Прядь

– Верно, пролитая кровь оставляет неприятное послевкусие, – кивнул тер-Андраник. – Итак, откуда ты, и как ты оказался здесь, да ещё и в таком незавидном обществе?

Ингвар задумался, подобные вопросы всегда поначалу ставят в тупик своей обширностью.

– Я Ингвар, сын Хельга, – начал он затем, – мы называем себя русами, от ромеев я слышал, как нас именовали скифами, склавенами, но чаще просто варварами…

– Да, полагаю, ты не врёшь… – тер-Андраник рассеянно взглянул в угол, где тускло поблёскивало лезвие северного топора. – Я слышал о вас. Могу долго предаваться рассуждениям об истинности и ложности известного мне, но ограничусь лишь тем, что знаю: ваши земли лежат к северу от моря, называемого ромеями Понтом, и дальше вплоть до «внешней окраины Западного океана…» Вы умельцы ходить по морям и охотники наведаться в гости к тем, кто не побоялся построить свой дом близ морского берега. И сила, и слава хоть самого константинопольского басилевса вас не пугает…

«Священник, кажется, поумнее Ставроса…» – подумал Ингвар. Под взглядом этих пристальных карих глаз было сложно придумать и определить для себя, что же стоит рассказать, а о чём лучше умолчать. Ингвар благодарил богов, что в свою последнюю встречу с человеком, обладавшим похожими познаниями, держал язык за зубами и не болтал обо всём подряд. Неплохо бы и сейчас не теряться… С другой стороны, а чего ему скрывать? Он оказался абсолютно один в землях, о которых ничего не знал. Может быть, у него и нет другого выхода, кроме как довериться этому священнику. Свои далеко, без помощи тут не обойтись, может быть, искать её у тех, кто враг убийцам его отца, – не такая уж плохая мысль. Да и прежде ему удалось найти общий язык с христианами из Царьграда, возможно, удастся найти и с этими…

– Мы с остальной дружиной моего отца и со многими кораблями наших братьев – их вёл Энунд сын Эймуда – прошли в Хазарское море, заключив договор с хазарским каганом, а затем пошли в набеги по всему побережью, но взбушевавшееся море расстроило наши планы…

Тер-Андраник вновь кивнул.

– Ваше появление порядком перепугало ширванского шаха, твои братья пролили там много крови, впрочем, как и в прошлый раз, несколько зим назад, когда вы явились впервые.

«Опять ширванский шах», – подумал Ингвар.

– Про то мне неведомо, – ответил он вслух, – потому как в том походе не было ни меня, ни моего отца, а в этом же мы успели увидеть только шторм.

– Но это не отменяет того, что приплыли вы сюда с кровавыми помыслами, – тер-Андраник словно с беспокойством задвигал бровями, а затем прибавил:

– Но не мне вас судить. Убийц не может судить убийца.

Когда Ингвар продолжил рассказ, то почувствовал, что замечания собеседника приходятся настолько к месту и настолько точны, что скрыть ничего не получалось, хотя юноша каждый раз и зарекался внутри себя, мол, «об этом я умолчу точно». В результате же он поведал и об убитой девушке, и об исчезновении Рори, и даже о своих константинопольских воспоминаниях. Когда он дошёл до описания арабского плена, лицо тер-Андраника приобрело особенную озабоченность, он начал расспрашивать об их численности, замыслах и даже разговорах. Если о первом из этого Ингвар мог говорить с достаточной точностью, то вот обо всём остальном он не знал ничего, кроме обрывков разрозненных сведений.

– Их вел наиб Мансур, – не преминул отметить юноша.

Тер-Андраник дотронулся рукой до уха и предал взгляду стеклянное выражение.

– Именно! – усмехнулся Ингвар. – Вы похожи. Знаете много похожих вещей.

Священник поморщился.

– Некоторые вещи должен знать каждый, кто чего-то стоит.

Ближе к концу рассказа тер-Андраника несколько раз спрашивали его воины, но он торопливо отсылал их обратно. Звук их языка, ещё вчера не вызвавший у Ингвара ничего, кроме смутных мыслей о сходстве, сегодня прозвучал в его просветлевшем сознании как совершенно знакомый. И тут он вспомнил! Остановившись и выжидательно посмотрев на священника, северянин произнес:

– Мне на память пришло ещё кое-что. Возможно, это важно. В лагере мусульман звучал не только арабский язык.

– Готов спорить, ещё и персидский был, – безразлично пожал плечами священник. – Среди них сейчас многие принимают веру Мухаммеда.

– Да, я слыхал, как звучит и персидский, но готов поклясться, что слышал, как там говорили на вашем языке.

Тер-Андраник, услышав это, резко подался вперёд и вскричал:

– Так чего же ты молчал о таком! Что они говорили?!

– Полагаю, если бы я знал ваш язык, мы сейчас говорили бы не по-гречески.

Ингвар подивился такой страстности собеседника, но тот уже успокоился, и, движением руки показав северянину, что всё в порядке, продолжил разговор.

– Может быть, что-то врезалось тебе в память, голос, слова какие-то? Много ли было тех, кто говорил по-нашему?

– Голос был гнусавый, в нём слышалась яркая эмм… не знаю, как это сказать… картавость, что ли. Других голосов не было, но я их и просто не услышать мог.

– Картавый, говоришь… Что ещё? Имена? Названия? Если повторялось что-то по нескольку раз – наверняка имена и места, не иначе.

Священник знал, о чём спрашивать. Явно сведущ в искусстве допроса… «Не даром исповедь принимал», – усмехнулся про себя Ингвар.

– Названия слышал точно, если позднее я правильно уловил смысл, они говорили о вестях из Мараги. Потом арабы по пути о ней тоже говорили.

– Марага? Что же, неплохо, а другие? – тер-Андраник вскочил со скамьи и принялся ходить по комнате.

– Багаран? – спросил священник резко, затем замолчал, опершись руками на столешницу.

Ингар помотал головой. Тер-Андраник вновь заходил по комнате.

– Двин? Вагаршапат? Васпуракан? – спрашивал он в такт своим шагам, но северянин всё нахмуренно мотал головой. – Гугарк?

– Гугарк! Было такое! – вскрикнул Ингвар, услышав знакомое слово, волнение священника передалось и ему. – Для меня ваш язык сложен, но Гугарк на слух приходило!

– А имена? – священник говорил всё быстрее. – Иованнес? Ашот? Гагик? Саак?

Он назвал ещё с десяток имен, пока Ингвар не замахал руками.

– Имена для такого, как я, почти неотличимы от названий, тем более если говорить их так же быстро. Однако точно припоминаю что-то про Ашота… Может быть, если ты перечислишь мне другие и вдвое медленнее, то вспомню и ещё что-нибудь.

– Саак? Было такое? Саак? – с расстановкой теперь говорил тер-Андраник. – Григор? Ерванд? Давид? Васак?

– Да! – хлопнул по столу Ингвар. – Это было и часто! Васак – было!

Тер-Андраник всё ходил по комнате взад-вперёд, проделав это не менее двух десятков раз, он наконец повернулся к юноше и сказал:

– Я скоро вернусь. Ты открыл нам чудесные вещи, в которых, однако, мало приятного. Необходимо принять меры.

Затем он вышел из комнаты, предоставив Ингвара самому себе. Северянин же остался в размышлениях переваривать минувший разговор. С одной стороны, этот новый христианин казался немного гордым и высокомерным, с другой, с первых слов он вызывал доверие и желание поделиться. Очень противоречивые впечатления. Так или иначе, теперь этот человек знает всё. Конечно, эти знания рук Ингвару не связывают, но вот к примеру Мансуру он такого не рассказывал… Однако подобные мысли уже начинали раздражать, и северянин решил, что вернуться к ним стоит только после того, как им удастся закончить разговор.

* * *

Тер-Андраник вышел из дома взволнованный и попросил ожидавшего у порога Айка поскорее найти Вараздата. Ну конечно! Вот, кажется, и ключ ко всему, ну или почти ко всему, что мучило его с самого выезда из Багарана. Кажется, на этот раз его поиски действительно дали ему что-то стоящее. В голове крутились слова этого юноши и недавние воспоминания наместника Гехи Васака о «своём картавом тезке». Конечно же, корни всех этих странностей уходили в Гугарк. Если братья Гнтуни давали клятву царю Смбату, из этого вовсе не следует, что они будут служить его сыну. Всё это значит, что царь сейчас едет не на переговоры, а прямо в сердце предательского заговора.

Они долго петляли по горам Арцаха в поисках потерянного арабского следа, его остывшие обрывки вели их к Ширвану, но не предвещали никаких серьёзных плодов – до вчерашнего дня. Теперь казалось ясным, что намеренно запутанный след отвлекал внимание от князей Гугарка, указывая на Гагика Арцруни. Хотя доподлинно выяснить это ещё только предстояло. То, что на эти переговоры приехал сам безухий Мансур, ближайший поверенный востикана Юсуфа, говорит само за себя, однако, вероятно, в этом замешаны и шахи Ширвана и, возможно, кто-то ещё из армянских князей.

Поиск корней заговора сейчас был задачей второстепенной, в первую же очередь нужно было предупредить царя. Путь Ашота в Гугарк пролегал через обширные земли с остановками у верных вассалов, что оставляет тер-Андранику малую возможность успеть к нему на помощь. Так или иначе, даже если им удастся предупредить его, времени избежать столкновения уже не останется, потому нужно привести государю хотя бы пару десятков воинов.

Тут из-за плетня показался Вараздат и, как всегда, в своей слегка бесцеремонной манере вместо приветствия спросил:

– Ну что, как парнишка?