Быть человеком. Часть 3. Солнечный дом

Первые впечатления

1966 год

Вовка проснулся, едва первые лучи солнца проникли сквозь не занавешенное ещё окно комнаты на третьем этаже. Это была одна из двух небольших комнат, выделенных им для временного проживания, в трёхкомнатной коммунальной квартире.

В дальнейшем предусматривалось, что подполковнику Нащокину будет предоставлена отдельная квартира в одном из первых трёх домов, которые уже возводились во вновь образованном микрорайоне «Выставка».

Вовка сощурился от яркого солнечного света и с удовольствием потянулся. Тут-то ему в голову и пришла шальная мысль, пока все спят, выйти на улицу и обследовать близлежащие окрестности. Он бесшумно, стараясь не потревожить спящих братьев, оделся и тихонько, на цыпочках, выскользнул в коридор.

Для начала обошёл вокруг дома, высматривая табличку с адресом. – Ага! Вот она! Улица Шевченко, дом, номер… А вот теперь можно и осмотреться, что да как.

Таких кирпичных четырёхэтажек было несколько. Целый городок. Отец накануне назвал их ДОСы, т. е. Дома офицерского состава. Это даже хорошо, легче будет найти общий язык со сверстниками, обитающими тут. Дома образовывали целый квартал между улицами Шевченко и 25-го Октября.

Улица Шевченко представляла собой утопающий в зелени бульвар, центральная часть которого была засажена ярко-красными сальвиями. Ближе к перекрёстку, образованному пересечением её со Староконстантиновским шоссе, она заканчивалась монументальным памятником Тарасу Шевченко.

Вовка вернулся во двор и, пройдя через него, вышел на параллельную улицу 25-го Октября. Он уже знал, что это центральная улица. Вот здорово! Значит они будут жить в самом центре.

Было раннее воскресное утро и людей на улицах практически не наблюдалось. Дворники, правда, уже вовсю мели во дворах, а птичье многоголосье создавало праздничную атмосферу. Мимо, по дороге, проползла поливалка, щедро раздавая по сторонам мощные радужные потоки воды, оставляя за собой мокрый, сверкающий в лучах утреннего солнца асфальт.

По первым впечатлениям город ему понравился. В отличие от мрачновато-серого, нашпигованного средневековыми, хотя и не лишёнными величия и строгой красоты, строениями Нестерова, Хмельницкий выглядел просторным, светлым, очень зелёным и, наверняка, более открытым и приветливым городом. А сколько здесь цветов! Куда не кинешь взгляд, всюду клумбы, скверы.

Вовка пошёл направо вдоль улицы, как он полагал, к центру. Пройдя мимо станции юных техников, вышел к стадиону «Динамо» с красивой колоннадой на входе. Мачты освещения стадиона хорошо видны были из окна их комнаты.

На противоположной стороне – сплошная стена зелени, сквозь которую просматривались спортивные площадки и павильоны. Над парадным входом большими буквами значилось, что это парк имени Франко.

А вот далее, судя по всему, школа. Возможно, он будет учиться именно здесь. Сразу за ней, в великолепном зелёном скверике, обставленном изящными скамейками, – превосходный памятник великому пролетарскому писателю Максиму Горькому. Он хорошо смотрелся на высоком гранитном постаменте, среди плакучих ив, окружённый клумбами с яркими цветами, искусно подобранными в форме красочного орнамента.

Дальше, у гарнизонного Дома офицеров стоял на постаменте танк Т-34. И опять же: цветы, цветы, цветы.

Напротив, через дорогу, – какие-то старые строения неопределённого назначения, а чуть правее, контрастируя с ними, – красивый двухэтажный особняк с выступающим вперёд главным входом, украшенным четырьмя колоннами. На фронтоне большими буквами значилось, что это Дворец пионеров.

Привлекал внимание своей ослепительной новизной отель «Жовтнэвый», белым парусом взлетевший на возвышение и, как бы, парящий над соседствующими с ним строениями. Величественная и довольно широкая лестница тремя маршами спускалась от парадного входа, к лежащей значительно ниже мостовой. Видно было, что это новое, только что возведённое здание, с частично снятыми строительными лесами. В нём ещё идут отделочные работы, но предназначение его уже было определено наличием разноцветных неоновых, внушительного размера, букв, закреплённых на крыше, составляющих его название.

Далее – широкоэкранный кинотеатр имени Чкалова, с памятником Ленина перед ним. Слева, как с иголочки, компактный детский кинотеатр «Зирочка». За ними раскинулся парк культуры и отдыха имени Коцюбинского, что было обозначено над симпатичным колонным входом правее кинотеатра.

Вовка крутил головой во все стороны, подмечая, как много тут было разных магазинов и магазинчиков. А вот музыкальное училище, Дворец культуры, столовая, ресторан. А там филармония и в ней ещё один кинотеатр. Потрясающе красивый почтамт, за ним – банк.

И завершала улицу треугольная площадь. В левой её части, словно оазис, очень уютный миниатюрный сквер, среди которого расположился живописный фонтан с фигурками лягушек по кругу, выплёвывающих журчащие фонтанчики к центру композиции, где стояли длинноногие цапли, вытянувшие свои шеи к небу. Из их клювов, задранных кверху, на все четыре стороны били упругие струи воды. Мельчайшие частички её, преломляясь в лучах утреннего солнца, образовывали чётко различимую и, в то же время, абсолютно прозрачную, чистую, как хрусталь, радугу.

По кругу, под раскидистыми плакучими ивами, стояли удобные скамейки. На некоторых уже сидели, несмотря на раннее, не разогретое ещё августовским солнцем утро, страдающие бессонницей местные «жаворонки». Они сосредоточенно шелестели страницами утренних газет, купленных тут же, в стоящем неподалёку киоске «Союзпечать».

За сквериком – восхитительное, облицованное гранитом, четырёхэтажное здание универмага с двумя мощными колоннами на входе. Напротив, через площадь, располагалась, судя по возвышавшейся каланче, пожарная часть. Вовка пошёл дальше, минуя универмаг, до пересечения с улицей Фрунзе. Она шла влево на подъём и застроена была, за редким исключением, тоже совсем недавно. Даже невооружённым взглядом видно было, что город активно развивался и отстраивался.

По дороге проезжали уже машины, автобусы, следующие по определённым маршрутам. Вокруг сновали люди, спешащие побыстрее добраться до своих рабочих мест.

Местные старожилы, которым, явно, уже торопиться было некуда, замерев на месте, нежились в лучах утреннего солнца, высматривая знакомых. Иные же из них степенно прогуливались по довольно просторным тротуарам, отражаясь в поражающих своей чистотой витринах. Встречая знакомых, останавливались, приветствуя друг друга на каком-то языке, напоминающем немецкий, обменивались двумя-тремя ничего не значащими фразами и, учтиво откланявшись, неторопливо следовали дальше.

Вовка обратил внимание на то, что и лица у прохожих – улыбчивые и приветливые, а не такие насупленные и напряжённые, какие обычно встречались в Нестерове.

– «Ну, пожалуй, на первый раз и хватит» – размышлял он, удовлетворённый совершённой прогулкой. – «Есть, где разгуляться».

Возвращался он уже по противоположной стороне улицы. Вовка вполне обоснованно осознавал себя первооткрывателем. Было полное ощущение того, что он очутился в совершенно другом государстве. Более открытом, светлом и дружелюбном. В голове неотступно крутилась популярная песня Бабаджаняна «Лучший город Земли», которая полностью соответствовала его настоящему, приподнятому настроению.

* * *

Вернувшись домой, он увидел, что все уже встали. Успели даже познакомиться с соседкой, так как ночью, когда приехали, видели её только мельком. Как выяснилось, глава семьи в данное время находился в военном госпитале на обследовании. А их единственный сын, уже год как, проходил срочную службу в одной из воинских частей нашей необъятной Родины. Пока завтракали, Вовка успел поделиться своими впечатлениями.

– А ещё тут некоторые на немецком языке говорят, я сам слышал. Тут, что ли, немцы живут?

– А-а! Так это местные евреи, они между собой на своём языке и общаются, а он похож на немецкий, – вмешалась соседка, что-то готовившая на газу. – Причём, как правило, пожилые. А молодёжь-то, поди, уже и не знает своего языка. А вообще-то, тут все больше на русском разговаривают.

– А почему здесь их много, а в Нестерове не было совсем? – недоумевал Вовка. – Они разве не везде живут?

– Потому что война была и их уничтожали в первую очередь, – пыталась объяснить Тамара Анатольевна. – Особенно в тех местах. Нестеров ведь, по сути, еврейский город был до войны. А сейчас единицы остались, да и те предпочитают не высовываться.

– Ну, так и здесь ведь была война? – не унимался Вовка.

– Зато здесь не было бандеровцев. – подвёл черту Валерка.

После завтрака обсудили, как расставить привезённую мебель. Когда определились, Нащокин позвонил в часть. Выслушав рапорт дежурного, он попросил позвать к телефону ефрейтора Плыкина. Плыкин – водитель служебного ГАЗ-069 или козлика, кому как угодно, с которым они вчера и приехали. Видимо, последнего не было на месте, и дежурный пытался объяснить почему. Не дослушав, Нащокин взорвался, на скулах заходили желваки.

– Вы что там, совсем охренели?!!! Да я… его…! Да чтоб…! Трое суток ареста!!! Найти срочно и доложить! – и с яростью хлопнул трубку на рычаг.

Все присутствовавшие при этом замерли, опасаясь попасть под раздачу.

– Коля! Ну разве так можно? Держи себя в руках. Что, хоть, там случилось? – Тамара, как могла, пыталась успокоить его.

Николай Иванович резко развернулся в её сторону, в глазах его ещё сверкали искры, но, осознав, что он тут не один, махнул рукой и уже более спокойно объяснил причину своей несдержанности.

– Да устроили там бордель, понимаешь! Дежурный доложил, что Плыкин какую-то Алку намывает да наглаживает! Разболтались совсем! Ну, я их научу Родину любить, чтоб служба мёдом не казалась!

В это время пронзительно зазвонил телефон. Николай Иванович, не успевший ещё отойти от аппарата, резко поднял трубку.

– Слушаю, Нащокин! – некоторое время он слушал молча, сурово сдвинув брови к переносице, но потом, удовлетворившись, видимо, услышанным, уже более сдержанно ответил:

– Ладно, приезжайте, жду! – аккуратно положив трубку на рычаг, он чему-то улыбнулся.

Все облегчённо выдохнули и вопросительно смотрели на него.

– Алка – это, видите ли, машина. Плыкин её так называет по буквам на номере. Ну, всё! Хватит об этом! Своё он всё равно получит! Пошли встречать, сейчас подъедут!

Ближе к вечеру, когда всё привезённое имущество было расставлено по местам и все вещи разложены по полкам, братья вышли на прогулку. По пути остановились у табачного киоска и Валерка, рассматривая представленный там ассортимент, спросил:

– Что-нибудь хорошее есть?

– Так, ото ж! «Подо-ольские»! – с удивлением, недоуменно воскликнула киоскёрша, будто её спросили о чём-то абсолютно несуразном. – Ну так шо-о, будете брать, чи шо-о? Тогда платите четырнадцать копеек, – поторапливала она.

Валерка рассчитался, и они пошли дальше. На ходу прикурив, сделал глубокую затяжку.