Буддийское сердце

Не понял кто – от сокровенной мудрости далёкий».

Один просто спросил, другой ответил с глубиною,

Глаза раскроет мудрецу беседа вот такая,

Брат старший позовёт, брат младший даст ответ судьбою,

Помимо времён года есть ещё весна другая.

Не думай о добре, не думай о зле

Преследовал Шестого Патриарха монах некий

По имени Хуймин, хотел взять чашу с одеяньем,

Тот положил на камень всё, при этом смежил веки,

Сказав: «Возьми всё это от меня, как подаянье.

Ведь вещи эти есть свидетельство лишь веры нашей

И разве ими завладеть ты можешь силой только?

Возьми их, если сможешь». Не мог сдвинуть тот нисколько,

Их, так как они были тяжелее горы даже.

Хуймин, согнувшись от стыда, сказал: «Пришёл с надежной

Я к вам, поэтому мою вы душу успокойте,

Иду я к вам за Истиной лишь, а не за одеждой

Прошу вас слёзно, вы её скорее мне откройте».

Сказал Шестой Учитель, глядя на него печально:

– «Когда не думаешь ты о добре и зле в воззреньях,

Это и есть твой облик истинный и изначальный».

Услышав слова эти, достиг Хуймин просветленья.

Его прошиб тут пот, из глаз же слёзы вдруг полились,

Он молвил: «Сказанного суть дало мне просветленье,

Из сокровенных ваших слов вдруг тайны мне открылись

Но есть ли что-нибудь более глубокое в ученье»?

– «То, что поведал я тебе, и тайны не имеет,

Сказал Шестой Учитель так, кивая головою, -

Ведь изначальный облик твой останется с тобою,

С ним тайна сохранится та, которой он владеет».

Сказал Хуймин: «Я у Хуанмэя много лет учился,

Но с ним не смог уразуметь свой облик изначальный,

Но с вами же мой ум вдруг ярким светом озарился,

Как будто он настиг меня, проделав путь свой дальний,

Я уподобился вдруг, получая наставленье,

Тому, кто воду пьёт, её вкус сразу понимая,

Могу ли быть учеником я вашего учения,

И почитать вас так, учителем своим считая?»

– «Мы оба есть ученики Хуанмэя, как ты знаешь, -

Сказал Учитель, – и в своём ученье был отменным,

Но ты должен ценить, что ты достиг, и что понимаешь»,

Умэнь заметил: «Патриарх Шестой был совершенным.

Ему заботиться так о монахах удавалось,

Что кожуру с плода снимал он, объяснив с уменьем,

И, вынув косточку, ученику в рот клал ученье,

Которое тому проглотить только оставалось.

Нарисовать иль описать такое разве можно?!

Хоть восславляй его, оно недостижимым будет.

Ведь изначальный облик ни в чём спрятать невозможно,

И даже если мир исчезнет, он всегда пребудет».