Окаянное лето

– Мы прогуляемся с Женей?

– Идите. А как же чай?

– Точно, мы совсем заболтались.

Ребята возвратились в вагончик. Чай уже остыл. Они посидели и, наскоро опустошив кружки, поднялись.

– Мы, пожалуй, всё же пройдёмся до ручья.

– А мы пока покурим на солнышке.

– Женя, пойдём!

– Неохота, что мы там не видели?

– А что ещё делать? Анко надо поспать, а мы пока прогуляемся. Тебе не интересно побродить по настоящей тундре?

– Ну да, занятно. Но только рядом с жильём.

Ребята отошли от вагончиков и ступили на пёстрый ковёр из трав и мхов. Цвели ромашки и разноцветная разрыв-трава. Вдали на пригорках рассыпалась белыми цветками морошка. Ноги пропаливались в ковёр изо мха и трав, да ещё местами подтаивал грунт, словно на болоте. Приходилось пытаться наступить на кочки, и при этом не грохнуться, поскользнувшись на влажных камнях. Прогулка затягивалась, благо сбиться с пути не позволяла труба, тянувшаяся от ручья в сторону полигона.

Шумящий поток оказался мелким и порожистым, а русло твёрдым и каменистым. Они немного спустились вниз по течению и обнаружили искомое. Действительно, за прошлое лето солдаты выкопали крохотный прудик, шесть на четыре метра, завалив берега щебёнкой и песком.

– Давай попьём? – предложила Алёнка.

– Ты что? Страшно. Кто знает, откуда он течёт?

– Как хочешь, а я попробую. Здесь нет людей – значит, вода чистая. Ты что, ещё не понял, от кого на земле мусорные полигоны и грязь?

Вода на удивление оказалась ледяной – заломили зубы и озябли ладошки. Но на вкус оказалась мягкая и даже, как показалось Алёнке, чуть-чуть сладковатая, словно амброзия, вытекающая из райского сада.

– Жень, ну попробуй настоящей воды. Совсем не то, что в бутылках или из-под крана.

– Не буду, не уговаривай. Мне бутылки милее.

– Как хочешь.

Она прихватила с собой на память несколько разноцветных камешков и горсть песка с берега ручья. Женя заметил:

– Ради этого ты и притащила меня сюда?

– Не капризничай, пойдём обратно. Смотри, по берегам носятся маленькие пушистики.

– А, птенцы! Вот и их мамашка – куличок, изображает из себя раненую птицу, прямо по Станиславскому прихрамывает. Я про это в детстве читал, кажется, у Виталия Бианки.

Ребята вернулись обратно к вагончикам.

– Ну, как бассейн? – спросил длинный.

– Для купания коротковат будет, – рассмеялся Женя.

– Про то и речь. Что они всё лето тут делали, непонятно?

– Может, спали? – предположил журналист.

– Как пить дать.

– А здесь есть поблизости ещё река или ручей?

– Ну да, вон там протекает небольшая речка. Вы если вернётесь на дорогу, то будете её переезжать.

Солдат махнул рукой в противоположную сторону.

– Спасибо. Мы будем собираться в дорогу. Посмотрим, где застрял мой папа.

– Подождите, не уезжайте. У нас через полчаса сеанс связи. Может, есть какие новости о капитане.

– Хорошо, мы ещё погуляем.

Ребята бродили под неожиданно тёплым северным солнцем, правда, далеко не удаляясь от вагончиков.

– Для чего тебе понадобилась речка?

– Отвечу по-еврейски, вопросом на вопрос: а ты обратил внимание, в чём сапоги солдат Рыкова и Сунцова?

– По-моему, в грязи, но точно не в гуталине.

– Ты прав, но, если ты заметил, в здешнем ручье грунт другой – обычный жёлтый песок, чёрной земли совсем мало. Посмотри на свои кроссовки. Похоже?

– Нет, ну и что?

– Получается, где-то в другом месте пропадали солдаты прошлое лето. Надо искать грязь.

– Ты с ума сошла, как мы её найдём?

– Сама пока не знаю, но речку посмотрим. Ты тоже присматривайся к грунту, а не спи на ходу.

– Тоже мне, возомнила себя Шерлоком Холмсом, – пробурчал под нос Женя и отошёл в сторону. – Слава плохо действует на женщин – у них просто сносит крышу. А потом ещё обижаются на одиночество.

Глава 4

Спасти капитана Жукова

Первую экспедицию на Марс набирали, исходя из той старой истины, что опасней всего для человека сам человек.

    Роберт Э. Хайнлайн. Чужак в чужой стране

– Лена, Женя! – крикнул длинный с порога штабного вагончика и махнул рукой. – Идите сюда скорее!