Бедный Павел. Часть первая

Разодрал какую-то более или менее чистую рубаху, смочил импровизированный бинт тут же найденной водкой из фляги и подступил к Григорию.

Здесь мне на помощь пришли и солдаты. Большой отодвинул меня, разорвал мундир гайдука, будто тот был из бумаги, открыв разодранный, обильно кровоточащий бок – пуля прошла по касательной, повредив кожу и мышцы. Григорий потерял порядочно крови.

Солдат, сосредоточившись на процессе, сквозь зубы прошипел:

– Захарка, а что это тебя стошнило-то? Ты ж рассказывал, что народу перерезал, что комаров прибил?

– Дык, брат Емеля, ловко соврать – половину невзгод от себя отвести! Коли бы не врал так красиво, били бы раза в три чаще! – тот смущённо улыбнулся.

– Ничё! – прошипел из последних сил Гришка. – Зато как хорошо он ножиком махал!

Емельян ловко прижал тряпку к боку гайдука и обмотал его вокруг туловища лентами, на который распустил свой камзол. Захар поймал моего коня, который убежал недалеко и подвёл к нам.

– Сам-то не дойдёт, поди! – проговорил солдат, помогая Грише сесть в седло. Гайдук прохрипел:

– Кто такие будете?

– Гренадер Копорского полка Емельян Карпов! – пробасил крупный.

– Мушкетёр Захар Пономарёв! – представился второй.

– Где летний дворец знаете? – здесь уже вмешался я, не желая раскрывать даже им своего имени до поры.

– Знаем, барчук! – Пономарёв уже хитро косился на меня.

– Проводите нас – озолочу!

– Стойте! – остановил нас Григорий – Тебе, гренадер, надо одеть что, страшно выглядишь. – Тот с удивлением осмотрел себя. Картина действительно была пугающая: под ночным небом стоял огромный окровавленный мужик в порванной рубахе.

– А нам с мальчонкой надо как-то одёжку поменять – на нас засада была, хотелось бы нам по-другому выглядеть. – Григорий понял мою идею и сохранял наше инкогнито.

Пришлось нам обыскать трупы, забрать драный плащ, в который кое-как завернулся Емельян. Я облачился в засаленную епанчу[48 - Русский широкий, безрукавный круглый плащ с капюшоном у мужчин.], а моего охранника обмотали обносками, и оттого он стал похож на мумию.

Как выяснилось, ловкач брал на себя слишком большую ответственность – как попасть к дворцу они не знали. Пришлось гренадеру вынести дверь в один дом, в котором после нашего побоища открывать на стук нам не спешили, и получить эту информацию от перепуганных хозяев.

Через час мы окровавленные и грязные прибыли к воротам Летнего дворца. На часах стояли двое семёновцев. Наша кавалькада сильно их напрягла: какие-то оборванцы, причём первым идёт человек огромного роста, а на коне замотанная в тряпки фигура.

– Кто такие, что надо? – из караулки сразу вышли ещё двое солдат. Григорий с коня злобно каркнул:

– Кто-кто! Разумовский во дворце?

Один из подошедших солдат, видимо, старший, поинтересовался с некоторой издёвкой:

– А какой тебе Разумовский нужен?

– Любой! Хоть Кирилл Григорьевич, хоть Алексей Григорьевич.

– Хм, а что хотел от них?– уже более заинтересовано.

– Передай, что Гришка Белошапко тут.

Вот теперь они зашевелились, видимо, указания какие-то были даны. Старший жестом отправил одного из солдат к дворцу, тот рванул резво, как лошадь-четырёхлетка. Буквально через десяток секунд с момента, как он скрылся за дверями дворца, те снова распахнулись, и на крыльцо выскочила мама. За ней тут же выбежал Кирилл Григорьевич, потом Панин, затем Разумовский-старший, Орловы, ещё какие-то гвардейские офицеры, солдаты, и все посы?пали к нам.

Уже по дороге Орловы пытались прорваться в передовые ряды, но Кирилл Разумовский и Панин своё первенство не отдали, а маму подхватил под руку Алексей Григорьевич, который забыл о своей степенности.

Кирилл подбежал к воротам первым, с ходу нервно крикнул:

– Гришка, ты?

– Я, Кирилл Алексич, я! – устало ответил мой гайдук.

– Где царевич?

Екатерина и остальные уже были рядом, я вышел из-за спин своих защитников и громко крикнул:

– Мамочка, я здесь!

Она оттолкнула всех, бросилась ко мне, обняла меня, я почувствовал мамино тепло. Судя по всему, до этого я был в диком напряжении, а сейчас оно меня отпустило, и я повис на её руках, шепча: «Мамочка-мамочка!» Все заскакали вокруг, изображая кур-наседок, громко кудахча и чуть ли не подпрыгивая, – так я всё это воспринимал.

По пути до дверей дворца я успел поймать взгляд Разумовского-старшего и благодарно ему улыбнуться. А потом я категорически отказался следовать в покои матери до тех пор, пока Гришке не окажут медицинскую помощь, а двух моих спасителей не опросят и не переоденут.

Гришку посадили на стул в кордегардии, и к нему прибежал один и лейб-медиков. С раненого срезали лохмотья, которыми мы его обмотали. Бок выглядел страшно, но кровотечение было уже небольшим. Врач вытащил из сундучка нить и собрался шить.

Меня что-то беспокоило, я поднял руку, привлекая к себе внимание, и задумался. Вот оно!

– А почему Вы не держите нить в алкоголе? – просил я у врача. В больницах в прошлой жизни я бывал не раз, в травмпунктах тоже – по разным причинам, но помнил, что нитки врачи всегда вытаскивали из баночки с антисептиком.

– А зачем, Ваше Императорское Высочество? – вот озадачил, так озадачил. Я раньше не обращал внимания на врачей, после оспы я и не болел толком, а вот теперь обратил и был искренне удивлён. Так, о микробах здесь что-то знают – Ломоносов мне рассказывал.

– Так. Известно ли Вам, милостивый государь, о маленьких зверьках, открытых голландцем Антонием Левенгуком[49 - Антони ван Левенгук (1632-1723) – нидерландский натуралист, основоположник научной микроскопии.]?

– Ваше Высочество! Я не понимаю, какое отношение этот дурацкий факт имеет к медицине? – слова медика прозвучала столь напыщенно, его тон был до такой степени возмущённым, что мне стало очевидна невозможность ему что-то доказать прямо сейчас. Поэтому я просто приказал:

– Принесите Spiritus vin[50 - Этиловый спирт (лат.).]! – доктору велел обмыть им руки, вымочить в нём иглы и нить, а бинты прокипятить, пока идёт операция.

Да, я заработал репутацию глупого малолетнего самодура, мешающего и вредящего профессионалам, но вот только тот, кто спас меня, не пострадает от этого коновала. А вот медициной сто?ит заняться – пусть в ней ничего толком не понимаю, но уж в гигиене-то разбираюсь…

Я настоял, чтобы Григория разместили во дворце. Емельяна с Захаром я попросил сделать моими охранниками. Захара сразу отправили с десятком измайловцев на место схватки, но там было уже всё вычищено – следов не нашли. Чертков и его люди тоже будто канули в Лету. Концы в воду, за заговором стоял кто-то могущественный…

??????

Поспать ночью больше не удалось, буквально перед рассветом к нам нагрянули новые гости – Воронцовы. Тётя Анна вошла впереди каравана родственников. Мы с мамой встретили их вместе.

– Анна Карловна! Какой неожиданный визит! – Екатерина взяла инициативу в свои руки.

– Ваше Императорское Величество, мы прибыли выразить Вам нашу преданность! – Воронцова взяла с места в карьер, явно отрезая себе и свои родственникам пути отступления.

– Что и Елизавета Романовна с вами? – Екатерина настоящая женщина, которая не пропустит момент пнуть соперницу.