Энтакриона

– Да, хозяйка. Если что, я буду за дверью, – с этими словами Абдулла тихо вышел за дверь и растворился, словно дымка утреннего тумана.

Спустя минуту, в комнату, вошла молодая женщина. Их возраст был приблизительно одинаков. Коротко подстриженные рыжие волосы создавали разительный контраст с белым костюмом красиво облегающим, по-спортивному стройную фигуру. Темные глаза смотрели мягко и доброжелательно, стараясь расположить собеседника к себе. Женщина протянула руку:

– Я, Джейн. Корреспондент вечерней газеты. Хочу написать небольшой репортаж о вашем кафе. Вы, не против?

При словах «корреспондент» и «репортаж» у Мины невольно пробежал холодок по спине. Храмовник, отправляя ее сюда, настаивал, чтобы она избегала всяческих контактов с прессой. Лишнее внимание не нужно было ни ему самому, ни его людям и тем более той «крыше», которую они создали сами для себя.

– Чем наше скромное заведение смогло заинтересовать столь уважаемую газету?

– Дело в том, что открытие вашего кафе прошло как-то незаметно. Но хорошая, добрая слава об уютном и недорогом заведении быстро распространилась по городу. И мой босс направил меня сюда, чтобы я убедилась в правдивости всех рассказов о Вас и вашем кафе.

– Десятки маленьких кафе открываются в городе без всякой помпезности и шумных презентаций. Они такие же уютные и недорогие. Так что мне кажется, тут не о чем писать.

– Но не одно кафе не пользуется такой популярностью. А статья в нашей газете еще больше поднимет престиж вашего заведения и соответственно возрастет число посетителей, да и прибыль возрастет. Или Вы чего-то боитесь?

– Нет, я ничего не боюсь, и скрывать мне тоже нечего. А доходы и реклама? Скорее всего, Вы правы. Хорошо, спрашивайте. Хотя, минуточку. У меня есть маленькое предложение. В зале есть отдельные кабинеты. Может, поужинаете у нас?

– Это было бы просто здорово. Если честно, то я сильно проголодалась. А запахи с вашей кухни такие аппетитные, что желудок просто требует чего-нибудь вкусного.

– Ну, тогда пошли. Абдулла!

Посетительница невольно вздрогнула, когда в дверях, словно призрак, появился помощник Мины.

– Простите, хозяйка. Но я стал невольным свидетелем вашего разговора. Все распоряжения уже отданы.

– Спасибо, Абдулла. Пойдемте, Джейн.

Мина, пропустив вперед себя Джейн, вышла из кабинета, закрыв его на ключ.

Небольшой, но уютный кабинет для VIP-персон, куда пришли женщины, был увешан дорогими персидскими коврами, обставлен удобной и изящной мебелью. Мина и Джейн присели на небольшие диванчики, расставленные около столика, с множеством разбросанных на них подушек и подушечек. На столике уже стояли фрукты в вазах и гранатовое вино в большом кувшине. Мина отпустила прислугу и как радушная хозяйка сама налила гостье в бокал терпкого, похожего на густую кровь, вина.

Сделав небольшой глоток из поданного бокала, и оценив качество напитка, Джейн, у которой накопилось уже очень большое количество вопросов, спросила:

– Скажите, а почему все-таки «Жажда пустыни»?

– Человек испытывает жажду не только когда хочет пить. Есть еще понятие, как «жажда общения»», а утолить ее он может, здесь, в нашем кафе.

– ? Интересная мысль…

Разговор затянулся за полночь. Мина, проводив Джейн, с облегчением вздохнула. Наверное, она зря ослушалась главаря. Чем неопределеннее были ответы Мины, тем настойчивее становились вопросы Джейн. Только душистый кальян, раскуренный и поданный после сладостей спас ее от этой словесной дуэли, где опасности выскакивали, как острые камни среди бушующего потока, стремясь разбить и утопить утлую лодчонку, в которую она вступила, согласившись дать интервью.

Ночная жизнь ее заведения была в самом разгаре, но уставшая девушка уже не хотела идти в зал, так как улыбка на ее красивом личике, сейчас, напоминала скорее маску жалости, чем образчик внимательности и добродетели. Открыв дверь, и не включая света, Мина села в кресло и с удовольствием откинулась на его высокую кожаную спинку. Голова кружилась от выпитого вина и кальяна. Закрыв глаза и расслабившись, она попыталась задремать, но до слуха донеслось тихое воркование голубя. Развернувшись к окну, девушка увидела на подоконнике своего небесного почтальона. К его лапке была привязана небольшая трубочка в глубине, которой белела записка. Достав из гильзы записку и включив настольную лампу, отбросившую в дальние углы кабинета темноту, до последней секунды окружавшую Мину, она прочитала всего лишь одно слово: «Завтра…». Все остальное она знала заранее. После захода солнца ей предстоит путешествие к лавке Хабиба и там, за плотно закрытыми ставнями и дверьми, среди полок с аккуратно расставленным антиквариатом, ее будет ждать Храмовник.

* * *

Прошли уже более пяти лет с того момента, когда Митафия стала Верховной жрицей храма Исиды. Весна сменялась летом, лето осенью, а осень зимою. Завистливые мечты, которые терзали душу Главной хранительницы храма, были осуществлены. Но радость от их осуществления была кратковременной. Не прошло и года, как сны Митафии превратились в кошмар. Каждую ночь к ней приходила загубленная ей повелительница – Энтакриона.

Вот и сегодня Митафия отпустив рабынь, готовивших ее ко сну и плотно прикрывших дверь, осталась одна. Вокруг стола глухая тишина, нарушаемая потрескиванием факелов и лампад в большом количестве расставленных и развешанных, по ее указаниям в спальне. Но яркое освещение не могло спасти от того чувства страха, которое подобно холодной змее, заползало под ее покрывало, медленно обвивало похолодевшие ступни и кольцами начинало сворачиваться вокруг всего тела, добираясь до самого сердца.

Но сегодня чувство страха переросло в ужас. Дрожь пробежала по всему телу, и липкий пот мгновенно пропитал одежды Митафии. Взгляд широко раскрытых глаз был устремлен в никуда. «Нет! Нет! Не хочу!» – пульсировала мысль в голове жрицы. Рука непроизвольно потянулась к шелковому шнуру, на котором был привязан колокольчик для вызова стражи и прислуги. Его тревожный перезвон разбудил, начинавший засыпать храм. Лязгая оружием, ворвалась ночная стража, готовая вступить в схватку с любым, кто посмел нарушить сон их повелительницы, следом вбежала прислуга. Все остановились в центре просторной спальни, озираясь по сторонам. Но спальне никого не было, коме ее хозяйки. Успокоившись, что защищаться не от кого не надо, стража покинула покои, оставив в ней прислугу. Привыкшие к таким ночным вызовам, рабыни окружили ложе своей хозяйки и остались дожидаться, когда она успокоится и заснет. И действительно, постепенно, Митафия начала приходить в себя, и сон тяжелым покрывалом накрыл ее, унося в неизвестность…

…Подсознание, на этот раз, выбросило ее в темную, липкую черноту. С трудом открыв глаза, она ощутила на свои руках и ногах тяжелые оковы. На грудь давили цепи, крест-накрест опоясывающие тело. Было трудно дышать, так как воздух кончался. Весь организм с надрывом впитывал эти последние капельки кислорода, оставшиеся в помещении. Нестерпимо хотелось пить, губы потрескались от жажды. Митафия попыталась закричать, позвать кого-нибудь на помощь, но из горла вырвался только хрип. Глаза пытались разглядеть хоть что-нибудь в темноте, но эти попытки были тщетны. Спина ощущала шероховатость холодных плит, к которым она была прикована.

– Где я? Что со мной? – металась в голове одна и та же мысль, – что со мной сделали?

Опустив голову вниз, она постаралась посмотреть на свое тело и одежду, и, вдруг вспомнила, все вспомнила. Догадка поразила ее, как вспышка молнии: «Я… – это не я. Не Митафия прикована к плитам и мучительно умирает этой страшной смертью, а Энтакриона. Но боги!!! За что мне такие испытания?!».

В дальнем углу помещения появилось слабое свечение. «Помощь! Это пришла помощь, чтобы вызволить меня из этого комара!» – обрадовалась жрица. Свечение приближалось, приобретая формы человеческой фигуры. Когда Митафия стала понимать, чью фигуру напоминает ей это свечение, она забилась в цепях, как мотылек в паутине, пытаясь высвободиться и бежать без оглядки. К ней, белых ниспадающих одеждах, со светящейся короной на голове и почему-то закрытыми глазами, приближалась Энтакриона. Когда она достаточно приблизилась, к изворачивающейся, как червь в своих оковах Митафии, от призрака дохнуло таким ледяным холодом, как будто бы сама бездна окружила, потерявшую всякую надежду вырваться из этого ужаса, жрицу.

Но голос, возникший из не откуда был еще страшнее того ледяного холода, который окружал Митафию:

– Пришло время расплаты, Митафия. Пора тебе отправиться в долгий путь в царство Осириса.

– Нет! – взвыла, опутанная цепями жрица, – Я искуплю свои грехи перед тобой! Я буду молить богов, чтобы они подарили тебе вечный покой! Прости меня!

– Тебя? – в голосе Энтакрионы послышалось плохо скрываемое раздражение, – а что ты скажешь на это?! Лакит! Любимый, напомни этой женщине о своем существовании.

Прямо перед глазами уже почти обезумевшей Верховной жрицы, появился бывший Начальник храмовой стражи. В руке он крепко сжимал короткий меч…

…Рабыни, уставшие стоять возле ложа своей повелительницы, тихо присели вокруг. Душная ночь обволакивала липким, тягучим покрывалом сна. Девушки начали дремать, как вдруг ночь разорвал дикий крик. Это кричала во сне Верховная жрица храма Исиды – Митафия. Мгновенно проснувшиеся рабыни устремили свои взоры на хозяйку и тут же, в диком ужасе, отпрянули. Пропитавшееся кровью покрывало было сорвано, на руках и ногах жрицы виднелись красные следы потертостей, как будто бы Митафия пол жизни провела закованной в кандалы, тело покрылось многочисленными порезами от какого-то острого предмета, обезумевшие глаза, почти вылезшие из орбит смотрели в пустоту, из рта медленными толчками вытекала черная кровь… Но когда в спальню вбежали Главная хранительница и Начальник храмовой стражи, разбуженные дикими криками и суетой, их взорам предстал дымящийся скелет. Это все, что осталось от их хозяйки, смерть которой была столь загадочной, что по распоряжению фараона погребение было тайным, а разговоры на эту тему карались смертью.

* * *

Комната вместе с кроватью раскачивалась словно корабль, попавший в жестокий шторм. Джейн, периодически открывая глаза, пыталась остановить этот процесс, фиксируя взгляд на одном из предметов. Но эти попытки были тщетны. Веки опускались, и головокружение возвращалось с удвоенной силой. Так плохо ей еще никогда не было.

Тягучее, похожее на кровь, гранатовое вино, предложенное хозяйкой кафе, оказывало свое коварное действие. И кальян…., зачем она согласилась на этот эксперимент. Все равно из Мины нельзя было вытянуть ни единого слова. Единственно, что поняла Джейн, то что девушка была очень сильно напугана ее появлением и знает очень многое из того, что интересовало старшего инспектора.

С трудом заснув под самое утро, Джейн смогла проснуться лишь к полудню. Самочувствие было ужасное, голова разламывалась от боли, тело ощущалось как большой ватный ком…

В спальню, негромко постучавшись в дверь, тихо вошла старая служанка с подносом в руке. На подносе стоял стакан с водой, и лежали две таблетки аспирина.

Служанка видела, в каком состоянии ее любимица пришла домой. Вид нетрезвой молодой хозяйки болью в сердце отозвался в груди старой женщины. Эта девушка росла на ее руках. Старая служанка знала каждую складочку на ее теле, так как только она и никто другой мыл ее. Каждый шрамик на руках и ногах девушки был известен ей, ведь только она обрабатывала все раны этой рыжеволосой непоседы. Не раз и не два говорила она хозяину:

– Ей бы мальчиком родиться. Все девочки играют в куклы, шьют одежду, а наша гоняется с палками за мальчишками, дерется и кусается, вечно ходит с синяками и ссадинами. Может, Вы поговорите с ней, хозяин. Это не девочка, а маленький чертенок.

– Да, конечно, – отвечал отец Джейн и вновь углублялся в свои книги, находки и планы, а то и вообще уезжал в очередную экспедицию, на раскопки, оставив Джейн на попечение няньки.

А жизнь бежала своим чередом. Из непоседливого ребенка, Джейн превратилась в красивую девушку, но уличные привычки так и остались в ней навсегда.

Еще раз, тяжело вздохнув, служанка поставила поднос на маленький столик возле кровати Джейн.

– Госпожа, – позвала она как можно тише, видя как от любого громкого звука морщиться лицо молодой хозяйки, – звонили несколько раз с работы, да и отец уже интересовался, не заболели ли Вы?

– Который сейчас час? – спросила Джейн, не открывая глаз и с трудом разлепив запекшиеся губы.

– Скоро два, – также тихо ответила ей служанка.

Через секунду Джейн стояла уже в вертикальном положении. В ее руке, в стакане, с шипением растворялся аспирин, другая рука в это время усиленно массировала лоб и виски. Выпив несколькими большими глотками содержимое стакана, девушка, наконец-то, получила способность хоть чуточку соображать. Не привычная с детства растягивать свое одевание на долгие часы, она стремительно оделась и выбежала на улицу. Впереди ее ждало неприятное объяснение с начальством…