Экзопланеты и фракталы

Экзопланеты и фракталы
Владимир Леонидов

В книге «Экзопланеты и фракталы» рассказывается о встрече двух старых друзей – Петра Свирского и Влада Владимова. Влад – известный фрактальщик, магистр, эзотерик, программист и обладатель сертификата MBA. Он приехал к Петру, чтобы поделиться своим последним проектом. Влад создал фрактальную компьютерную систему управления хаосом и синтезировал пространственную переориентацию космического аппарата с помощью создания динамического хаоса в его угловом движении. Он уверен, что хаос можно рассматривать как положительное явление, и предлагает использовать его для управления космическими аппаратами. Пётр, хотя и не до конца понимает научную терминологию, впечатлён идеями Влада. Друзья решают обсудить проект подробнее на следующий день, а пока – выпить чаю и поговорить о других вещах. Но вскоре случаются более странные вещи. В проект друзей вмешивается фэнтезийное существо. Роман посвящён традиционной ситуации произведений жанра фэнтези: судьбе учёных, переступающих грань неизвестного.

Владимир Леонидов

Экзопланеты и фракталы

Глава 1. Встреча старых друзей.

Звонок на мобильный прервал грёзы предпринимателя Петра Свирского, задремавшего в офисном кресле перед монитором компьютера, как всегда, по окончании финансового блока новостей. Дотянувшись толстым пальцем до экрана нового камерофона, он услышал знакомый голос своего старого приятеля Влада Владимова, известного недавними экспериментами с программированием фрактальных индикаторов, кончавшимися либо получением ими хорошего профита, либо хорошей перепалкой и разъездом их офисных кресел в разные углы большой частной лаборатории. Они не виделись три года, но непрерывно вели деловую переписку. Теперь Влад был известный фрактальщик, магистр, эзотерик, программист и обладатель сертификата MBA.

– Алло! Слушай, Пётр Сергеич! Такое интересное дело! Я бы сейчас к тебе приехал?

– Ну что ж, приезжай… Помнишь куда? – согласился Свирский, машинально следя за диаграммой, отобразившейся на экране монитора.

Через час в дом Свирского, превращённый в научную лабораторию, ворвался Влад Владимов с ноутбучным кейсом в руках.

Шимпанзе Свирского Чита соскочила с дивана и расхаживала по комнате, играя красной лентой направилась к Владимову с приветственным жестом.

– Пётр! добрый вечер! И тебе, Чита, не хворать! Поздравь меня, старик! – восторженно воскликнул консультант Свирского. – Только что завершил проект века. Это будет прорыв в науке. Сейчас я тебе его продемонстрирую!

– А это надолго?.. – опасливо спросил хозяин, памятуя слишком увлечённые и длинные пояснения своего консультанта, иногда сопровождаемые обильным разбрызгиванием слюны. – Наши мозги не перегреются сегодня?

– Гарантирую их полную ясность и буду предельно краток. Ведь, как ты понимаешь, в той фрактальной стратегии, когда мы покупали на третьей нижней фрактальной свече, оторванной от аллигатора, а продавали на третьей верхней, также оторванной… Это была настоящая коррида! Не помогала даже моя Исис и эзотерическое воздействие. Только «быстрые ручки» спасали положение. Не всё ещё было в неё заложено. Но теперь… Во-первых, я написал статью «Магия фракталов»; во-вторых, традиционные научные методы способны предсказывать поведение сложных динамических хаотичных систем лишь на короткий срок, а в долгосрочной перспективе оно непредсказуемо. Я просчитал «чувствительность» неустойчивых динамических систем. Сколь угодно малые неопределённости в их состоянии усиливаются со временем, делая предсказания будущего невозможными. Однако на коротких промежутках времени мой новый стохастический осциллятор не вангует, но обеспечивает 95-процентную вероятность прогноза. Подмножества фазового пространства, к которым с течением времени стремятся все траектории, стартуют не слишком далеко от них… Это означает, что системы разной природы (конвекция атмосферных потоков, процессы на сковородке Бенара, нелинейные колебания в разнообразных электрических и механических устройствах, биржевые торги и даже человеческое сердцебиение) могут демонстрировать сложные хаотичные колебательные процессы. При этом закон этих колебаний постоянно меняется, оставаясь в определенных границах. Об этом говорят и эзотерические практики. Помнишь, я тебе показывал ячейки Бенара на сковородке с кипящим маслом.

– Ты видел по очереди «порядок – хаос», «хаос – порядок» и опять «порядок – хаос» и это было не в гипнотическом сне – наяву. Такое даже прежние иллюзионисты не могли объяснить.

– Ладно, ладно, верю тебе. Ты же знаменитый теперь изобретатель, Кулибин-Ядрёный и теоретиком стал после последней публикации нашей работы о фрактальных стратегиях, – перебил его Пётр, не выносивший ещё непонятной ему научной терминологии и при этом неизменно говоривший: «…нас туда не пустят». – А в чём соль этого твоего проекта?

Владимов встал в позу, подбоченился и поставленным дикторским голосом торжественно произнёс:

– Я синтезировал пространственную переориентацию твоей модели космического аппарата «Венера-Я» с помощью создания динамического хаоса в его угловом движении. Профессор Кобылин помог опубликовать статью под грифом «ДСП» и она не будет доступна широким массам. Он предложил название «Магия фракталов». И помимо доработанного осциллятора я создал фрактальную компьютерную систему управления хаосом.

– Это уже серьёзно, – заметил Свирский. – А у меня тут свой хаос… два коренных верхних…

– И это решаемо, – прервал Петра Сергеевича Владимов, – надеюсь ты сохранил эти вырванные зубы. У тебя же грамотные дантисты?

– Они что-то говорили про какую-то перспективу. Отдали мне их в контейнере.

– Отлично! Но продолжу. Помнишь, мы часто не могли интерпретировать волатильности на наших графиках? Когда порой колебания (волатильности) были не предсказуемы моим методом. Такие колебания никогда не повторяются, а их графики человеческий взгляд интерпретирует как какие-то случайные сигналы с постоянно изменяемой амплитудой и частотой. Все это происходит из-за того, что эти колебания неустойчивы, постоянно убегают и смещаются от такого же соседнего еженедельного режима. При этом они остаются в ограниченной области пространства, куда их притягивает странный аттрактор, как на сковородке Бенара. Этот странный аттрактор сам по себе является сложным геометрическим объектом с дробной размерностью – фракталом. Как правило, воздействие хаоса на динамические системы считается вредным, поэтому многие сейчас посвящают свои исследования обнаружению, предотвращению и ликвидации хаоса. Гипнотизер Левин тоже этим занялся. Однако существуют исследования, в которых хаос можно рассмотреть как положительное явление. Используя алгоритм дифференциальной эволюции, я рассчитал оптимальный процесс хаотической переориентации тела (твоего теперешнего космического аппарата с зондом-челноком, который нам всучили смежники) в пространстве так, чтобы его желаемое угловое положение было достигнуто с одновременным сбросом скорости его вращения.

– Я на днях просматривал публикации, – вступил в разговор Свирский, – авторы некоторых публикаций предлагают тут хаотические схемы перелета космического аппарата с ядерным двигателем по маршруту Земля – орбита Венеры с меньшими затратами топлива по сравнению с обычными импульсными перелетами Гомана. Они прорабатывали хаотические варианты исправления неверных траекторий перелетов из-за ошибок на этапе запуска космических аппаратов, а также демонстрировали примеры спасения космических миссий за счет перехода в хаос (как это было когда-то с японским космическим аппаратом Hiten для исследования Луны или американским спутником связи HGS-1).

– Я синтезировал пространственную переориентацию космического аппарата с помощью создания динамического хаоса в его угловом движении. Мне помогал профессор Кобылин. Для инициирования хаоса мы использовали как известные странные хаотические аттракторы, так и новые, найденные мной, каждый из которых может захватить движение космического аппарата в динамический хаос. Профессор просмотрел и оценил новые странные хаотические аттракторы. Остался доволен моими методами и расчётами. Используя алгоритм оптимизации, мы сможем определять время выхода из хаотического режима на заданную ориентацию в пространстве с минимальной остаточной угловой скоростью, – резюмировал Владимов.

– Здорово, Влад! Но давай обсудим это завтра, на свежую голову. Сейчас уже голова идёт кругом! – подвёл черту под разговором Свирский. – Давай уже разбегаться. Впрочем, после мозгового штурма надо бы выпить чаю.

– Почаёвничать было бы замечательно, – согласился Владимов, – и важно регулярно устраивать мозговые штурмы также среди сотрудников и смежников, особенно если у нас появится потребность решить важную задачу или сгенерировать идею для проекта.

И перейдя к светским разговорам, приятели начали подниматься на второй этаж особняка.

– Как поживает Ирина, – осведомился Влад, осторожно ступая по лакированным дубовым ступенькам винтовой лестницы вслед за хозяином, – уже пришла с работы?

– Припозднилась сегодня, пришла уставшая. Но ужин нам обеспечен, – ответил Пётр обернувшись, тут же нажав на пиктограмму «Мультиварка Варя» камерофона.

В столовой к ним уже подбегали, каждый на своих четырёх – умная мультиварка «Варя» и робопёс Артист.

– А помнишь, у нас на стройке был робопёс Арти? Я думаю, что и теперь самая главная мотивация – попытка развивать новые инновационные подходы, – резюмировал Свирский (был тогда ещё и застройщиком лабораторных корпусов), погладив Артиста по карбоновой голове. – Робот-собака позволяет исключить влияние человеческого фактора при обследовании объектов недвижимости и минимизировать риски для человека на ветхих объектах. Например, как напротив стоящий недостроенный лабораторный корпус для космических исследований, куда человеку опасно даже теоретически заходить. Снижаем риски до нуля, используя роботов и экзоскелеты.

– Помню… А Артист откуда у тебя? – спросил Владимов.

– Выкупил для модернизации его под проект. По остаточной стоимости.

Друзья-приятели следом за услужливыми роботами подошли к обеденной зоне, уселись поудобней у барной стойки и стали маленькими глоточками пить горячий травяной чай со свежими кексами, напрочь позабыв о дневных заботах.

– Может, заночуешь, Влад? – предложил Пётр. – Поздно уже. Твой замечательный диван стоит на том же месте…

– С удовольствием приму такое предложение. О-о-о, как незаметно пролетело время.

Глава 2. В новой лаборатории.

На следующее утро, после того, как диван-трансформер Влада был благополучно убран в стену и завтрак, состоявший из овсянки с корицей, фруктами и ароматным латте, был съеден, приятели расположились в одном из кабинетов особняка.

– Пока ты пережидал очередную эпидемию гриппа на нашей малой родине, я здесь плодотворно работал.

– Я тоже не сидел без дела, – невозмутимо ответил Владимов, – привёз законченную информационную систему на замену нашей старой Исис и новые приложения с макросами к ней для вычисления оптимальной траектории полёта спутника и оптимизации игры на бирже. Эти макросы основаны на тех же фрактальных индикаторах, которые мы использовали в биржевых спекуляциях. К тому же я доработал стохастический осциллятор. Предлагаю назвать его «магическим».

– Сейчас то ты как себя чувствуешь?

– Я здоров, как бык, снова рвусь на передовую, – отшутился Владимов. Влад был благодарен доценту кафедры банковской кибернетики, лечащего гипнозом уставших от чрезмерного напряжения коллег.

Свирский кивнул. Его толстый, с коротко постриженными ногтями палец надавил кнопку звонка. Незаметная в стене дверь бесшумно отворилась.

В утреннем призрачном свете кабинета, как на старом проявляемом негативе, Влад сначала увидел прищуренные калмыцкие глаза, потом постепенно проявился силуэт монголоидного лица. Чёрные волосы, брюки и водолазка сливались с тёмной шумозащитной облицовкой двери.

– Эренц! Идём сейчас с нами. Покажешь Владу нашу новую лабораторию.

– Эренц, привет, – поприветствовал уже знакомую ему личность Владимов.

Калмык кивнул, предлагая следовать за собой, и бесшумно открыл пультом очередную дверь.

– Сейчас мы проходим тамбур стационарной чистой зоны, где нас обработает ультрафиолет, – прокомментировал Свирский.

– Это у тебя новинка, – отозвался Владимов. – Ещё не видел, ещё не видел…

Тут открылась вторая дверь тамбура, и в глаза Владимова ударил приятный ровный свет шести полусферических плафонов и залил комнату. В этом зале лаборатории Влад увидел уже знакомые ему компьютерные столы с множеством мониторов и небольших системных блоков, ещё не знакомых ему.

– Чистые зоны и некоторые коммуникации помог сделать Эренц, – продолжал пояснять Свирский, – Эренц – большой молодец! Ничего не упустил, всё продумал.