Ветвящееся время. История, которой не было

Параллельно с боевыми действиями, Митридат стремится создать широкий военный союз против римлян – «разбойников, грабящих народы» по его собственным словам.

«Ведь у римлян есть лишь одно, и притом давнее, основание для войн со всеми племенами, народами, царями – глубоко укоренившееся в них желание владычества и богатств… римляне, после того как Океан преградил им дальнейшее продвижение на запад, обратили оружие в нашу сторону и что с начала их существования все, что у них есть, ими похищено – дом, жены, земли, власть, что они, некогда сброд без родины, без родителей, были созданы на погибель всему миру? Ведь им ни человеческие, ни божеские законы не запрещают ни предавать, ни истреблять союзников, друзей, людей, живущих вдали и вблизи, ни считать враждебным все, ими не порабощенное… Они держат наготове оружие против всех. Больше всего ожесточены они против тех, победа над кем сулит им огромную военную добычу; дерзая, обманывая и переходя от одной войны к другой, они и стали великими. При таком образе действий они все уничтожат или падут…» (4,299)

К несчастью для него, и в конечном итоге для себя, своих потомков и своих народов, далеко не все владыки Ближнего Востока и Малой Азии, прислушались к его словам. Многие цари, впрочем, примкнули к нему, чтобы при первых же поражениях изменить союзнику.

И – что самое главное – не удалось привлечь к совместной борьбе парфян.

Но пока что Митридат во власти и славе.

Держава его объединяла практически все народы, населявшие берега Черного моря. Понтийское царство включало почти всю Малую Азию, за исключением Киликии, ставшей его вассалом и союзником. Кроме того, под его властью оказалась восточная Фракия, Колхида, большая часть Северного Причерноморья, территория Боспорского царства. Из в добываемого в изобилии колхидского золота, чеканилась полновесная монета, по образцу статеров Александра Македонского. В его власти все берега Черного моря – Понта Эвксинского – от Дуная до Северного Кавказа. Одни племена просто признали его верховенство, другие – платили дань, но все поставляли в его войско солдат. Только Херсонес и Боспор платили ежегодную дань в 200 талантов и 180 тысяч медимнов хлеба. И тут надо отметить одно необыкновенно важное обстоятельство. Если римляне управляли подвластными им народами с помощью бича и меча, видя в завоеванных странах не более чем «поместья римского народа», то Митридат, по примеру своего великого предка, старался учитывать интересы и нужды своих разноплеменных подданных и не ущемлять их без нужды. Он даже вполне мог объясниться со многими из них, поскольку свободно владел двадцатью двумя языками. (19,257)

Наступил 88 год до нашей эры, и настал день, названный самим Митридатом, в приказе «день возмездия», а римскими хронистами – «кровавыми нундинами». По всем городам Малой Азии было разослано тайное распоряжение царя, которым предписывалось поголовное истребление всех римлян. По различным данным, было уничтожено от восьмидесяти до ста пятидесяти тысяч римлян и италиков. Вместе с ними было уничтожено так же немало египтян и иудеев. Имущество их подлежало разграблению, рабы иноземцев получали свободу, все долги аннулировались. Провозглашалось так же освобождение от налогов сроком до пяти лет.

Римские хроники полны душераздирающими описаниями того, как убивали у алтарей тщетно ищущих в храмах убежища, как детей умерщвляли на глазах родителей, и не щадили даже рабов – италиков, не соблазняясь перспективой продать их.(68,Т.2,421)

Этот приказ, именуемый еще и «Эфесским эдиктом» можно оценивать по– разному. Кто-то увидит в нем проявление варварской азиатской жестокости, вполне достойной потомка персидских тиранов (а чем, скажите на милость, жестокость варварская, хуже жестокости цивилизованной – например римской?). Кто-то – необдуманный поступок ослепленного ненавистью к Риму политика. Кто-то – стремление столь низменным путем стяжать популярность у нищего демоса. А кто-то, вполне в духе нашего времени – попытку «повязать кровью» своих новых подданных, сделав невозможным компромисс с Вечным Городом.

Риму пока не до Востока. Хотя удалось – где оружием, где уступками, погасить Союзническую войну, вслед за ней, приходит черед Гражданской. В схватке сошлись две силы – оптиматы, выходцы из числа старых патрицианских фамилий, и популяры – представители сословия всадников – торговцев и средних землевладельцев. Тут нет смысла останавливаться на весьма дурно пахнущих тонкостях римской политики. Достаточно будет сказать, что и те и другие проводили примерно одинаковую линию, одинаково апеллировали к плебсу, и главный вопрос стоял не о политических программах, а о том – кто будет их осуществлять. То есть о дележе власти. Тем более, что среди популяров было немало сенаторов, да и среди оптиматов – не одни лишь патриции.

Митридат активно пользуется моментом, развивая успех.

Положение для Рима складывается весьма серьезное. У Митридата вся Малая Азия – а это сотни тысяч воинов, поля и пастбища, где произрастает все, необходимое для их прокормления, множество оружейных мастерских. Это северные Балканы, с их воинственными фракийцами и македонянами, еще не до конца утратившими боевой дух предков. Это, наконец, причерноморские степи – почти неистощимый источник конницы и хлеба (которым, напомним, сама Италия себя уже не кормила). Рим стал перед угрозой потери всего Востока, что означало не только крах политический – поражение в почти вековой борьбе за этот регион, но и финансовый. Ведь именно из Малой Азии римские ростовщики и откупщики – публиканы, с которыми были связаны многие сенаторы и всадники, выкачивали огромные богатства, на которых во многом держалось могущество Рима. Это была не просто потеря владений – это был колоссальных размеров финансовый кризис.

И Рим, собравшись с силами, – благо гражданская война приутихла, начинает действовать.

В 86 году в Греции высаживается армия Корнелия Суллы, недавно захватившего власть в Риме в борьбе с Марием и Цинной. У него порядка тридцати тысяч человек.

Это немного, сравнительно с силами Митридата – примерно в три раза меньше.

И возможно, именно поэтому понтийцы не придали значения случившемуся.

Увы, напрасно: произошедшие вскоре две битвы – у знаменитых Херонеев и у Орхомен, оставили Митридата без армии. В первом случае азиатская храбрость и фанатизм разбились о римскую организацию и смекалку. Атака конницы на флангах квиритов была остановлена рвами, боевые колесницы наткнулись на заграждения из цепей и, отступая, расстроили ряды своего войска (Митридат выиграл бы много больше, если бы вообще снял с вооружения эти пережитки древности). Под Орхоменами битва шла с переменным успехом, и был момент, когда римляне дрогнули, и Сулле пришлось лично останавливать бегущих.(68,Т3,581) Впрочем, и с этими битвами не так уж все однозначно – вскоре архистратиг Митридата в Элладе Архелай перебежит на сторону Рима.

Митридат, однако, не падает духом. Он объявляет об освобождении рабов, готовых вступить в его войско (таких набралось по меньшей мере 15 тысяч). В ответ аристократия и богачи крупных городов Малой Азии – Эфеса, Смирны, Милета, запирают ворота перед его войсками и убивают его наместников.

Ответ следует незамедлительно – в Митилене вырезан весь городской совет, а жители острова Хиос поголовно депортированы в Колхиду, в самые неосвоенные места, не говоря уже о менее заметных репрессиях.

По обвинению в измене Митридат приказывает перебить вождей галатов, вместе с женами и детьми, которых пригласил на дружеский пир. Но несколько вождей спасаются и поднимают всеобщее восстание, переходя на сторону Рима.

В течение года Митридат теряет все, что приобрел.

С высоты прошедших эпох явственно видно, что главной трагедией Митридата было то, что, в отличие от его легендарного пращура, ему противостояла не рыхлая, неповоротливая деспотия Ахменидов, а держава, располагавшая лучшей в античном мире военной машиной и управляемая не слабым и нерешительным царем, а хладнокровными и изобретательными политиками, каждый из которых не словами, а делом доказал свою пригодность к власти. Даже содрогаясь в конвульсиях гражданской войны, Рим не прекращал политику завоеваний – это было, пожалуй, единственное, в чем сходились противники. В итоге против Митридата, на последнем этапе войны, действовали одновременно армии как популяров, так и оптиматов.

(4,336) И Митридат решает принять мирные предложения Суллы.

По Дарданскому договору 85 года Митридат обязуется вернуть все завоеванное в Малой Азии, выплатить контрибуцию в две тысячи талантов и отдать римлянам семьдесят кораблей. При этом он выговорил амнистию всем своим сторонникам в очищаемых владениях. Победа это или поражение? Укажем только, что впервые за столетия Риму пришлось вести переговоры с неповерженным врагом, вопреки римским же законам (113,48;68,Т.2, 367). Это само по себе о многом говорит.

Впрочем, Суллу делает более покладистым и ситуация на родине – в Риме власть захватили его противники во главе с Марием, а сенат объявил его вне закона, так что легионы ему нужнее дома.

Уже через два года, в 83 году вспыхивает Вторая Митридатова война. И на этот раз начинает ее Рим. Командующий войсками в Малой Азии «рейхсмаршал» Лициний Мурена вторгается в Каппадокию, а затем нарушает границы понтийского царства.

Война эта длится не очень долго – до 81 года, и римляне вынуждены отступить. Митридат даже приобретает некоторые пограничные территории Каппадокии.

Возможно, эта война была своеобразной пробой сил – можно ли рассчитывать на победу над опасным базилевсом малой кровью?

Проходит десять с лишним лет. В Риме продолжается гражданская война, вспыхивая и затихая. Сулла бьется с Марием и Цинной, римские легионы берут свои собственные города и, наконец, предают огню и мечу и сам Вечный город. То тут то там вспыхивают смуты. Сулла окончательно захватывает власть, перебив едва ли не больше народу, чем сделал бы враг, вторгнувшийся в Италию.

Все это время, Митридат копит силы, не пытаясь воспользоваться как будто благоприятной ситуацией. Видимо, неудачная война научила его осторожности, и внушила мысль, что Рим не свалить одним, даже мощным и удачным ударом.

В 74 году настал, как ему показалось, удобный момент. И началась самая длительная и ожесточенная, Третья – и последняя – Митридатова война. Если угодно, это была третья мировая война античности (после Первой и Второй Пунических) – не сочтите за неуместное модернизаторство. Ведь и в самом деле в войну эту оказались вовлечены, так или иначе, страны от Геракловых столпов до Каспия.

На одной стороне – Римская империя, все еще именующаяся республикой, с другой – те, кто не согласен склонить шею под ее ярмо.

Скифы, сарматы, фракийцы и германцы, Армения, иберы испанские и иберы кавказские, средиземноморские пираты и эллины и многие другие.

Непосредственным толчком к войне стала смерть вифинского царя Никомеда, бывшего союзника и бывшего врага Понта. Наследников у него нет, и по уже привычной схеме, римляне объявляют о том, что покойный «завещал» свое царство Вечному городу.

Римский наместник в провинции Азия (бывшем Пергамском царстве) посылает туда целую армию чиновников и откупщиков, чтобы закрепить новое владение.

Митридат сразу начинает войну и вновь на первом этапе одерживает верх, занимая большую часть Малой Азии.

Полководцы Митридата активно действуют во Фракии и в Северном Причерноморье, понтийцы основывают города и сооружают крепости, в устье Буга и Днестра (Тираса). Только регулярный флот его насчитывает четыреста одних триер. Кроме того, Митридат весьма ловко использует для достижения своих целей, силы многочисленных пиратских шаек Средиземноморья. Их корабли помогают ему в захвате прибрежных государств. Более того, понтийский царь официально провозглашает их своими союзниками, и под его эгидой, в Киликии, создается настоящее пиратское государство. Точно такое же государство возникает и на Крите.(19,281)

Пираты стали вернейшими союзниками Митридата, наносившими Риму жестокий урон, и, вдобавок, еще и обеспечивавшие связь с союзниками в западной части Средиземного моря. Киликийские пираты вместе с регулярным флотом без труда берут под контроль почти все острова Эгейского моря.

Морские разбойники владели более чем четырьмястами прибрежных городов, множеством тайных баз и якорных стоянок, не говоря уже о разветвленной и хорошо налаженной разведывательной службе, услугами которой, несомненно, пользовался и Понт.

Пираты топят суда с продовольствием, отправляемые в голодающий Рим из Египта и Киреаники, разоряют италийские берега.

К несчастью, царь недооценивал значение флота, зачастую неоправданно сдерживая своих соратников. Предоставь он пиратским флотоводцам большую самостоятельность исход вполне мог бы быть иным.

Тем более, что Рим вынужден вести борьбу на нескольких направлениях. Еще в 82 году до н.э. вспыхивает новый очаг гражданской войны. Римский наместник на Иберийском полуострове, Квинт Серторий, собрав вокруг себя изгнанников, бежавших от сулланского террора, провозглашает независимость и объявляет войну Риму.(19,259)

Он заключает с Митридатом союз, и тот посылает ему на помощь…пиратские флотилии. Теперь Италия блокирована уже и с запада; подвоз хлеба практически прекращен, в рядах сторонников Суллы растут панические настроения и недовольство.

То тут, то там возникают новые очаги смуты.

Как и почти полтора века назад Рим стоит перед реальной угрозой войны на два фронта, и вновь, как и во времена Ганнибала, угроза Вечному Городу исходит со стороны Пиренеев. Кроме того, широкие массы населения, прежде всего италиков (хоть и формально уравненных в правах с коренными римлянами), имеют весьма веские причины для недовольства.

Ситуация опасна как никогда. В римской казне денег не хватало даже на самое необходимое, а Египет отказался предоставить Риму в кредит суда для переброски войск. Это не только финансовое, но и политическое банкротство – в победе квиритов явно сомневаются.(68,Т3,176)

Рим шлет в Испанию целую армию, командовать которой поставлен самый молодой и самый способный римский полководец Гей Помпей. Впрочем, особых успехов на поле брани он не стяжал, напротив, понес несколько поражений, а однажды едва не угодил в плен.

Тогда, Помпей решает действовать не столько силой, сколько хитростью.

Искусно играя на противоречиях между италийцами и иберами он сеет рознь в рядах восставших, тайно переманивает на свою сторону многих сподвижников Сертория. Наконец, ему удается расстроить союз повстанцев с пиратами, и с самим Митридатом. В итоге, спустя десять лет после начала восстания, в 72 году, Серторий убит заговорщиками, а мятеж если и не прекращен полностью, то, по крайней мере, уже не представляет существенной опасности.(19,259).

Тут отрекается от власти а потом скоропостижно умирает Сулла, после чего опять начинается кровавая борьба за власть. Но не только.