Лиля

Он поднял указательный палец вверх и покрутил им в воздухе, как будто пытаясь услышать что-то далёкое.

О сделанном открытии он написал статью в научный журнал и собирался уже представить свою находку в Венеции, но…

Бунин развёл широко руками и покачал сокрушённо головой:

– Наш Лёнечка подписал закон о возврате всех ценностей, законность приобретения которых не установлена. А как попала эта картина в Россию – никому неизвестно. – Помолчав, он добавил: – Пришлось даже отказаться от публикации в журнале статьи об этой находке.

– И где же теперь эта картина? – почти одновременно с Настей спросил я.

– Теперь она в Харькове у брата, а после его смерти станет достоянием украинского народа, – закончил свой рассказ Андрей Владимирович.

Мы пробыли у Бунина до позднего вечера, а потом вместе возвращались обратно. На « Пушкинской» мы расстались. Я вернулся к себе в общежитие и был очень рад тому, что сосед ещё не приехал и я мог один пользоваться пространством комнаты.

8

Четырнадцатого февраля в институте во время большого перерыва в подземном переходе, ведущем в столовую, я неожиданно встретил ту самую девушку, образ которой поразил меня во время новогоднего вечера и за которой я потом ехал и шёл до самого её дома.

Я не верил своим глазам ! Уже смирившись с тем, что мне никогда больше её не увидеть, я был ошеломлён этой неожиданной встречей и, увидев её, застыл на месте, не в силах пошевелиться, как если бы увидел не её, а чудесного ангела с золотым нимбом над головой. Надо ли говорить, какой восторг испытал я, узнав, что она – наша студентка. И в ту же минуту я услышал, как где-то далеко в степи затрубили медные трубы и сотни коней пустились в свой последний аллюр. Звук труб усилился, и я понял, что они затрубили во мне. Что-то дрогнуло и запылало во мне ярким пламенем.

Это казалось невероятным, но получилось так, что после обеда наши группы занимались в соседних аудиториях, и я узнал, что она первокурсница. Правда, я заметил и то, что она никогда не оставалась одна. То подружки окружали её, то, как назойливые мухи, крутились мальчики. В такой ситуации подойти к ней не представлялось никакой возможности. И тогда я решил повторить уже «опробованный» и надёжный способ: познакомиться с ней после занятий, по дороге домой.

В тот же день я ждал её у фонтана во дворе института. Она вышла, одетая в белую короткую шубку и в сопровождении двух «телохранителей», которые, впрочем, быстро исчезли, дойдя до первого перекрёстка. Приободрившись, я следовал за девушкой. Мы спустились в метро, и я уже собирался подойти к ней поближе, как неожиданно появилась новая подруга. Дальше девушки поехали вместе. Я устроился в соседнем вагоне и, зная, что ехать предстоит до конечной станции, особенно ни о чём не беспокоился и почти не смотрел в их сторону.

Но на конечной остановке среди вышедших из вагона пассажиров девушки в белой шубке не оказалось. В растерянности я выбежал на улицу, прошёл по дорожке до того самого дома, где в первый раз потерял её след, – всё было напрасно…

« Выходит, что она вышла где-то по дороге», – решил я и расстроенный вернулся к себе в общежитие.

В конце недели, в пятницу, занятия у нашего курса закончились в обед, но я задержался в институте ещё на пару часов, чтобы дождаться окончания занятий первокурсников. Желание познакомиться с девушкой не выходило у меня из головы. Её образ тревожил меня, мысли о ней с упорным постоянством преследовали меня и толкали к этому действию.

Первый курс сдавал клаузуру – контрольную работу по проектированию. В одной из аудиторий я увидел её, склонившуюся над своим подрамником. По номеру аудитории я установил, что это была пятая группа.

На этот раз я поджидал её в вестибюле. После звонка прошло уже полчаса, прежде чем она появилась. Я подождал, пока она оделась и вышла на улицу. На этот раз она шла в окружении подруг. Они медленно пересекли двор, вышли на улицу и явно никуда не спешили. Следовать за ними в таком темпе было очень трудно. Я просто не умел ходить так медленно. Приходилось то и дело останавливаться и разглядывать витрины.

А девушки просто гуляли. Они свернули на Кузнецкий мост, миновали Петровку и вышли на Пушкинскую улицу, где я вскоре потерял их след. Вероятно, они зашли в какой-то магазин.

На этот раз я не очень расстроился, так как подумал, что после клаузуры она, скорее всего, устала и вряд ли была бы расположена к знакомству.

Итак, я имел уже три неудачных попытки познакомиться, но я не отчаивался. Напротив, я чувствовал, что внутри меня что-то пробуждается и растёт с каждым днём, облекаясь в поэтические строчки, рифмы, отдельные слова – верный признак рождения нового чувства. Я был рад этому новому состоянию – предвестнику «начала», которое манило, звало, увлекало и не давало опомниться. Оно тревожило и томило, оно вытесняло из моего сознания всё постороннее, прошлое, пережитое и уступало место новому и неизвестному. Если это была болезнь, то это была самая желанная болезнь на свете.

Судьба будто дразнила меня.

В понедельник в столовой во время обеда «она» подошла к моему столу и спросила, свободно ли место рядом со мною. « Вот он – случай! – молнией пронеслось в моей голове. – Лучше и не придумаешь» . Но, к величайшему моему огорчению, место рядом со мной было занято. « И что за манера – занимать места? ! » Можно было бы наплевать на то, что место было занято, и сказать девушке, что место свободно, но могла возникнуть неприятность. А этого я не мог допустить и, не поднимая головы, пробормотал в ответ что-то невнятное. Девушка села за соседний стол.

Я не мог смотреть в её сторону, не мог дальше есть и вскоре вышел. Последующие занятия наших групп проходили в соседних аудиториях. И даже у гардероба мы вместе одевались, но я не воспользовался случаем подойти к ней, так как у меня в тот день разболелось горло и я не мог нормально разговаривать.

Зима подходила к концу. Хмурые дни февраля заканчивались. И, как последние патроны в пулемётной ленте, я стал считать их и ценить, чтобы ни один из них не был истрачен понапрасну. Я вдруг ощутил, что моей студенческой жизни очень скоро наступит конец. Учиться оставалось три месяца, а потом – экзамены, преддипломная практика, а дальше – диплом. Вот и весь расклад по времени на предстоящий год.

Если представить мою жизнь, начиная с самого детства, в виде дороги, то дорога эта сначала плавно, потом всё круче, но неизменно поднималась вверх. И теперь, заканчивая учёбу в институте, я, вероятно, достиг некой вершины, с которой открывался вид на все четыре стороны, – выбирай любую. В какую сторону с этой вершины покатится моё колесо и где остановит оно свой путь – я не знал.

Но я знал точно, что уже не смог бы расстаться с Москвой, которую я полюбил за эти пять лет, что прожил в ней. Я исходил её пешком вдоль и поперёк, знал все её достопримечательности, бульвары, дворы, памятники, музеи. Я боялся провинции как чумы, боялся затеряться в ней, погрузиться в её серую обыденность, так хорошо знакомую мне с детства, заболеть её безысходностью и раствориться в ней. Так мне тогда казалось.

Я мечтал об аспирантуре, желал заниматься тем делом, которому посвятил свою жизнь мой любимый учитель. В эти оставшиеся зимние дни я дочерчивал последнее его задание – план Версальского парка.

Весна не стучала вежливо в дверь, а пришла сразу, выплеснув на Москву яркий солнечный свет и вмиг переменив настроение людей и природы. В один из первых дней марта я предпринял очередную, уже четвёртую попытку познакомиться с первокурсницей, не дававшей мне покоя.

Мы встретились с ней у гардероба, и я, взяв пальто, решил выйти через боковую дверь – в надежде, что смогу следовать за девушкой, не привлекая её внимания. Но, пока я совершал свой хитроумный манёвр, следуя коридорами и каретным двором бывшего Воронцовского дворца, моя прекрасная барышня бесследно исчезла, растворившись в плотном весеннем воздухе.

Я пробежал до метро, но всё было напрасно. В очередной раз я упустил свою незнакомку.

9

То, к чему я так упорно стремился, случилось на следующий день, в пятницу четвёртого марта. Я хорошо помню этот день…

После третьей пары я спустился в вестибюль и, зная, что у первокурсников занятия уже закончились, стал ждать. Когда она в розовом свитере и джинсах спустилась по белой парадной лестнице, я быстро оделся, вышел на улицу и задержался у газетного киоска. Прошло довольно много времени, прежде чем она появилась во дворе, и, как всегда, в окружении подруг. Чтобы не сталкиваться с ними на тротуаре, я зашёл в «Архитектурную лавку» и, подождав, когда девушки пройдут вперёд, последовал за ними.

Как же медленно они шли! Мне то и дело приходилось останавливаться, чтобы не наткнуться на них. Та, за которой я следовал, шла в середине, подружки держали её под руки. На первом перекрёстке компания свернула направо и пошла вниз по Кузнецкому мосту. «Значит, предстоит прогулка», – подумал я, настраивая себя на терпеливое слежение.

Пока я был занят этой мыслью, идущие впереди девушки неожиданно остановились и обернулись, и мне ничего другого не оставалось, как машинально зайти в телефонную будку. Я долго набирал бесконечный номер, потом дожидался гудка, а когда, не дождавшись его, покинул будку, девушек нигде не было видно. « Неужели – в пятый раз? » – мгновенно промелькнуло в моей голове, и, не успев до конца додумать эту мысль, я пустился догонять пропавшую компанию и тут же почти столкнулся с нею у стоявшего впереди книжного киоска.

Тормозить было поздно и, изобразив на лице маску постороннего прохожего, я невозмутимо прошагал мимо киоска и девушек, вышел на Петровку и направился в сторону ЦУМа. Только взойдя на широкую площадку стилобата, я осторожно обернулся, но никого позади себя не обнаружил. «Снова прошляпил! » – с досадой подумал я.

Непростое дело – слежка, и я это понимал. Имея за последний месяц уже несколько неудачных попыток подобного рода, я всё же придерживался одного из своих правил – делать свою работу так, чтобы не только «объект» ничего не заподозрил, но, что ещё важнее, чтобы не привлекать к себе при этом внимание окружающих. Мало ли любопытных глаз в Москве.

Уже без особой надежды я ещё раз осмотрелся по сторонам и тут только увидел трёх потерянных «граций» на противоположной стороне улицы. Они направлялись в мою сторону. Я наблюдал за ними в отражении витринного стекла. На какое-то мгновение я отвлёкся и не заметил, как они оказались буквально у меня за спиной. Могло показаться, что мы поменялись ролями, и уже не я, а девушки преследовали меня. Мне ничего не оставалось делать, как войти в универмаг, куда следом за мной проследовали и подружки. Я быстро смешался с толпой и, став у стены, наблюдал за ними.

Подружки, тем временем, купили мороженое и долго его ели, продолжая что-то оживлённо обсуждать. Потом они поднялись на второй этаж. Я не пошёл за ними, а занял место у одного из трёх выходов универмага, полагая, что, вероятнее всего, они будут выходить именно здесь, и я не ошибся.

У входа на станцию метро троица распалась. Дальше я спокойно ехал до конечной станции, не зная и не думая о том, как и что мне придётся говорить при знакомстве. Такого опыта у меня не было, и до сегодняшнего дня я никогда не знакомился на улице. Главное, думал я, чтобы нам никто не помешал.

На станции «Юго-Западная» мы вышли из поезда, девушка шла впереди, я следовал за ней. Улица встретила нас ярким солнечным светом и блеском искрящегося снега. Чистый весенний воздух приятно бодрил, и, несмотря на то, что дул лёгкий ветерок, холода совершенно не ощущалось. Всё кругом было наполнено предчувствием весны, какое бывает только после долгого зимнего ожидания в первые дни марта.

Миновав знакомые башни и выйдя на финишную прямую, я с отчаянной решительностью прибавил шаг и вскоре поравнялся с девушкой. Волнение моё было столь велико, что я с трудом произнёс первые слова, не слыша собственного голоса.

– Прошу прощения…

Голос мой прозвучал так, что я сам не узнал его. После такого вступления я замолчал, не зная, как дальше к ней обратиться: на «ты» или на «вы» . И всё же, решив, что будет лучше на «ты», продолжил:

– Я давно хочу с тобой познакомиться…

– Не надо, – едва слышно, почти шёпотом, умоляюще произнесла она. – Зачем это?

Её простой вопрос и та интонация, с какой он был задан, озадачили меня. «Действительно, зачем это я делаю?» – подумал я, но отступать было поздно, и я продолжал:

– Извини, я не люблю знакомиться на улице. И вообще – я никогда и ни с кем ещё не знакомился. Это впервые в моей жизни… Поэтому если я ошибусь – поправь меня. Я знаю, что поступаю нехорошо, не по правилам, но у меня нет другого выхода. В институте ты всегда окружена подругами, и я не могу подойти к тебе. Может быть, ты замечала меня?

Девушка повернулась в мою сторону и внимательно посмотрела мне в лицо.

– Нет, – ответила она коротко.