Корсары. Легенда о Черном Капитане

После обеда его таскали на допросы.

Они были похожи один на другой как две капли воды или скорее как два пропойцы в канаве у затрапезного трактира.

– Вопрос первый. Знает ли Питер Блейк, где находится груз, каковой ему поручили доставить согласно приказу мистера Ройтона?

– Нет, – отвечал Питер, глядя в желтые глаза судьи. – Капитан Блейк ничего не знает о грузе, о котором вы говорите кроме того что уже сказал. И по моему вам следует разобраться – с какой стати мистер Ройтон такое важное дело поручил неизвестно кому?

– Вам уже объяснили что дела – согласно договору – вы должны были вести через стряпчего, нанявшего вас на службу! – рявкнул судья. Не вам обсуждать резоны уважаемого негоцианта! А вот почему вы вопреки договору по вашим словам связались с неизвестно кем – непонятно? Я вот подозреваю что ничего такого не было, а вы эту историю выдумали когда оказались в руках правосудия! Хорошо, продолжим.

– Вопрос второй – не скажет ли обвиняемый Питер Блейк где скрываются его сообщник пираты, которым он передал похищенный груз?

– Мне ничего не известно о грузе и ни о каких пиратах!

– Повторяю вопрос…

Похоже допрашивающие его судья – к которому присоединялись иногда заседатели колониального суда – полковник Керри и Модифорд не испытывали никаких чувств да и вообще как будто отрабатывали номер в бродячем театрике – с ветхими масками и деревянными мечами. Иногда правда что-то начинал говорить его защитник – барристер[6 - Долгое время адвокаты в Англии делились на три категории – низшая – «атторнеи» или «солиситоры», барристеры и наконец сардженты, или «королевские адвокаты», наиболее влиятельные и известные.] Чарльз Роу(да – ему назначили защитника: видать вздернуть его намерены со всеми формальностями).

Все происходило почти также как в первый день… Вот и сейчас…

– Невиновен? – хохотал судья Но ведь золото исчезло!.

– Я не несу за это никакой ответственности, сэр, – повторял как заведенный Блейк. Как капитан я отвечаю только за доставку груза. Я не виноват что люди с которыми я заключал договор оказались гнусными мошенниками и подсунули вместо золота дурацкие булыжники.

– Вы ошибаетесь, и я вам это докажу! – вновь расхохотался Керри. Согласно закону, любая взятая в море добыча принимается на учет для отчисления ее стоимости в пользу короны. Если золото по-вашему было краденным – стало быть оно может быть приравнено к пиратской добыче. То есть вы отвечаете если не как вор то как сообщник воров!

То есть укрыватель краденого! А то что вас обманули сообщники – то это не имеет касательства к закону. Но я уверен что вы были в это все посвящены! Это доказывается, во-первых, тем что вы услали команду с судна, во вторых…

– Я вижу, английское судопроизводство в вашем лице приобрело весьма смелого реформатора, сэр, – позволил себе с юмором висельника сострить Блейк.

– Но имейте в виду: таковые ваши действия я считаю незаконными, нарушающими хартию вольностей, «Хабеас Корпус»[7 - Закон о неприкосновенности личности от 1679 года.] и права английского подданного!

– Можете жаловаться лорду – канцлеру или архиепископу Кентерберийскому – смеялся заседатель. Но золото украли – и вы за это ответите!

– Почему же я сам-то с этим золотом не исчез?

На невыразительном лице Харриса мелькнула усмешка.

– Не прикидывайтесь младенцем, мистер Блейк! Сообщники могут вас вознаградить впоследствии или уже сделали это.

– Прекратите эту никчемную и оскорбительную игру, сэр! – сказал Блейк, потеряв терпение.

– Молчать! – заревел судья, грохнув по столу кулаком так, что стряпчий испуганно отшатнулся. – Запереть эту шельму, и пусть в камере помечтает о крепкой пеньковой веревке!

За криками он скрывал досаду. Как юрист он понимал полную бездоказательность обвинения. Но ему важно было оправдаться перед Лондоном каким-то подобием расследования после исчезновения золота.

* * *

Растянувшись в камере на охапке соломы, Питер предавался невеселым размышлениям о своей будущей судьбе. Шансы на то что с ним поступят по закону и справедливости он оценивал не шибко высоко – раз уж ему оказалось суждено стать жертвой столь подлого замысла… Почему поневоле в голову лезли разные печальные мысли. Сейчас вот он вспоминал историю, которая приключилась в Плимуте в годы его детства…

Там перед судом предстала шайка Грязного Гарри – грабившего путников на окрестных дорогах. Он и не особо зверствовал то, но уж то ли попался местному лорду на зуб, то ли ограбил не того, кого надо – в общем и он и его люди были выловлены и предстали перед присяжными.

Суд приговорил всех семерых к виселице, а что до главаря, то он был наказан так сказать и посмертно. Особым пунктом приговора тело Грязного Гарри, закованное в цепи, было воспрещено погребать. Его выставили на всеобщее обозрение на виселице, специально установленном в квартале где он жил раньше – в назидании так сказать всему городу.

Выслушав приговор, Грязный Гарри рассмеялся в лицо судье, и философски пожал плечами:

– Ну что ж – стало быть побуду еще немножко на свежем воздухе, когда мои «шестерки» будут уже гнить в земле.

И он действительно долго качался на ветру, пока воронье клевало ему глаза.

Не раз и не два ребята прибегали посмотреть на ужасного висельника – давясь от страха и отвращения но тем не менее подзуживая друг друга и бившись об заклад – кто ближе подойдет к зловонному трупу?

Питер отвлекся от воспоминаний – его кто-то окликал.

– Эй, капитан с «Дублона»? Ты там жив еще? Не подойдешь? Поговорить бы?

Питер подошел к решетке.

За решетчатой дверью соседней камеры сидел крепкий коренастый широкоплечий человек – по виду моряк, хотя судя по всему – застрявший на берегу и пропившийся до дыр.

– Эй, джентльмен, ты кто будешь?

– Можешь звать меня мистер Питер – мистер не знаю как тебя! – буркнул капитан.

– Ну а меня можно звать Джон, просто Джон. Хотя некоторые зовут – Окорок. Я в юности было дело, на коптильне работал, окорока коптил – оттого и прозывают.

– Ты пират? – зачем-то спросил Питер?

– Я оклеветанный честный моряк, – ответил с достоинством Джон. Как и ты, скоро буду приговорен к смерти. Думаю, на день-два нас оставят в покое, пока не соберут трибунал. Придется подождать.

– Говорите, вас Джон зовут? – продолжил беседу Питер. Незнакомец его не очень интересовал, но разговор позволял провести время и отвлекал от мыслей о тяжелой доле и печальном будущем.

– Угу. Батюшка с матушкой именно так нарекли. Ну за что ты тут сидишь можешь не говорить – уже вся тюрьма ставки делает – повесят тебя или нет.

Да еще спорят – то ли никакого золота вообще не было, то ли его стибрили сами здешние господа!

– А какая разница? – пожал Питер плечами. Для меня, по крайней мере?

– Большая! – Окорок наставительно поднял кривой, сломанный когда-то и неровно сросшийся палец. Если золотишко еще в Лондоне схомячили – тогда пошлют тебя на каторгу. Им лишь бы дело закрыть – а если доживешь и выйдешь – то доказывай что ты тут не при чем хоть до Второго Пришествия! А вот если местные начальники к этому лапу приложили – табак твое дело: вздернут. Как пить дать вздернут! А с трупа известное дело взятки гладки!

– Ох ты! – выпучил глаза Окорок. А что это у тебя за наколочка такая? Питер взглянул на обнажившееся из под закатанного рука рваной сорочки предплечье. На нем пять лет назад в далеком Кадисе меднокожий мастер из Нового Света выколол девиз, который он мечтал поместить на свой будущий родовой герб. Теперь же… Интересно – как будет выглядеть эта надпись на его гниющем трупе?

– Это? Молодой был и глупый… – ограничился он коротким комментарием.

– Да нет – не про то спрашиваю! Написано то что? То-то разбираю плохо – темновато…

Скорее всего пройдоха вообще не умел читать – ну разве что трактирные вывески, – и Питер невольно улыбнулся.

– «Обрученный с ветрами» там написано!