«Искал не злата, не честей». Том 1

Россия была поражена! Невероятным, что теперь русский стих стоит дороже, чем даже шедевры Фра Анджелико, высокоманерного мастера Раннего Возрождения.

В одночасье русские поэты стали такими знаменитыми, как выдающиеся мастера лиры европейского Возрождения.

И сам мир захотел говорить на новом языке, русском. Эпоха кринолинов, париков и виньеток была сметена строгой (но до минимализма), простой и чистой (а здесь до максимализма) соразмерностью слова, смысла, фонетики.

Оказалось, что нам, русским есть, на что опереться! Есть, чем гордиться! И есть, на чем строить культуру, поэзию и прозу будущего!

Пушкин стал как буква алфавита русского. Как атом молекулы. Буква или атом, из которого складывается наш мир четких, простых национальных мыслей, суждений.

И становится понятным, почему поэт гений, а его стихи шедевры. Невозможно Пушкина и поэзию его оценить сами по себе. Только вместе с тем пространством, которому он служил и служит теперь.

Человек был для него тайной. Он ее разгадывал, разгадывал всю жизнь и не говорил, что потерял жизнь, ибо всегда хотел быть человеком, всегда заниматься этим таинством.

Он шел к вершинам, чтобы взять, а когда брал – раздавал. И душу не лечил, чтобы болела. Да, над ним кружило воронье, но укрыться от них – это было не его.

И смерти не боялся, она бодрила его. И верил, чтобы простить и найти. И был против ветра, чтобы тот утих.

Был из тех, кто не отсиживался тихим цветочком на одобрительной клумбе.

В юности он, конечно, самоутверждался и шёл на поводу у своего темперамента – соблазнил монашку в одном из монастырей, несмотря на бдительных церберов – настоятельниц.

Окажись он в Италии, наверняка бы полез на купол собора святого Петра, на купол Микеланджело, и не для того, чтобы полюбоваться площадью, спроектированной Бернини, а чтобы лира русская звучала над ней.

И манерным не был, жесты и выражения – не наигранные, нес в себе простоту и искренность «Мадонны Конестабиле» Рафаэля.

Он смотрел всегда в даль, чтоб не забыть. А мыслил, чтоб понять и жить среди людей, для людей.

Не хотел быть бесцветной креветкой. Не лебезил, и клевретничество было омерзительным для него. Не мельтешил, под ногами идущих не путался. Угодничеством не отмечен, услужливый привратник не уживался в душе гордой.

Тогда честь была важнее жизни и для Пушкина также.

Поэту многое прощали, даже его нежелание льстить.

Сильный, выносливый и раскованный, поэтический вольноотпущенник. Стихи мерцают, изнутри свет наплывающий делает их живыми и гордыми, будто красавица «Эритрейская сивилла» Микеланджело смотрит на читателя.

Его стих не забудешь. Это просто невозможно!

Никому из поэтов не удавалось проникнуть так глубоко в состояние души человека и описать его ТАК РЕАЛИСТИЧНО. ТАК ПРОНЗИТЕЛЬНО! Однажды это смог сделать только один человек, ранее на 200 лет до Пушкина – Рембрандт. В своем шедевре – картине «Лукреция». Римлянка, трагическая смерть которой потрясла устои Рима. Рим свергнул царя. Рим стал республикой!

Это история о том, как одна лира может быть громче всех голосов эпохи. Изумлять и колебать ярые убежденности. Поражать смелостью. Стать окном в инобытие, хотя держать себя в настоящем.

Пушкин смог туда заглянуть и показать нам ее, создать инобытийную красоту Жизни, той, которой так хочется прожить, и которая воздействует сильнее самых громкоголосых аргументов и доводов.

«Поэтический Рублев», ибо он смог состояние Блага, естественного для человека, свободного от суеты и тревог, передать поэтическим Образом:

Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать…
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи…»

Поэзия Пушкина как идеал, модель чистого, русским черноземом, русским прообразом явленного дарования.

Поэтика, придающая смысл тем невзгодам, недугам и обременениям, которые связаны с величием России: «Поскольку мы делали свою собственною истории, никто не сделали ее за нас» и… «Не стояли на крови ближнего» – Библ.

«Поэтический Будда», дающий ответы на метафизические вопросы жизни, «единый и во всем».

Поэт, своей лирой поднимающий до реперного напряжения нравственную чистоту русского человека с тревожными и радостными судьбами, его «божественный свет» – Совесть и Достоинство.

Мастер слова, тонкая лирическая натура, так неистово ценившая жизнь, создающий благородную философскую концепцию национального характера русской души с ее неимоверным тяготением к свободе и гордости за свой исторический род на земле.

Он потрясающе прорабатывал каждый камушек в короне русской поэзии, его лира была похожа на ювелирное украшение, сверкающие на фасаде России, на яркий изысканный коралловый настой, говорящий о незаурядном уме и благородстве.

Так получилось поэтическое волшебство. Мягчайшие переходы от эмоций к цвету и незабываемым наслаждениям. Ощущение, что читателя обволакивает воздушная пленка. Тончайшие тени чувств. Отсюда и загадочность образов. Кажется, что они сейчас сойдут с поэтической страницы, вздохнут и заговорят… и потому так хочется заглянуть за пределы невероятного.

Он поставил в своей поэзии праведников и грешников лицом к лицу. Как ранее до него за 350 лет – живописец Ян Ван Эйк. (Мадонна канцлера Ролена).

Он первый в истории поэзии поставил Психологию наравне с линией и формой Это вообще за гранью реальности!

Он заботился о внутреннем мире. Он уходил от насыщенных фраз почти в монохром. Это сравнимо с мастерством музыканта, который может сыграть сложное произведение всего на двух струнах.

Для него была первостепенны гармония души и формы.

Близкородственные оттенки эмоций и выразительных фраз, следуя в поэтических композициях друг за другом создают густую консистенцию атмосферы и нравов. А сами тексты, просвеченные изыскательским умом Пушкина, подчеркивает характер и процесс события.

Он не писал тексты чувством обделенности. Он помнить о том, что все обычно и необычно одновременно. И понимал – разница лишь в том, открыт или закрыт наш разум и сердце

Нет нужды отправляться в горы, к копиям, чтобы постичь величие; нужно просто увидеть под другим углом то, что у нас уже есть.

Он вбирал иные тексты, разные опыты, воспитывал и менял вкусы – все это смешивал в крайне выразительный, яркий и эмоционально будоражащий букет вяжущего русского слова с характерной суровой красотой и трогательной нежностью

Он тренировал ум, развивал эстетический вкус.

Он осуществил переход от РЕЛИГИОЗНОЙ поэзии к СВЕТСКОЙ.

А поэтика светская – это реальные люди. Это уже не абстрактные герои, тяжеловесные и величественные, как на картинах Джото, в романах Скотта, одах Державина. У Пушкина это его современники с индивидуальными чертами и наделенные эмоциями.

Поэзия была для него фундаментальным и аскетическом процессом, ибо Александр Сергеевич писал для современников и для потомков. Недаром печатал каждое стихотворение и каждую главу поэм и романа «Евгений Онегин» по мере написания.

У Пушкина все все мирское, живое. Лаконичность резца Фидия, детализировано по Ван Эйку и жизненность Леонардо.

На него будут равняться мастера поэзии не только в российской империи, но и далеко за ее пределами.

Поэтический колорит Пушкина станет путеводной звездой для поэтов будущих поколений. И спустя столетия, превзойти его не получится ни у кого. Он так и войдет в историю России и останется в ней навсегда (» И днем и ночью кот ученый…») как «Солнце русской поэзии». Титан эпохи и империи. Руси древней, ведической и России, которую «Бог создал одну такую».

Поэт вечного. Красивого. Дарующий незабываемое очарование. Его лира венчает всю поэтическую архитектонику России пронзительной освежающей ноткой. Там, где радость лета встречается с мудростью осени, а святые с грешниками, как в картине Ван Эйка.

Пушкин поднял поэтическую планку на невероятную высоту. Всем остальным был задан именно этот путь – к психологической реалистичности и жизненности. Соотношению словесной формы и смыслового содержания, видеть работу слов и композицию фраз, кирпича мысли и воздуха чувствительности. Это как в искусстве идеал – линия Ботичелли, форма Микеланджело, цвет Тициана и вдохнувшие жизнь в портреты Леонардо и Рафаэль.