Солдатская Любань. 1942

В полк поступало обмундирование, вооружение, лошади и фураж. Каждый день новобранцы с Алтая, Красноярска, Новосибирска и Омска пополняли полк; в основном все они были из сельских мест, умеющие обращаться с лошадьми. Ежедневные занятия по боевой и конной подготовке проходили в усиленном режиме: с утра до обеда будущие кавалеристы отрабатывали посадку, удержание равновесия при разных движениях лошади (рысь, галоп, карьер), различные способы управления. Нужно было, не только научится правильно сидеть на лошади, но и найти контакт с ней для точного и правильного управления.

После обеда проходили стрельбы, лёжа и на скаку с седла; лошадь должна была привыкнуть к выстрелам, чтобы потом в бою не испугалась. Это оказалось целой наукой. Мужикам от сохи было проще, чем городским, улучшить свои навыки верховой езды, поэтому Леонтий через две недели уже плотно сидел в седле на своём коне по кличке Седой. Седой был резв, смел, послушно и чётко выполнял команды, даже на стрельбу почти не реагировал, воспринимал как само собой разумеющееся. Казалось, он родился, чтобы быть кавалерийским конём, и именно у Леонтия.

Они научились так понимать и дополнять друг друга, что даже новый командир полка майор Романовский, на днях прибывший из госпиталя, при осмотре прохождения занятий, подъехав к группе всадников, завёл такой разговор:

– Здравствуйте, бойцы! Я командир полка майор Романовский.

Рядом с Леонтием гарцевали на разгоряченных после скачек лошадях, несколько всадников-красноармейцев, с которыми он уже хорошо подружился. Мужики были деревенские, почти его возраста и такие же спокойные и рассудительные, как и он: один из соседней деревни Старообинцево – Иван Бахарев, двое со Змеиногорского района – Алексей Обидин и Яков Матвеев, и новосибирец Гриша Меньшиков.

– Красноармеец Гуляев.

– Красноармеец Бахарев.

– Красноармеец Обидин.

– Красноармеец Матвеев.

– Красноармеец Меньшиков.

– А как вас величать-то, красноармейцы?

– Меня – Леонтий, а это Иван, Алексей, Григорий и Яков.

– Хорошо, постараюсь запомнить.

Майор сразу распознал главного в этой компании и обратился к Леонтию:

– А ты, боец, похоже, прирожденный кавалерист? И конь у тебя добрый, понятливый!

– Да, товарищ майор, Седой – молодчина! А я просто служил немного в кавалерии, ещё в Гражданскую, ну и в деревне всю жизнь на лошадях. А тут прямо наука! Вот мы её с сотоварищами и изучаем.

– Ну что ж, хорошо, осваивайте науку, бойцы, пока время есть и на фронт ещё не едем. В бою поможет, там учиться некогда будет… Там стреляют… Вижу вас постоянно вместе, это правильно: если научитесь чувствовать друг друга, то и в бою вам будет легче. А сейчас, главное, надо запомнить, бойцы, что сегодня не Гражданская война, она сегодня совсем другая – механизированная. Поэтому шашкой махать нам не часто придется, а коней надо использовать для быстроты передвижения как при преследовании врага, так и в рейдах по тылам, а может, и при отступлении для перегруппировки и накопления сил. В общем, учитесь лавировать и думать, думать… Я в госпитале до этого дошёл.

– Ясно, товарищ майор, учтём.

– Ну, вот и добре!

Майор ушёл. Мужики спешились, привязали коней к веткам деревьев, присели кружком, достали кисеты и свернули самокрутки. Некоторое время курили молча.

– Вон оно как, мужики, майор уже и в госпитале успел побывать, а всего три месяца война-то! Прёт немчура! Видимо, майор на границе служил.

– А у нас в деревне, жена написала, уже на троих похоронные письма пришли.

– Надо нам друг дружки держаться, майор правильно сказал. Может и прорвёмся!