Родственник дьявола

– Вот и Вездеход нас удостоил своей честью, – с издёвкой заявил хорошо ему знакомый участковый, капитан Лобанов. – Поди скучал там без нас. Если по душе тебе такое состояние, ты только скажи и мы тебя опять спровадим на долгие года скучать по нам дальше.

Раздался хохот. Клаус открыл дверь и собравшись уходить, смело заявил:

– Тебя Лобанов мне бы век не видеть, поэтому я пойду.

Он уже переступил порог, но в кабинете наступила тишина.

– Проходи, садись, – указал он на стул Зингеру, – меня тебе не миновать. Теперь мы с тобой долго дружить будем. Под ручку ходить не будем, но по понедельникам будем встречаться здесь, а через день я к тебе буду заходить домой на чай. А если ты надумаешь в прятки со мной играть то точно уйдёшь туда откуда пришёл. Мне это сделать, раз плюнуть.

Клаус прошёл к столу участкового и сел на стул.

Лобанов кивнул на Зингера своим коллегам и сказал:

– Смотрите каким грандом он к нам пришёл. Костюмчик и туфли точно за штуку баксов купил.

– Затем он свой взгляд перевёл на Клауса и спросил: – Костюм на зоне, что ли купил?

– Давай по существу, участковый, – улыбаясь сказал Зингер. – Я что пришёл сюда выслушивать твой идиотский юмор? Да пошёл ты сено косить для коз. Я как пришёл так и уйду.

– Только меня никуда посылать не надо, – зло посмотрел на Клауса участковый, – и пугать меня тоже не надо. Будешь со мной в прятки играть, силком привезём тебя сюда и определим вначале на сутки, а потом уже ты поедешь сено косить. Думаю, скоро придёт следом за тобой определение Залуйского суда, который назначил тебе надзор.

Улыбка блуждала по лицу Клауса, он смотрел на упивающегося своей властью глупого участкового, наперёд зная что он может противопоставить его словам. От чего он ноги подберёт под столом и втянет в себя, итак, не широкие плечи.

– В прятки я не играю ни с кем, – подал голос Клаус. – А с тобой и подавно не буду. И дружбы у меня с тобой никакой не будет. Такие друзья как ты, у меня половина жизни отгрызли не по закону.

Лобанов после его слов насторожился, но перебивать не стал, а только на листке бумаге написал крупными буквами «Надзор» и передал листок Зингеру. Тот и в руки его не взял, а спокойным голосом сказал:

– Нет и не будет никакого надзора. Я вышел без нарушений и никаких судебных бумаг не подписывал. А пришёл сюда чтобы предупредить, что я освободился и готов приступить к новой жизни. И не надо меня пока искать в своей квартире, там жить временно нельзя. Все коммуникации отключены.

Лицо у Лобанова изменилось и приняло совсем глупый вид. Он пытался сказать, но Клаус вышел за дверь и услышал в спину:

– Как так можно, чтобы рецидивист ушёл с зоны без хвоста?

И раздался вновь хохот, но на этот раз, по-видимому смеялись участковые над Лобановым.

Походя мимо дежурной дамы в мундире, Зингер ей сказал:

– С вашим замечательным контральто в опере надо петь, а не с операми работать.

– А я и там пою, – гордо ответила она.

Начну с адвоката

Ему всё в ней нравилось. Порой ему казалось что это не человек, а посол бога, спустившийся на землю окутать его счастьем. Она словно угадывая его мысли, знала что ему надо и быстро выполняла его прихоть. Клаусу казалось, что попал он не в обычную квартиру, а в коррекционный санаторий жизненных благ. Пылинки она с него сдувала сиюминутно, да и в общем весь уход за ним был по высшему классу. Каждое утро его ждали свежие сорочки и бившие блеском по глазам модные туфли.

– Ты же в администрацию города пойдёшь, – говорила она после майских праздников, – а там встречают по одёжке.

– Нет Оленька, мой поход начнётся с визита к адвокату, – отвечал он. – Чтобы создать своё дело, нужно посоветоваться с адвокатом, что я и сделаю сегодня. А дальше буду действовать последовательно, пока мне не вручат свидетельство о регистрации.

Контора Дмитрия Калины находилась на проспекте в бывшей квартире, переоборудованной под юридический центр. По всем его догадкам это и была видимо квартира Коли Двойкина по кличке Садовник. Только вход в контору был не со двора, а со стороны оживлённого проспекта. Этот вход был своего рода визитной карточкой адвокатов. Высокое крыльцо со стеклянной дверью и привлекательной вывеской «Честное имя» указывало на то, что здесь находится юридический коллектив.

Клаус по своим каналам навёл все справки об адвокате Калине. Он знал, что при его активной помощи Бунин ушёл от наказания за смерть дочки. Ему было известно, что для расследования никакие спецслужбы не привлекались. Он стучал в несколько дверей правоохранителей, но те услышав фамилию Зингер, грубили ему и указывали на выход. С закоренелым уголовником общаться никто не желал. Не захотел с ним разговаривать и наглый сотрудник прокуратуры с ноздрями, как мышиные норы и огромной родинкой на переносице. Он просто выгнал его из кабинета. Только на следующий день по настойчивой просьбе Клауса он согласился указать дату выдачи Постановления об отказе в возбуждении Уголовного дела. Текст Постановления был написан безграмотно, с кучей ошибок имевшими важное значение для расследования любого, как гражданского, так и уголовного дела. В том числе и дела, касающегося смерти внучки. Одним словом по содержанию, это была не официальная бумага, а самая настоящая галиматья, указывающая на ярко выраженную безответственность, беспечность и профессиональную некомпетентность следователя Бусыгина и его начальника Фролова. Дела по внучке, он решил отсрочить. Хорошо зная, что никто от его приговора не убежит. О крови он не думал, он думал о культурной мести, которую вынашивал последние дни своего заключения. Все должны ответить и за смерть родных и за его недоказанное последнее преступление. А сейчас он входил в парадную дверь Юридического центра «Честное имя». В большом кабинете, где сидел всего один человек стояло пять столов и один не большой диван. На каждом столе по компьютеру и только на одном столе возвышалась ваза с живыми цветами. Рядом через стену слышался оживлённый разговор и не громкий смех. По описанию сидящего за столом мужчины, Клаус понял, что это именно тот кто ему нужен.

«Калине к лицу кабинетная работа, ему и стол подходит и кресло, подумал он. – Одним словом, его присутствие в этом помещении видимо являлось его стихией».

Это был мужчина приятной внешности, – на вид одногодок Зингера. На пальцах рук поблескивали два золотых перстня, которые совершенно не гармонировали с его гардеробом. Клаус всегда считал, что мужской металл должен быть белого цвета, но никак не жёлтого, ошибочно думая, что жёлтое золото вызывает у мужского пола избыток эстрогена. Он приблизительно оценил его перстни на сумму шестнадцать – восемнадцать тысяч и подумал:

«Понтарь явный, значит слаб душой. Хотя видимая напыщенность присутствует. Но если хорошо на него цыкнуть, то намордник на такого накинуть, раз плюнуть. Я же человек элегантный во всём и цыкать ни на кого не буду».

– Доброе утро! – сказал Клаус. – Мне наверное к вам?

Калина внимательно осмотрел во весь рост прилично одетого клиента и улыбнувшись в ответ показал отдающие желтизной зубы хищника:

– А это как смотреть? – сказал он. – Если дело уголовное, то наши услуги не совсем дешёвые.

– Нет, никакой уголовщины, – без приглашения Клаус сел на стул напротив адвоката. – Мне нужно подготовить пакет документов для регистрации организации «Тонус». Только фамилий никаких вписывать пока не обязательно, вы место оставьте для них. Мы их сами впишем после учредительного собрания.

То, что говорил клиент адвокату, тот набрасывал на бумаге. А Зингер в это время внимательно и подетально обозревал помещение конторы и прислушивался к разговору в соседнем кабинете.

Калина догадался, что клиент навострил уши на шумок в офисе и сказал:

– Не обращайте внимание, это мои сотрудники так весело кофе пьют. А оформлением подобных документов мы занимаемся, но хотелось бы во всех подробностях узнать виды деятельности вашей организации, – поинтересовался адвокат.

– Делаем акцент на мастерскую по ремонту бытовой техники, а дальше пишите все виды деятельности не запрещённые законом. Мастерскую мы ещё пока не приобрели значит юридический адрес оставьте под вопросом.

– Очень хорошо! – бегала по бумаге авторучка Калины, – это будет стоить восемь тысяч рублей и хорошо бы было вам оставить небольшой аванс. А то нередко бывает, подготовишь человеку пакет документов, а он не приходит за ним. Оказывается клиент, нашёл дешёвого адвоката.

Пока Калина писал, Зингер продолжал бегло знакомиться с обстановкой центра, думая за что ему нужно вцепиться, чтобы в ближайшем будущем можно было по дешёвке выкупить этот юридический центр.

Клаус очнулся тогда, когда адвокат закрыв свой рот, положил на него свой масляно – выпрашивающий взгляд, в котором без труда можно прочитать, что юрист с нетерпением денег хочет!

– Я всё понимаю, – ответил Клаус и вытащил набитый купюрами кожаный бумажник. Отсчитав пять тысяч, он протянул их адвокату. – Квитанцию не надо, – сказал он. – Надеюсь за две недели управитесь с моей работой.

– Раньше выполним, – восторженно произнёс Калина.

– Нет необходимости спешить, – не стал торопить его Клаус. – Мне кредит дадут только через полмесяца. Да и в городе меня не будет эти дни.

Выходя от адвоката Клаус ознакомился со всеми замками которые придётся ему вскоре вскрыть и улыбнувшись сказал:

– Главное сигнализации нет, а замки я все вскрою одним махом. Хотя и сигнализация для меня преградой не является.

По пути он зашёл в рыбный магазин и купил там пакет креветок Чилим и одну треску весом около килограмма. Сложил всё это в пластиковый пакет и направившись к Глебу, подумал: «Мухи залетали, значит надо креветки и треску положить преть. И ждать когда червяки белые закишат и запах не созреет».

Захаров обещал Зингеру разложить морские продукты на огороде своего соседа, уехавшего вместе с женой до осени на Байкал в гости к сыну.

Глеба он застал в гараже с двумя своими работниками, стоявшими около зачищенной машины, готовой под покраску. Глеб увидав в воротах Клауса, снял пластиковый пакет с пожарного щита, и протянул ему пакет:

– Держи и больше нечего заморачиваться на рыбе, – сказал он. – Мы тут сейчас заканчиваем красить одному ветеринару машину, так вот он мне и принёс для тебя неплохое амбре.