Ветвящееся время. История, которой не было

Митридатовы войны – последний случай, когда кто-то бросил Риму вызов, кто-то не просто отбивался от нападения, или тщетно пытался отвоевать свободу, но всерьез замахнулся на то, чтобы сокрушить его мощь.

Тем не менее, по сочинениям современников, и благодаря изложенным ими – даже тенденциозно истолкованными фактами, все же можно восстановить подлинную картину этого противостояния.

Умный и талантливый политик, вдобавок – образованнейший человек своего времени, Митридат в короткий срок создает державу, своей величиной и могуществом соперничающую с Римом, при этом скрепленную не одними лишь железом и кровью.

Вся его судьба до удивления напоминает судьбу его великого предка – Александра. Та же ранняя и таинственная смерть отца, те же сложные отношения с властолюбивой и непреклонной матерью, то же прекрасное начало и благородные мечты о справедливом царствовании – и бессмысленно кровавая действительность. Даже внешне они как будто были похожи.

Если тщательно процедить все, что мы знаем об этой личности, то вырисовывается донельзя противоречивый характер – жестокость и мягкость, дружелюбие и враждебность, великодушие и низость, неразборчивость в средствах и стремление быть справедливым даже в ущерб себе. Он великолепно разбирался в людях, буквально с первого взгляда определяя – друг перед ним, или враг, и умел угадать – где человек принесет больше всего пользы. И одновременно не смог разглядеть изменников среди ближайших соратников.

А еще – в анналах истории он остался как «злейший враг римского народа» – именно таково было официальное звание, данное Митридату Сенатом.(4,11) И одно это, на взгляд автора, свидетельствует в его пользу.

По рождению Митридат, как уже говорилось, был базилевсом Понтийского царства – крупнейшей державы Малой Азии, и шестым по счету государем династии Эвергетов, носившим это имя.

То была типичная эллинистическая монархия, сочетавшая в себе как классические греческие элементы, так и обширный пласт восточного влияния.

В соответствии с официальным преданием, по отцовской линии Митридат, приходился родственником Киру Великому и Дарию II, по материнской – Александру Македонскому.

Отметим одно немаловажное обстоятельство, явившееся одной из причин неукротимой ненависти царя к Риму.

Его отец, Митридат V Эвергет, был верным союзником римлян. Он даже безо всякого нажима послал во время Третьей Пунической войны, в помощь им, несколько кораблей. Однако, наибольшую услугу он оказал Риму вовсе не у африканских берегов а, можно сказать, у себя дома. В 129 году до н.э. умер столь же верный римский союзник – последний царь Пергама Аталл, завещавший свое царство Риму. В Пергаме вспыхнуло восстание против римлян, под предводительством Аристоника, сводного брата покойного царя. Восставшие именовали себя гелополитами («воинами Солнца») и целью их было не только изгнание римлян, но и, ни много ни мало, создание государства, основой которого были бы справедливость и равенство всех людей. Восстание длилось почти пять лет, римляне понесли ряд тяжких поражений; в одном из сражений, под Левкою, в бегство были обращены пять легионов. Тогда и пригодился римлянам их восточный союзник.

В обмен на обещание передать ему Фригию – одну из провинций Пергамского царства, Митридат Эвергет начал войну с повстанцами. Борьбы на два фронта Аристоник не выдержал, гелиополиты были побеждены, и бывшая монархия Аталлидов стала римской провинцией Азия. Само собой разумеется, Фригии Митридат, под надуманным предлогом, не получил. Единственным результатом войны, стало появление на его границах римских легионов. Появление столь сильного и опасного соседа, похоже, заставило синопского базилевса серьезно задуматься. Он начал переговоры о военном союзе с Арменией, исподволь принялся налаживать отношения со скифским царством.

Но вскоре царь скоропостижно умирает. Как это часто бывало, поползли слухи о его отравлении римлянами.(4,67)

Никаких данных, позволяющих подтвердить, или опровергнуть это обвинение распоряжении историков не имеется. Но если предположить, что это так, то несомненно, римляне не раз пожалели, что поднесли яд отцу, а не сыну.

Сразу после этого, Митридат, которому тогда исполнилось двенадцать лет, исчезает неведомо куда.

По общераспространенному мнению, его спрятали друзья отца, чтобы спасти его жизнь, причем против воли его матери. Так или нет – неизвестно. Этот период его жизни вообще представляет сплошное «белое пятно».

Следующие семь лет он скрывался неведомо где. По словам тогдашних историков, он, будто бы провел это время в диких горах Малой Азии, чуть ли не в качестве простого пастуха, или охотника. Даже в трудах современных ученых можно встретить утверждения, что он, опасаясь за свою жизнь, «удалился в горы», где «предавался радостям охоты».(67,303)

По другим сведениям, он воспитывался под чужим именем при дворе кого либо из окрестных владык – союзников его покойного отца. Это могла быть Армения или Боспор, (кое кто упоминал даже Парфянское царство).(4,71)

По истечение семи лет мы видим его уже во главе переворота, лишившего власти его мать – царицу Лаодику.

По утверждению историков, свергнув мать, Митридат заточил ее в тюрьму, где она вскоре и умерла – не то не выдержав тяжелых условий заключения, не то отравленная по приказу сына. (67,307) Автору представляется однако, весьма сомнительным, чтобы молодой царь решился на подобный поступок, который, мягко говоря, не прибавил бы ему популярности в народе (не имея в виду даже морально-этические аспекты), и то, что, будучи ревностным поклонником Ахура-Мазды, он не должен был брать на душу такого греха. Несравненно более вероятным, выглядит предположение, что отстранив царицу от власти, Митридат поместил ее под домашний арест, в одном из ее многочисленных дворцов, где она и умерла, возможно не сумев перенести утрату престола.(4,87)

В девятнадцать лет он становится властителем крупнейшей державы Малой Азии, протянувшейся от Амады до Диоскурии (нынешнего Сухуми).

Уже в следующем году базилевсу Понта приходится вести свою первую войну – со скифами. Вначале – в защиту Херсонеса, а затем – подавляя восстание скифов Боспорского царства, властитель которого – Перисад, старый и бездетный, сделал своим наследником Митридата. Скифы, к тому времени в большинстве своем более ли менее эллинизированные, составляли немалую часть населения Боспорского царства, если не большинство. Трудно сказать, что конкретно послужило причиной их возмущения. Не исключено, что они рассчитывали увидеть на троне, после смерти царя, своего соплеменника. Возглавивший восстание Савмак (будущий союзник Митридата), по некоторым сведениям, был воспитанником Перисада и его любимцем. (4,101)

Митридат, после победоносной войны, спешит, однако, помириться со скифами и даже заключает с ними союзный договор, как это планировал его отец.

Скифы в качестве союзников нужны ему в готовящейся схватке с Римской республикой, в которой он с детства, со времен подозрительной смерти отца видел главного врага – и своего личного, и врага эллинов, к которым себя причислял. Хотя и был, с ортодоксальной греческой точки зрения, полуварваром и тираном.

Л.Н. Гумилев со свойственной ему безаппеляционностью высказывается о деяниях и целях Митридата примерно в таком духе: какой-то причерноморский царек, захвативший несколько окрестных карликовых царств, вознамерился состязаться с великим Римом в борьбе за мировое господство.(51,170)

Того же мнения придерживается и заметная часть историков, говоря о том, что царь недооценивал римлян, что его представления о действительной мощи Римской державы были «совершенно ошибочны» (67,320)

Оценка эта представляется в корне неверной. Хотя соотношение сил как будто не в его пользу, но речь вовсе не идет об авантюре, затеянной в приступе азарта или ненависти. Это был, насколько позволяют судить источники, тщательно продуманный план, включавший в себя несколько этапов.

И подчинение Таврии и Боспора было первым из них. Скифия должна была стать житницей Понта и источником пополнения войска непобедимыми всадниками.

Вслед за Северным Причерноморьем, должна была стать понтийской и Малая Азия, затем Македония и юг Балкан.

А после этого превосходство Рима стало бы весьма сомнительным. Тем более, что реализация этого плана открывала возможность понтийской армии, усиленной кочевниками – скифами и роксоланами, а так же фракийцами, ударить по Италии с северо-востока, через Балканы.

Именно этим направлением, несравненно более удобным чем западное, (не приходилось преодолевать труднопроходимые перевалы Высоких Альп), воспользовался спустя пять веков Атилла, именно на него были нацелены тумены Субудая и Бату – хана еще через семь веков.

Наконец, было еще кое-что – Рим стоял на пороге больших внутренних смут и, несомненно, Митридат это учитывал. (19,344)

Но главное – он великолепно знал, сколько взрывоопасного материала скопилось в Малой Азии – и в формально свободных царствах, и в провинциях.

Откупщики, опустошавшие провинции хуже легионов, ростовщики и торговцы, не дававшие в буквальном смысле дышать, работорговцы, безнаказанно устраивавшие самые настоящие облавы на людей. Даже по словам воинствующего поклонника Рима Т. Моммзена «ни крестьянская хижина ни царская корона не были ограждены от захвата».(68,Т.2,493)

В 87 году Митридат присоединяет Малую Армению, и южные границы его царства достигают верховьев Евфрата, его тыл значительно укрепляется.

В полном соответствии со словами его предка Филиппа Македонского, [23 - Филиппу Македонскому приписывают изречение «Любую крепость легко возьмет осел, нагруженный золотом».] в ход пускается золото, которое должно открыть ворота римской твердыни. Агенты Митридата поощряют раздоры между аристократическими группировками, подкупают сенаторов. Наконец, что важнее всего, ему удалось наладить контакты с вождями италиков.

Одновременно, строится мощный флот. Вскоре понтийские корабли уже стояли у проливов, готовясь в любой момент выйти в Средиземное море. На стороне Митридата должны были выступить Великая Армения и скифы.

Тем временем, римский посланник в Вифинии (фактически – ее полновластный наместник), Маний Аквилий, начал активную подготовку к войне с Митридатом. Собственно, воевать должны были все те же вифинцы, а Риму предназначалась почетная обязанность попользоваться плодами победы. Митридату было о чем задуматься – враг открыто готовил Понту участь Пергама. И он готовится к борьбе.

По легенде, готовя свою первую войну с Римом, он тайно, в одеянии простолюдина, несколько месяцев странствовал по римским владениям в Греции и Малой Азии, чтобы лично составить преставление об обстановке на будущем театре военных действий. (4,114;67,302)

Первая Митридатова война началась в 89 году до н.э.

И начал ее вовсе не Понт.

С подачи Аквилия, Никомед Вифинский открывает боевые действия и одновременно из Рима приходит грозное повеление – «не причинять ущерба» Вифинии.

Даже Моммзен признал, что против Понта пущен в ход излюбленный и на редкость подлый метод добивания ослабевшего противника, отработанный еще на Карфагене. «Рим натравливает всю свору против заранее обреченной жертвы, и запрещает последней защищаться».(68,Т.2,366)

Это сработало в отношении издыхающего Карфагена, но на это раз результат был совсем иным.

В начавшейся войне, в первой же битве при Амнейоне, вифинцы потерпели сокрушительное поражение, еще до соединения с легионами Мания Аквилия.

Римлянам пришлось сразиться с Митридатом в одиночку, и в долине реки Сангарий, непобедимые легионы обращены в бегство.

Армия Понта стремительным броском захватывает Вифинию, занимает Пафлагонию, Галатию и Каппадокию. Серьезного сопротивления никто не оказывает. Митридат контролирует проливы, в его руках почти вся Малая Азия. В течении года он становится хозяином огромных владений. Римская Фракия, Македония, Северная Греция, Аттика – все это новые провинции Понта. С триумфом Митридат вступает в Афины, где наместником назначается философ Аристион – друг царя. На северно-восточной границе античного мира возникла могущественная держава, сосредоточившая в своих руках ресурсы практически всего черноморского региона. Города открывают перед Митридатом ворота, жители радостно приветствуют царя – освободителя. Митридат провозгласил себя освободителем эллинов и всех других малоазиатских народов от засилья иноземцев, прежде всего – римлян. (19,362)

Римское господство просто рухнуло в Македонии, и вся Эллада, за исключением Фессалии и Этолии, оказалась под властью Понта. Жители греческих городов – бедные ремесленники и крестьяне, матросы, небогатые торговцы, особенно страдавшие от римского угнетения, всецело были на стороне Митридата. Местная знать и богатые купцы, на первых порах, тоже поддержали царя-победителя. Однако первые же неудачи толкнут их в ряды его тайных и явных противников. Но пока, повторим, все идет успешно.

Сам вдохновитель этой войны – Аквилий, бежал в Пергам, но был схвачен сторонниками понтийцев, после чего провезен по взятому Пергаму верхом на осле, а затем казнен – ему залили в глотку расплавленное золото. (68,Т2,236)

Риму не до того, чтобы отвоевывать свои провинции и мстить за мучительную смерть отпрыска древнего патрицианского рода. В самой Италии уже вовсю полыхает война, известная историкам под названием Союзнической, вспыхнувшая в 90 году до н.э. Непосредственной причиной ее был упорный отказ римских властей предоставить гражданские права «союзникам» – латинским племенам, поданным Рима. Латины создали свое государственное образование со столицей в городе Коринфии, где действовало свое народное собрание и даже свой сенат из пятисот членов, избравший, как и в Риме, двух консулов и двенадцать преторов. Союзники даже начали чеканить свою монету, с изображением быка, топчущего римскую волчицу. Длившаяся три года война отличалась крайней жестокостью и напряжением – ведь римлянам фактически пришлось воевать против собственной армии. (93,88). Союзники посылали к Митридату посольства, получая финансовую помощь, и даже предлагали ему высадиться в Италии, но прежде чем началась подготовка к десанту, война была ими проиграна (68,Т2,241)