосылки к стремительному продвижению в глубь страны и победоносному завершению кампании до наступления зимы.

С учетом стратегического замысла были созданы три группировки войск для действий на петербургском, московском и киевском направлениях.

«Если я займу Киев, – говорил Наполеон, – я возьму Россию за ноги, если займу Петербург – я возьму ее за голову. Заняв Москву, я поражу ее в сердце». Сюда и наносился главный удар[30 - Проводя историческую параллель с гитлеровским планом войны против СССР «Барбаросса», нетрудно заметить общность планов Гитлера и Наполеона.Действительно, то же достижение цели стратегической внезапности, с созданием группировки войск, то же создание группировок войск по трем стратегическим направлениям, то же направление сосредоточения главных усилий, то же стремление уничтожить силы приграничных войск до отхода их за рубеж Западная Двина – Днепр, то же желание закончить войну до наступления зимы.И еще одно сходство. Наполеон, великолепно осведомленный о расположении русских складов с запасами материальных средств, планировал захватить продовольствие и фураж для снабжения своей армии.Гитлер, зная расположение советских складов со стратегическими запасами материальных средств, также планировал захватить продовольствие, фураж и топливо для обеспечения своих войск.Наконец, еще два любопытных примера.И Гитлер и Наполеон для оправдания превентивного характера войны использовали один и тот же документ – фальшивку, подметное письмо Петра I, якобы завещавшего россиянам завоевать всю Европу.И наконец, схожесть участи генералов, действовавших на направлении главного удара противника.И Барклай де Толли, рассчитываясь за «грехи» императора, и генерал Павлов, рассчитываясь за самонадеянность генсека, были отстранены от командования войсками, с той лишь разницей, что если Барклай де Толли смог реабилитировать себя, возглавив русскую армию после смерти Кутузова и победоносно доведя ее до Парижа, то Павлов ничего подобного сделать не мог, поскольку был расстрелян.Сходство немецкого и французского планов войны не было случайным. Гитлер, давая распоряжение генеральному штабу на разработку плана войны против СССР, потребовал детального изучения наполеоновского плана войны 1812 года против России.Генеральный штаб фашистской Германии с немецкой дотошностью изучил наполеоновский план войны и с немецкой пунктуальностью во многом повторил его.].

Группировками командовали сам император, приемный сын Наполеона Евгений Богарне и его младший брат Жером Бонапарт.

Обеспечение правого фланга возлагалось на австрийский корпус К. Шварценберга, левого крыла – на франко-прусский корпус Ж. Макдональда. Второй эшелон представляли войска маршала П. Ожеро, там же обретался и резерв. Общее руководство на театре войны осуществлял Наполеон.

При общей численности французской армии в 1,2 миллиона человек половину ее составляла Великая армия, сосредоточенная на границе с Россией в полосе шириной в 300 километров.

Добавим к сказанному великолепную осведомленность Наполеона о дислокации русских войск. В документах, взятых у противника в ходе войны, обнаружено было расписание русских войск и списки начальников. Кстати, в шкатулке, похищенной у того же Нарбонна, было обнаружено досье на 60 русских генералов с полной характеристикой их деловых качеств.

И вообще Наполеон к войне всегда готовился обстоятельно. Россия в этом отношении исключения не составляла. Еще задолго до войны в Смоленске, Могилеве, Минске и других местах под видом фокусников, комедиантов, учителей, художников, лекарей, музыкантов, странствующих монахов появились французские шпионы. Особо опасны были так называемые землемеры, которые тайно занимались съемкой местности для подготовки топографических карт и характеристик дорожной сети.

Под подозрением русской контрразведки оказались и некоторые из чиновников. Более того, Наполеон предпринял попытку подрыва и финансового состояния России. Весной 1812 года в местечковых синагогах раввины передавали своим «верным» прихожанам (для дальнейшего распространения) фальшивые ассигнации Российского государственного банка, полученные ими через французских банкиров (евреев).

Вернемся, однако, снова в столицу государства российского, просвещенную публику коей занимал вопрос, что заставляет Наполеона идти войной на матушку-Русь.

Домыслы были разные. Одни полагали, что война неминуема из-за оскорбления, нанесенного Наполеону монаршей фамилией. Действительно, пожелавший породниться с царским двором был Наполеон оскорблен в лучших своих намерениях. Ответ великой княжны Екатерины Павловны: «Я скорей пойду замуж за последнего русского истопника, чем за этого корсиканца» не был секретом для Европы. И надо же такому случиться: вышла-таки за Георга Ольденбургского, о коем писал Наполеону Коленкур: «Принц безобразен, жалок, весь в прыщах, с трудом изъясняется».

Но Наполеон не был бы Наполеоном, не будь он столь напорист. Однако и вторая попытка его стать зятем русского царя оказалась безуспешной. Александр I «любезнейшим образом уклонился от положительного ответа выдать замуж свою вторую сестру Анну Павловну[31 - Небезынтересно заметить, что, находясь уже в ссылке на острове Святой Елены, Наполеон уверял, что он и поныне сидел бы на французском престоле, если бы ему удалось породниться с царской семьей.].

Разумеется, последовавшая после сих пассажей женитьба Наполеона на австрийской принцессе Марии-Луизе существенно изменила ситуацию в Европе в худшую для России сторону. К тому же Наполеон не остался в долгу перед царским двором. Вскоре он довольно бесцеремонным образом лишил владений принцев Ольденбургских – Петра (дядю Александра I) и его сына Георга (двоюродного брата и зятя Александра I), что не могло не обострить отношения императорских домов.

Другие полагали войну Наполеона против России превентивной, дабы Россия, используя свое могущество, не разрушила созданную Бонапартом «Европейскую империю». Думается, что Наполеон имел к тому немалые основания. Действительно, русское самодержавие не теряло надежды на восстановление свергнутых в Европе монархических режимов. Однако пока русский царизм размышлял над этим, Наполеон совершил нападение.

Были и утверждения о том, что война – это следствие вынужденной для России так называемой континентальной блокады Англии. В то же время многим казалось, что войну Наполеон начинает ради удовлетворения своих честолюбивых амбиций:

Весь мир осуществить Парижем,
В Париже воплотить весь мир.

Наконец, были и разговоры, затрагивавшие честолюбие царя и военного министра.

Многие из ветеранов екатерининских времен утверждали, что русская армия, потерпев ряд поражений, сама дала повод для нападения. К тому же кто стоит ныне во главе вооруженных сил? Император да военный министр, далеко не искушенные в ведении войны в столь крупных масштабах. Вряд ли в суворовские времена Наполеон осмелился бы на такое.

Между тем истинная причина войны состояла в агрессивной политике буржуазной Франции, для которой Россия была не только костью в горле в проведении захватнической политики, но и страной с огромными материальными и людскими ресурсами.

Что же касается некоторой части прогрессивно настроенного населения, надеявшегося на буржуазное социально-экономическое переустройство России, то Наполеон и мысли не допускал об этом. Послевоенное устройство России он предполагал не только с сохранением феодализма, но и с разделением страны.

Эти планы во многом совпадали с планами того же Гитлера. Вот лишь некоторые примеры сходства. Наполеон: «Мы разобьем Россию на прежние удельные княжества и погрузим ее обратно во тьму феодальной Московии, чтобы Европа впредь брезгливо смотрела в сторону ее».

Геббельс: «Тенденция такова. Не допустить больше существования на востоке гигантской империи». В этой связи политическим руководством фашистской Германии был разработан план «Ост» – послевоенного устройства разгромленного СССР.

В отличие от планов Наполеона гитлеровский план предусматривал жесткое разделение Советского Союза на отдельные самостоятельные государства[32 - Подписанием Беловежского соглашения гитлеровский план «Ост» был практически выполнен.].

Вернемся, однако, снова в стан русского воинства, посмотрим, насколько военный министр преуспел в подготовке войск приграничных военных инспекций к предстоящей войне.

По мнению очевидцев, Барклай де Толли времени зря не терял. Энергичный, требовательный, пунктуальный, он педантично готовил войска к предстоящим баталиям. Вместе с тем, как уже говорилось, положение России к началу войны оказалось довольно сложным. К тому же, несмотря на приезд императора, изменить радикально обстановку Барклаю не удалось. В результате Наполеону противостояла группировка русских войск численностью лишь в 220 тысяч человек[33 - По другим данным, 240 тысяч человек.].

Организационно она состояла из трех армий. 1-я Западная под командованием генерала от инфантерии Барклая де Толли располагалась к востоку и к западу от Вильно в полосе 200 километров. 2-й Западной армией командовал генерал от инфантерии Петр Иванович Багратион. Армия занимала полосу от Лиды до Волковыска. Левый фланг и путь на юг прикрывала 3-я Западная армия – генерала от кавалерии Александра Петровича Тормасова.

Во втором эшелоне находились два резервных корпуса; кроме того, гарнизон Риги насчитывал 18 тысяч человек. При этом на русско-шведской границе находился корпус генерала Ф. Штейнгеля, а на юге – Дунайская армия адмирала П. Чичагова.

В тылу страны шло формирование резервов. Слабым местом в группировках войск была их большая растянутость по фронту (до 600 километров) и большие разрывы между ними (до 200 километров). При этом лесисто-болотистая местность Полесья сковывала маневренные способности войск.

Не имея строго определенного плана войны, армии первого эшелона оказались в невыгодном оперативном положении.