Прядь

– Они идут к южному берегу Севана, возможно, за него – в Ширван, а возможно, у них есть дела и поближе, но я убежден, что их помыслы устремлены именно в этом направлении. Иначе Двин бы они обошли с северо-запада, а то и вовсе сделали ещё больший крюк, чтобы не приближаться ни к Двину, ни к Вагаршапату. Однако они предпочли идти южнее… Теперь у них дорог не так и много, к северу – Гарни, и уж эту крепость им не пройти незамеченными, а к югу – сюникские земли, которые нынче хорошо стерегут стараниями ишхана Смбата. Поэтому им непременно придётся продираться сквозь лес Хосрова, да ещё и в самой широкой его части, что само по себе – непросто, а такому отряду – тем более.

– Я бывал на тропах царского леса. Если наши друзья едут верхом не на горных козлах, то им придётся там туго.

– То-то же, а мы можем двинуться хорошей дорогой до Гарни, потом усилием пройдём через ущелье и горные тропы – и так хоть немного уменьшим наше отставание.

Вараздат задумался.

– А что если они всё же решат через Сюник уйти в востикану Юсуфу, или же у них к сюникскому ишхану дело какое есть? Ведь он, хоть присягу царю и давал, а вот сердце-то своё не открывал никому.

– И то верно, потому и не хочу пока перед всеми эту мысль раскрывать, нам нужно знать наверняка.

– Времени в запасе у нас немного, скоро поворачивать к Гарни станет бессмысленно.

– Даст Бог, всё решится раньше.

Когда двинулись, тер-Андраник не мог выпустить из головы евангельский стих «Ищите и найдёте, стучите, и отворят вам». След нашли… И всё-таки упущенное время брало своё: они ничуть не приблизились к ответам на вопросы. Снова сказав себе, что толковать писание, исходя из сиюминутных нужд, глупо, тер-Андраник стегнул коня, обогнал отряд и поравнялся со следопытами, прокладывающими тропу. Перекинувшись с ними парой фраз, он выяснил: те тоже думают, что преследуемая ими дичь, скорее всего, серьёзно задержится в лесу Хосрова. Но прав и Вараздат – не будет ничего глупее, чем если они будут искать по ту сторону леса людей, которые в него даже не входили. Что ж, значит, нужно подождать ещё. «Терпением вашим спасёте души ваши» – промелькнуло в голове, и он снова отчитал себя за привычку примерять ко всему библейские мысли. Ему никогда не нравились лицемерно благообразные святые отцы, умеющие рассуждать исключительно цитатами, и, замечая нечто подобное в себе, он старался немедленно это выкорчевать.

Всадники поднимались в гору, не слишком большую, но достаточную для того, чтобы лошади начали уставать, однако отдыхать было ещё рано и людям, и коням. Когда подъём был преодолён, отряду открылся путь не менее чем на фарсах вперед. Отсутствие сильной растительности позволяло увидеть, что тропа их уводит вниз меж двух холмов, выступающих вверх угловато, как костяшки у сжатых в кулак пальцев, ну а за этим их наверняка ожидает ещё одно восхождение. Они на считанные мгновения помедлили на вершине горы и уже приготовились пустить коней вниз, но вдруг несколько воинов сразу заметили, как небольшая фигурка выскользнула из расщелины между холмов-костяшек и устремилась к ним. Фигурка двигалась быстро, вскоре начали угадываться очертания всадника, и, чем ближе он подходил, тем более знакомым казался его облик. Когда до него оставалась пара сотен шагов, многие узнали в нём Езника – молодого следопыта Вараздатова отряда, одного из троих, оставленных следить за движением арабов.

Тер-Андраник приказал отряду остановиться, и они с Вараздатом отправились навстречу юноше, дабы первыми услышать долгожданные новости. Езник увидел их и погнал коня ещё пуще, в десятке шагов он осадил его, поприветствовал Вараздата и склонил голову под благословение священника. Это был красивый светлоглазый юноша с правильными чертами лица и бородкой, в другие дни явно коротко подстриженной, но сейчас сильно отросшей и потерявшей опрятную форму. Под потёртым и заляпанным грязью плащом скрывался лёгкий кожаный доспех, левую руку юноша по привычке задиристо держал на рукояти меча.

– Добрая встреча! Рад, что наши знаки сослужили свою службу! – приветствовал он.

– Мы на своей земле, здесь даже голые камни помогают найти след чужаков! – торжественным тоном ответил Вараздат. – Чего расскажешь?

– Мы шли за магометанами по пятам, они двигались так быстро, что скоро стало ясно – вам не догнать их, как бы вы не торопились. Азат, будучи старшим, послал меня сразу, как мы убедились, что всем отрядом они пойдут через лес царя Хосрова, это значит…

– Что мы настигнем их с восточной стороны леса, – закончил за него тер-Андраник.

– Истинно так, святой отец, с этой вестью Азат меня и послал.

– Благослови тебя Бог, мой мальчик, – довольный священник потрепал Езника по голове, чем немало его смутил, – ты принёс самые добрые вести за неделю!

– Времени терять нельзя, – скрипуче прервал их Вараздат.

Новость сообщили отряду и немедля повернули на Гарни, до крепости вела удобная и хорошо известная каждому дорога, поэтому воины готовились скакать во весь опор. Лошадь Езника совершенно выбилась из сил за тот путь, что ей пришлось проделать, свежих лошадей в отряде не было, поэтому его отправили обратно с известием к Азату. В одиночку он мог поспеть и раньше отряда. Троим разведчикам было приказано продолжить своё дело – следовать за арабами через лес, а по преодолении этого препятствия отправить гонца-провожатого к крепости Гехи, месту встречи. По всем подсчётам чужаки выберутся из леса слегка к востоку от неё. Едва ли посланец мог успеть в срок, но раздумывать об этом было не ко времени.

Повернув коней, всадники помчались по новому пути, скакунов теперь не жалели – нужно приложить все силы и добраться до Гарни к закату. Для воплощения задуманного движение придётся продолжить и ночью. Они неслись по дороге подобно древним Сасунским храбрецам, о которых сложены сказания и песни. Никто не решался их остановить, редкие путники на дороге да работающие на полях и в виноградниках крестьяне только провожали взглядом бешеную кавалькаду. В это неспокойное время люди отвыкли удивляться, и если пять десятков суровых и угрюмых воинов летят куда-то по дороге, значит, в этом есть необходимость. А если они пролетают мимо и не вмешиваются в твои дела, то, значит, нет нужды узнавать, свои это или чужие, пусть себе летят, куда их ведёт дорога. У каждого жителя этих мест хватало своих горестей и забот, и не то чтобы они были равнодушны к бедам и проблемам других, нет, нередко собирались они в княжеские рати и ополчения, чтобы отправиться на общую битву; и всё же каждый из них понимал: беречь нужно свой очаг, начнёшь растрачивать огонь на других сверх меры, и холод вскоре доберётся до твоих домашних. Это люди, сердца которых могли гореть ярко и горячо, но разгорались очень туго, промоченные гнётом повседневных тягот и бытовых забот. Глядя на них, тер-Андранику всегда приходило в голову, что одному человеку Бог отмеряет только половину возможной ответственности. Либо ты радеешь за весь мир, соплеменников, единоверцев, но забываешь о своих собственных домашних, либо ты строишь крепкий очаг, укрепляешь его год за годом своей заботой и любовью, но чем больше сил вкладываешь в него, тем меньше в тебе готовности стоять за благо других… Многие сильные люди тщатся совместить эти два поприща, но в конце концов на одном из них всё же терпят поражение.

Усталые лошади храпели, и уши их, уныло опущенные вниз, как бы говорили: сил осталось немного. Солнце уже спряталось за холмами, и свет дарили только самые последние его лучи. Отряд оставил за спиной крепость Гарни, пройдя севернее, и, не доходя до монастыря Айриванк, свернул вниз, к резво бегущей по камням речке Азат. Теперь им предстояло пройти ущельями и горными тропами, благо путь обещал быть недолгим и у них были хорошие провожатые. Тер-Андранику случалось ходить здесь и самому, но вести отряд он всё же предоставил людям Вараздата. Темнота сгущалась сильнее, но они продолжали путь, лошадей временами приходилось вести в поводу, а те, хоть и боялись трудной дороги, но всё ж радовались возможности отдохнуть.

– Эх, всего ничего до деревни моей здесь, – вздохнул один из молодых воинов.

– Что, скучаешь, поди? – отозвался другой, постарше, дремучего вида тавушец.

– А как не скучать, кабы не наша цель, то наведались бы к ним на ночлег, встречу закатили бы похлеще, чем давешней ночью!

– Как тебя зовут? – спросил его тер-Андраник, всегда прислушивающийся к случайным разговорам солдат.

– Петрос, отче, – почтительно ответил юноша.

– Послушай моего совета, Петрос, не подкармливай в себе мысли о том, что ты сейчас не там, где должен быть, они слишком прожорливы, и рано или поздно они поглотят тебя самого без остатка.

– Все в руках Божиих, отче, – воин ответил словами, которые могли покрыть тираду любой длительности и глубины, но зато парень не растерялся, и тер-Андранику это понравилось.

– Верно сказано, сынок, напоминай себе об этом почаще.

Они шли долго, мир погрузился в ночной сон, и большинство членов отряда валились из седел от усталости. На несколько самых тёмных часов их приютила небольшая поляна на склоне одного из землистых бурых холмов. Коней стреножили, развели костер, чтобы отпугнуть змей, перекусили и отправились спать до рассвета. Вараздат, устраиваясь, обсуждая вполголоса сам с собой слова молодого Петроса о семье, вспоминал свой последний отдых дома, который случился ещё аж на Пасху. Тер-Андраник разговор не поддержал – он не возвращался и того больше. Саркис, его старший сын, служил в царской дружине, поэтому с ним он по-прежнему сохранил близкие отношения, а вот с женой, младшим сыном и дочерьми он не виделся уже полгода. Тоска по дому предательски защемила сердце, в этот вечер он дал себе твёрдое обещание после благополучного завершения дела вырваться к семье, хотя бы на неделю. Успокоив так совесть, он смежил глаза и заснул чутким сном. Позади остался безумно длинный и сложный день, но тот, что ждал впереди, отнюдь не обещал быть проще.

Утром отряд продолжил путь, длинные и пологие подъёмы закончились, теперь впереди торчали коричневые каменистые горки, не очень высокие, зато частые – пейзаж напоминал шкуру гигантского дракона. Дорог тут не было, но кони бойко шли по твёрдой почве, им дороги и без надобности. Среди воинов царило особое настроение – предчувствие крови, затянувшаяся погоня грозилась закончиться сегодня, и все несказанно тому радовались. Хотя путь и отнял у них немало сил, руки сами собой тянулись к мечам, и никто из них не предпочёл схватке ещё один день безопасной дороги.

Солнце стояло уже высоко, когда позади, с юго-западной стороны, осталась крепость Гехи, старинное родовое владение дома Багратуни. Тер-Андраник многократно бывал здесь и хорошо знал её наместника Васака – человека безоговорочно верного царю и отважного. Имей они больше времени, возможно, удалось бы договориться о совместных действиях, однако сейчас, когда на счету каждый миг, тер-Андраник просто провёл отряд в непосредственной близости от стен крепости и отправил одного из своих людей к наместнику с просьбой о помощи.

Никаких следов посланников Азата не обнаружилось, что их задержало – оставалось только гадать, но времени на ожидание уже не осталось. Пять десятков всадников мчались во весь опор к месту, где по их предположениям должен состояться исход из леса вражеского отряда. Наверняка они знать не могли, но разведческое чутьё говорило: если выберутся, то точно здесь. Так они летели наугад, пока вдруг над холмами небо не разрезал жирной бороздой столб бело-сизого дыма.

– Вот оно! Теперь сомненьям точно конец! – счастливо воскликнул Вараздат.

Тер-Андраник напряжённо кивнул, поводил бровями вверх-вниз и приказал идти на новый ориентир. Оставалась вероятность ошибки, но источник дыма находился совсем близко. Вскоре они увидели скачущего им навстречу гонца, теперь это был Гор, и его узнали сразу.

– Они свернули к югу, да так резко, что нам пришлось помедлить с вестью, – выпалил он, приблизившись.

– Что там произошло? – спросил тер-Андраник.

– Они резко повернули, вошли в ближайшую деревню и учинили там дикую расправу.

Тер-Андраник нахмурился и молча смотрел, как клубы дыма окрашивают голубое утреннее небо в цвет спелой сливы… История очень странная, вероятнее всего их пытаются обвести вокруг пальца – что ж, если и так, то теперь уже не оставалось ничего, кроме как клюнуть на наживку.

– В Гехи, думается, уже заметили дым и скоро вышлют отряд, – произнес Вараздат.

– Но покуда они выступят – может слишком поздно оказаться, мы вмешаемся раньше, – после этих слов тер-Андраник жестом скомандовал отряду двигаться дальше.

Они почти достигли цели: от горящей деревни их отделяла только гряда каменистых холмов. Забираться наверх не стали, потому что Гор показал небольшой проход к деревне, который не требовал восхождений. Когда поселение открылось их взору, тер-Андраник окончательно понял: всё происходящее – не более чем уловка для отвода глаз. Неказистая деревушка, в которой не нашлось бы и сотни жителей, горела она не целиком – несколько строений, причём амбары и хлева. Для грабежа и боя возгорание необычное, наживу чаще ищут в домах, и дома в таких случаях загораются в первую очередь. Здесь же налицо намеренный поджог того, что станет как следует дымить, причём сделанный на скорую руку.

Тут подоспели Азат и Езник, вид они имели потрепанный и усталый, но с возложенной на них задачей следопыты справились, поэтому держались спокойно и уверенно. Тер-Андраник вместе с Азатом поднялись чуть выше по склону, откуда им открылось неутешительное зрелище: на узких улочках лежали неубранные трупы – преимущественно местных; несколько десятков воинов мастерили завалы на въезде, видимо, готовились к обороне. Восточный край деревни скрывался за выступающим к середине плато холмом, но Азат сказал, что ту сторону тоже укрепляют. В середине деревни происходило движение: группу местных жителей, очевидно тех, кто уцелел при нападении и не успел скрыться после, гнали к небольшой церкви из туфа – обычное дело в таких случаях. Когда все люди войдут внутрь, церковь, вероятно, подожгут, но, возможно, их просто оставят там на время боя, чтобы не оказывали поддержки врагу. В любом случае нет никаких оснований рассчитывать на милосердие грабителей и убийц; жизни христиан теперь повисли на истончившейся бечёвке, другой конец которой держали воины тер-Андраника.

Времени разгадывать загадку этого жестокого представления священник не имел, было необходимо нанести удар. Вполне возможно, они уже упустили то, что искали, и сейчас просто вцепились в приманку с наивностью крестьянской дочки, слушающей хвастливые речи нахарраского сына, ну что ж, это их осознанная жертва. Да, существовал и другой путь: обойти деревню и отправиться на разведку дальше, вполне вероятно, что ключ к разгадке всего скрывался где-то рядом. Но за это пришлось бы здесь и сейчас заплатить жизнями десятков ни в чём не повинных людей, пределы земных желаний которых наверняка ограничивались лишь стремлением к спокойной трудовой жизни – подальше от войны. Служа царю, тер-Андраник старался никогда не забывать о том, что он священник, а священник не может пройти мимо безвинно страдающих людей и оскверняемой церкви. «Впрочем, – сказал он сам себе, – сан тут ни при чём, тот, кто сможет взять и пройти мимо такого, не имеет права называть себя ни христианином, ни мужчиной».

Вернувшись к воинам, он увидел, что в отряде пополнение в лице двух дюжин деревенских мужиков – крепких земледельцев в возрасте от пятнадцати до пятидесяти, вооруженных охотничьими луками и всевозможными подручными средствами: топорами, вилами, дубинами и рогатинами.

– А, так у нас теперь появилась пехота! – сказал он весело.

Вновь прибывшие посмотрели на него с лёгким недоумением, возглавляющий войско священник не укладывался в их представления о должном устройстве мира, но они все как по приказу обнажили головы и склонились под благословление. Члены отряда также спешились и последовали их примеру, тер-Андраник прочёл молитву – девяностый псалом царя Давида. Теперь воины готовы к бою.

Первым вступить в сражение предстояло Вараздату, его ударным кулаком стали тридцать всадников, которым поставили задачу быстро преодолеть открытое расстояние до деревни, попутно поливая врага стрелами (с ним шли лучшие лучники). Никто не надеялся, что противник проявит желание ввязаться в бой на открытой местности, поэтому, достигнув недостроенного завала, они готовились смести его защитников, ворваться в деревню и оттянуть на себя как можно большие силы магометан. После этого в бой вступала недавно приобретённая «пехота». Тер-Андраник же вместе с Азатом и ещё двумя десятками бойцов отправлялся в обход поселения, чтобы напасть на неприятеля с востока. Разделив таким образом свои незначительные силы, они собирались обездвижить вражеский отряд, не дав ему ни оказать организованного сопротивления, ни воспользоваться преимуществами обороняемого места.

Атаку Вараздат исполнил с потрясающим мастерством, его тридцать воинов рассыпались по полю, как только вошли в пределы досягаемости вражеских стрел. Мчащих намётом всадников не просто достать стрелой, поэтому они миновали плато, потеряв лишь одну лошадь. На ближних подступах к деревне Вараздат подал знак, и всадники вновь собрались воедино. Недостроенный завал не стал им серьёзным препятствием, разгоряченные кони перемахивали через него с лёгкостью. Из животных выжимали последние силы, потому что знали: без этого броска весь проделанный ими путь потеряет смысл.

Вараздат нёсся впереди всех, перескочив через преграду, он увидел, что в шею его коня вонзилось вражеское копьё, вылетев из седла и чудом избегнув смерти под копытами коней своих же воинов, он вскочил на ноги и ударом тяжёлого сапога в грудь опрокинул навзничь первого двинувшегося на него араба. После, приняв на щит несколько тяжёлых ударов, он подрубил колени здоровенному мужичине, пытавшемуся в этот момент достать боевым топором одного из его всадников. Ринувшись дальше с мечом в руках, он поверг еще двоих, а третьего обратил в бегство. Первая цепь обороны противника оказалась целиком смята, но все понимали: это только начало. От сердцевины деревни в сторону нападавших двигался отряд из двадцати пяти конных воинов, соединившись с отступающими защитниками завала, они атаковали. На узкой улочке началась кровавая свалка, конные и пешие смешались между собой и в припадке звериного бешенства кололи, рубили друг друга, едва различая своих и чужих.