Золярия

Золярия
Владимир Хан

Фантастический мир, фантастические события…Но если посмотреть на нашу современную действительность, возникает вопрос: так ли всё нереально происходящее в книге?Так ли неправдоподобен тот сценарий развития событий, что там описан?Может, стоит тщательней присмотреться к происходящему на далёкой планете, чтобы не допустить подобного у нас, на Земле?И так ли уж жестоки те рецепты для спасения нашей Цивилизации, которые описаны в этом фантастическом памфлете?А если вообще изменить парадигму существования цивилизации, которую нам навязали западные «ростовщики»?Сможет Россия это сделать?Сможет!!!

Владимир Хан

Золярия

От автора

Сынам верным российским, на поле бранном живота своего не жалеющих во имя свободы и процветания Родины нашей

ПОСВЯЩАЕТСЯ!

Бейте нещадно врага подлого, но вернитесь живыми все обратно к нам, к народу своему русскому, мнгострадальному.

Ждем вас с победой, сынки милые, надежда наша единственная и последняя.

Уповаем на милость судьбы нашей общей – Российской.

ДА ХРАНИТ ВАС СВЯТАЯ ПАМЯТЬ ВЕЛИКИХ ПРЕДКОВ!

Нет смысла читать – если не хочешь меняться.

Нет смысла писать – если не хочешь изменений.

    Автор

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Илья Иванович Стрелецкий – Генеральный секретарь Консервативной партии планеты Золярии – устало опустился в кресло за своим рабочим столом и мысленно приказал секретарше сварить ему кофе.

Умное кресло моментально просканировало тело, идентифицировало личность Ильи Ивановича и приняло наиболее удобную для его параметров форму. Также заработал массаж, который медицинская комиссия Золярии предписала Генсекретарю.

Через три минуты в дверь кабинета постучалась Танечка, секретарь Ильи Ивановича. Она поставила перед ним чашку ароматного напитка и, пожелав приятного аппетита, вышла из комнаты.

Этот напиток хоть и назывался кофе, но таковым не был. На Золярии кофейные деревья не росли. Но заменитель был очень похож – правда, со слов старожилов – на натуральный кофе, и название осталось в обиходе.

Кофейные деревья росли на Земле…

Сейчас такой далёкой и недоступной, что у Ильи Ивановича опять испортилось настроение, как только он подумал о своей покинутой Родине. Причём – покинутой не им, Ильёй Ивановичем Стрелецким, и даже не его отцом, и даже не его дедом, а прадедом – Геннадием Николаевичем Стрелецким. Илья Иванович знал прадеда хорошо. Разумеется, не лично, а из рассказов своего отца, который так же пересказывал это со слов своего отца, деда Ильи Ивановича. Но сомнений в достоверности сведений о своих предках у граждан Золярии быть не могло. По крайней мере, о предках, уже родившихся на Золярии. Имелись сведения и о более далёких родственниках, ещё живших на планете Земля, но уже отрывочные, эпизодические, неполные…

Сразу же, как только хроногибридный галактический корабль землян встал титанокомпозитными опорами на поверхность Золярии, общее собрание беженцев с планеты Земля единодушно постановило, что самое главное для них – это сохранение собственной истории. Пока проходил двухнедельный срок карантина перед высадкой на только что обретённую планету, началась грандиозная работа над гигантскими базами данных, хранящихся на компьютерных серверах корабля. Вся информация, касающаяся истории, культуры, традиций, этнических, морально-этических устоев тех национальностей, что попали на корабль, были продублированы на отдельный сверхнадёжный носитель и помещены в капсулу из металлокомпозита – материала, наиболее устойчивого к экстремальным воздействиям, которые только можно было представить на современном техническом уровне.

Память!

И в особенности – память о предках, именно её посчитали наиважнейшей для сохранения.

Всякая другая техническая и технологическая информация, конечно, была жизненно необходимой для десятитысячной кучки землян, рискнувших отправиться в неведомые дали Галактики, но всё-таки не так, как память о предках. Именно её надлежало сохранить в первую очередь, чтобы не превратиться в безликое стадо гомо сапиенсов, не помнящих родства, и именно на таком мощном фундаменте создавать новую цивилизацию на далёкой и пока ещё необитаемой планете.

Справедливости ради стоит сказать, что на Золярии жизнь была, но по земной классификации – только растительная, хотя и очень развитая. Вполне возможно, что лет так через миллион – или десять миллионов? – тут могли бы зародиться и зоологические формы жизни, как это произошло на планете Земля. Но пока эти миллионы лет ещё не прошли, а потому десять тысяч переселенцев с далёкой Земли стали единственными представителями фауны. А за сто девяносто лет существования города, построенного пришельцами, их стало больше восьмидесяти тысяч.

К своему сожалению, Илья Иванович не был учёным и не мог профессионально размышлять о биологической форме прогресса. Он был политиком и считал свою профессию самой важной, хотя порой и сожалел, что в своё время недостаточно уделял внимания естественным наукам. Но эти сожаления были и не долгими, и не глубокими. Сама жизнь постоянно доказывала Илье Ивановичу, что он не ошибся с выбором профессии, а потому он выглядел человеком жизнелюбивым и оптимистичным, несмотря на то, что дела в возглавляемой им Консервативной партии Золярии шли из рук вон плохо.

Вес его политических противников – этих ненавистных либералов и демократов – рос как на дрожжах, с каждым годом всё успешнее забирая голоса избирателей у консерваторов. Илья Иванович считал себя политиком опытным и искушённым в своём ремесле, но ему всё труднее становилось скрывать от своих соратников собственное непонимание различия между либералами и демократами. Сами же либералы и демократы, похоже, эту разницу видели и остервенело нападали друг на друга при каждом удобном случае, что не мешало им с ещё большим азартом сообща нападать на консерваторов.

Вот над этой проблемой и собирался Илья Иванович поразмышлять, уединившись в своём кабинете, вместо того чтобы отправиться после очередного утомительного заседания в Конгрессе Золярии в свою холостяцкую квартиру и как следует выспаться. Илья Иванович предпочитал называть свою квартиру холостяцкой, хотя был не холостяком, а разведённым. Его жена – когда-то бывшая преданная соратница – три года назад заявила, что устала от бесконечных и напрасных потуг мужа убедить население Золярии в необходимости блюсти устаревшие и обременительные моральные устои своих предков.

«То ли дело демократы, а особенно – либералы! Вот они-то живут жизнью, полной удовольствий и вседозволенности!», – сказала тогда жена…

Илья Иванович женился на двадцатилетней студентке информационного факультета Золярийского университета, когда уже сам был известным и популярным политиком, и одновременно – пятидесятилетним видным мужчиной, не знающим недостатка в женском внимании. В то время Машеньке – как жене преуспевающего политика – было начхать на общественную жизнь, и мыслями об этом она себя не обременяла. А как известно, пустота не может долго оставаться таковой – она обязательно заполняется тем, что в избытке находится рядом. В результате Илья Иванович заполучил не только любящую и красивую жену, но и усердного помощника. Первое время Маша помогала обожаемому мужу во всём. Она адаптировала компьютерные программы под индивидуальные привычки супруга, заведовала базами данных, столь необходимыми для его активной политической деятельности, занималась обширной перепиской, моталась с ним на митинги-встречи с избирателями и другие утомительные мероприятия, пока не родился их первенец. Через четыре года родился второй сын, а ещё через девять – третий. Постепенно и неотвратимо голову многодетной матери заняли заботы о детях, вытеснив высокие размышления о «благе всенародном». Так Илья Иванович потерял верного соратника, но всё-таки был счастлив – именно крепкие семейные узы он считал наиважнейшими для жизни. Сыновья росли здоровыми и смышлёными, а их мать стала заботливой и умелой хранительницей семейного очага, оставаясь любящей и преданной супругой.

Казалось бы – вот оно, счастье человеческое!

Но!

Может, сам человек тому причина, а может, только большое скопление людей – сиречь общество – а может, и то, и другое в совокупности, но счастье отдельного индивида склонно быстро заканчиваться…

Илья Иванович почувствовал эти печальные перемены, когда его младший сын Ванечка, придя однажды из школы, заявил, что ему стыдно за своего отца, потому что одноклассники называют его замшелым ретроградом и душителем свободы. Подобное обвинение своего младшенького очень огорчило Илью Ивановича, хотя и не удивило его. Генеральный секретарь Консервативной партии Золярии уже давно бил тревогу о недопустимых – как он искренне считал! – перекосах в школьной программе воспитания. Именно это направление своей политической деятельности Илья Иванович посчитал главным сразу же, как только почувствовал первые симптомы искажения государственной идеологии. Он приложил много усилий для исправления этого заблуждения. Но оно – это заблуждение – оказалось не просто заблуждением, а возрождением, прорастанием тех зловредных спор, которые попали на корабль переселенцев ещё на покидаемой Земле.

* * *

Тогда – в далёком 2040-ом году – половина мира остервенело накинулись на прародину Ильи Ивановича только за то, что она одна владела восьмой частью суши от всей планеты, а её народ никак не хотел разделять с другими народами их нравственные ценности, ревниво оберегая свои – национальные. Много веков эту огромную и гордую страну пытались ослабить, разорвать на части и военной силой, и разными интригами, но это всё никак не получалось, пока не решили заразить её зловредными идеологиями. Это почти удалось, и два раза – в начале и конце двадцатого столетия – Россия оказывалась на самом краю существования. Но каждый раз выживала, становясь опять сильной и независимой, а её враги – битыми и посрамлёнными.

Предпоследнюю попытку группа стран с «развитой демократией» – так они себя называли – предприняли в 2022-м году, втянув непокорного врага в войну с его соседом и обложив экономической блокадой. Но опять эта страна-изгой выиграла войну. Она усмирила своих врагов не только «высокой доблестью полков», но и индустриальной мощью. Несмотря на подлые усилия собственных коллаборационистов – в великом множестве расплодившихся на теле страны, как опарыши в выгребной яме – правительство смогло мобилизовать промышленность, а народ опять осознал себя единым и гордым.

За последующие восемнадцать лет страна достигла такого экономического развития, что весь «цивилизованный мир» – опять же, по собственному определению этого самого мира – понял, что наступил момент «или – или». Если не сейчас, то уже никогда не получится одержать победу в столь затянувшемся противостоянии. Они начали третью мировую войну. К счастью, у правителей воюющих стран хватило здравого смысла вовремя прекратить обмен стратегическими ядерными ударами, ограничившись только тактическими зарядами. Но и этого хватило!

Горячая фаза войны закончилась через три месяца после своего начала, а вот сама Третья мировая – нет. Она-то и началась вовсе не в этом году, а в далёком 1945-м, сразу же после окончания Второй мировой, большую часть которой на Родине предков Ильи Ивановича называли Великой Отечественной войной.

Глава 2

Ужасающие последствия того трёхмесячного безумия до неузнаваемости обезобразили некогда цветущие города в каждой из воюющих странах и сделали их непригодными для проживания на многие столетия вперёд. Цивилизованная жизнь закончилась не только в странах, непосредственно ведущих боевые действия, но и на всей планете. Всемирная экономико-политическая система, в которую были интегрированы все страны без исключений, рухнула.

Так как одна из воюющих сторон имела военные базы по всему миру, то, естественно, другая сторона не могла оставить их без внимания, а потому даже те страны – которые вроде бы не воевали, но имели на своей территории военные базы одной из воюющих сторон – также получили свою порцию тактических ядерных ударов. Им этого хватило с лихвой. Начались сбои в экономике и политические дрязги между местными кланами, вмиг оказавшихся без привычных сюзеренов и кураторов.

Огромные массы обезумевших людей перемещались по выжженным и заражённым радиацией просторам в бесплодных попытках найти место, где можно прокормиться и пережить зимние морозы. Неизбежной при применении стратегических зарядов ядерной зимы не наступило, но и тысяч малых тактических взрывов с лихвой хватило для превращения развитых цивилизаций в полный хаос. Государственные границы перестали существовать, климат резко изменился, природа медленно, но неуклонно умирала, повсеместный голод ширился, а правительствам практически некем и нечем стало править.

С юных лет Илья Стрелецкий зачитывался записками своего прадеда, а повзрослев – и другими, более серьёзными трудами, в попытке понять: как же разумные существа, которыми считали себя все представители гомо сапиенсов, могли допустить подобное развитие событий.

Кто ищет – тот найдёт, и Илья Иванович понял причину этих бед и, закончив исторический факультет единственного университета на Золярии, посвятил свою жизнь политике. Уже к своим неполным двадцати трём годам Илья Стрелецкий был абсолютно убеждён, что всеобъемлющая терпимость – которая в те далёкие времена почему-то именовалась иностранным словом «толерантность» – ни что иное, как путь в никуда, путь к разложению и катастрофе. Только единая, незыблемая государственная идеология может обеспечить стабильность государства и только в том случае, если сможет безжалостно бороться с любыми проникновениями чуждых идей, разъедающих монолитный фундамент национального уклада любого народа, превращая этот народ в безликое аморфное стадо, неспособное отличить зёрна от плевел. Только беззаветное следование-служение памяти своих предков, традициям своего народа, уклад в соответствии с собственным национальным кодом способны обеспечить существование и развитие этноса.

Вот кажется: что может быть проще и понятнее этой неоспоримой истины, как наивно считал начинающий политик Илья Стрелецкий? Почему её, эту единственно верную истину разделяют не все?

Но уже чуть позже – уже политик зрелый и опытный – Илья Иванович Стрелецкий понял, что социум – это не герметичный сосуд, хранящийся в стерильном боксе охраняемой лаборатории, и рано или поздно в него всё равно проникнут опасные «споры, бактерии и вирусы» в виде либеральных идей. И только та идеология достойна существования, которая не только верна, но и способна себя защитить.

А вот с этим у Генерального секретаря Консервативной партии Золярии возникли большие проблемы. Как вездесущая плесень, либеральная идея просачивалась в каждый сегмент человеческой деятельности, и как любая другая порча – разъедала её и обесценивала.