Четвертый лишний

– А это что у тебя, кровь? – Алла провела пальцами по рукаву на своем платье.

В этом же месте у себя Трофим увидел кровь. Он не стал надевать черную рубашку, выбрал светло-серую, на которой сейчас хорошо были заметны темные пятна. И еще кровь он заметил у себя на пальцах, видимо, испачкался, когда проверял пульс у Мурата.

– Это кровь, – кивнул он.

– А Мурат где? – спросил Слава.

– Это его кровь… Вот полицию хочу вызвать! – Трофим тряхнул телефоном, сжимая его в руке.

– Зачем полицию?.. Где Мурат? – с бледным видом спросила Алла.

– Там лежит… Убили его!

– Убили?! Кто убил?! – Слава вдруг бросился на Трофима, зло схватил его за грудки.

– Мужик там какой-то был. В цилиндре. Он его шпагой, насквозь!

– Шпагой?!

– В цилиндре?! – вторила мужу Алла.

Она не просто подозревала Трофима, она обвиняла его. Да и Слава, видимо, тоже, не зря же он набросился на него. Рубаха трещала по швам, верхние пуговицы вырваны, но Трофим не обращал на это внимания. Он думал о том, что в смерти Мурата его могут обвинить не только Кислицыны. Никто не видел, как убили Мурата, а на месте преступления был только Трофим, Слава, конечно же, это подтвердит. И еще на нем кровь потерпевшего, неопровержимая улика, как говорят в таких случаях.

– Мы думали, что это привидение!

– Какое привидение? Ты что несешь? – Слава с силой тряхнул Трофима. И все-таки порвал рубаху. Трофим оттолкнул Кислого, и в руке у Славы остались пуговицы с «мясом».

– Я же тебя изуродую! – взревел Слава.

Трофим встретил его прямым в челюсть. Ударил он на противоходе, ничем не сдерживая себя. Размахивая руками, Слава подался назад, он пытался удержать равновесие, но не смог, сел на пятую точку и заморгал, растерянно глядя на Трофима. Вид у него был как у человека, которому влепили пощечину, чтобы привести в чувство.

– Какое привидение? – потрясенно спросила Алла.

– Мы думали, что это привидение! – мотнул головой Трофим.

Он глянул на дисплей своего телефона, появилась сеть, можно звонить. Пока он вызывал полицию, Слава поднялся, а к ним подошли неожиданно возникшие две пожилые женщины из тех, которые провожали Диму Евсюкова в последний путь. Возможно, родственницы, а может быть, просто знакомые или просто прохожие. Они бы прошли мимо, но услышали разговор, как тут не остановиться, когда человека убили?

– Ты это серьезно, Мурат сейчас там? – спросил Слава, показывая в сторону, откуда пришел Трофим.

– А ты несерьезно? Ты набросился на меня несерьезно? – Трофим провел рукой по своей рубашке с дырками на месте верхних пуговиц.

– А что за человек в цилиндре?

– В плаще, в цилиндре, – сказал Трофим.

– А шпага?

– А шпага в тросточке!

– Не шпага! – махнула рукой грузная женщина с красными навыкате глазами. – Стилет!

– А может, и шпага! – пожала плечами другая, худая и костлявая как сама смерть.

Глаза маленькие, нос острый, щеки впалые. А разговор какой-то уж очень странный. Откуда они знают о шпаге или стилете в трости?.. Возможно, Трофиму все это мерещится. Может, перегрелся на солнце у могилы, сознание помутилось, и ему почудилось, что он оказался в иной реальности? Сейчас его приведут в чувство, он вернется в свое измерение и узнает, что Мурат жив-здоров.

– А цилиндр на голове? – глядя на черный платок, спросил Трофим.

– И цилиндр был, и плащ должен быть, – кивнула костлявая, глядя на Трофима как на человек, одержимого потусторонним миром.

– Где должен быть? – спросила Алла, с подозрением глядя на нее.

– Ни где, а у кого! – Женщина то же посмотрела на Аллу так, словно та была не в своем уме. – У Гоголя!

– Ну, конечно же, у Гоголя, – вымученно улыбнулся Трофим. Разумеется, он блуждал сейчас по лабиринтам своего сознания, где были и странный звонок, и школьная программа, а еще жена ушла к другому, все смешалось, отсюда и этот бред.

– Это мы его так называем, – сказала грузная.

– Кого его? – Слава посмотрел на нее, перевел взгляд на Трофима и пожал плечами. Кто-то из них двоих определенно сошел с ума.

– Призрак у нас по кладбищу бродит, – прояснила худая женщина.

– Призрак, – с опаской глянув по сторонам, подтвердила грузная. – А он что, кого-то убил?

– Не знаю… – пожал плечами Трофим. – Уже ничего не знаю.

Он повернулся к Славе спиной и побрел в обратную сторону. Ему бы убраться с этого сумасшедшего кладбища с его призраками, но сначала нужно убедиться, что смерть Мурата ему пригрезилась. И он обязательно убедится. А объяснения с полицией его не пугали, хотя бы потому, что они наверняка будут происходить в иллюзорной реальности.

– Гоголь не мог убить! – крикнула вслед костлявая.

– Он только пугает! – добавила ее подружка.

– Ну, конечно! – себе под нос пробормотал Трофим.

Сворачивая с дороги на знакомую тропинку, он глянул назад. Ощущение реальности не отступало, он был почти уверен в том, что никого за спиной не увидит. Потому что женщины – плод его больного воображения, и Слава с Аллой тоже.

Но нет, и Славу с Аллой он увидел, увидел и странных женщин. Они стояли и о чем-то говорили, глядя ему вслед. Причем Слава собирался идти за ним, но он не пойдет, потому что должен исчезнуть как мираж. И труп Мурата должен был исчезнуть. Трофим шел к месту, где якобы оставил Мурата, посмеиваясь над самим собой. Действительно, надо было ехать в кафе, скорее всего, Мурат уже там, и Слава с Аллой тоже там, он и убедился бы в собственном диагнозе: временное помешательство на почве нервного переутомления, осложненного тепловым ударом. Нужно хорошенько выспаться, и все пройдет.

Но, увы, реальность оказалась самой настоящей, подтверждением тому послужила череда последующих событий. Сначала он обнаружил труп Мурата, затем появилась полиция. Наручники на Трофима надевать не стали, но в отделение доставили.

Глава 4

Деревней Дима называл поселок, в котором жил со своей семьей. Поселок довольно-таки большой, районного значения, отделение полиции там имеется, и уголовный розыск в нем есть, и свои следователи, но Трофимом занялся межрайонный следственный комитет. На допрос его вызвали поздно вечером. Он с удовольствием переместился из душной камеры в прохладный кабинет. Тарахтел старенький кондиционер, в нем что-то трещало и гремело, но Трофима это не раздражало. Его бесила сама обстановка, в которой он оказался.

Пожилой, усталого вида следователь Волынцов не пытался давить на него, не точил карандаши, не светил настольной лампой в глаза. Начал без всяких предисловий и задавал вопросы до тех пор, пока Трофим не разговорился, дальше следак только слушал, мотая себе на ус.

– Вышел к ограде, никого, повернул к воротам, смотрю, Слава там со своей женой.

– С вашей бывшей женой, – уточнил Волынцов.