Жить не обязательно

И размывают.

– Что-то не врублюсь… при чём тут «размывают»?

– Вот. А обижаешься, когда тебе на позднее зажигание указывают!

– Но-но, полегче! А тупице пальцем покажи!

– Ты на берег давно ходил?

– Вчера. Воду брал, в суп добавить.

– И ничего не заметил?

– Заметил. Лёд растаял.

– Глазастый, прям страсть… А подо льдом ты ничего не оставил?

– А-а-а! – кусок застрял у Сашки в горле. – Там кормилец мой!

– Я думаю, не мешало бы глянуть.

– Спасибо, Сашок, бегу!

22. Карабин

Плотик качался на лёгкой волне у самого берега. Гарт скинул с ног свои «птичьи перья» и сиганул на влажные брёвна.

Пара гребков веслом – и вот он камень, за который он ухватился тогда, пропуская над головой волну.

А чуть дальше – чёрная палочка под водой.

Ствол.

И неотличимое от песка рифлёное цевьё карабина, укороченной охотничьей винтовки.

На глубине меньше метра.

Веслом он отодвинул ствол в сторону и, когда показался плечевой ремень, просунул в петлю конец весла и поднял своё оружие на плотик.

И ног не замочил!

На берегу Гарт поцеловал карабин в солёное мокрое ложе и прижал его к груди.

«Боже мой! Опять я стал полноценным мужчиной, работником великой тундры. Добытчик и охранник мой у меня в руках!

Спасибо тебе, Александрос!»

Вынул затвор, – всё в песке. В стволе ил.

Открыл магазин – пять патронов выпали на ладонь.

И тут всё в грязи, но с каким удовольствием будет он сейчас чистить-блистить своего друга и добытчика!

Грязь из ствола винтовки Гарт осторожно удалил «амелиневой» проволочкой и промыл его кипятком. Смазал изнутри остатками солярки, хоть оно и нельзя – соляркой.

И разобрал, промыл, прочистил.

И положил карабин на камень сушиться.

И патроны рядом. Пять тяжёлых жёлтых патронов.

Затем занялся делом. Вскипятил морскую воду в кастрюле, окунал в неё нарезанное тонкими ломтями оленье мясо и развешивал сушиться.

И всё нет-нет да и глянет на карабин.

И всё не верил счастью великому.

И всё улыбался, а потом запел.

23. Дела домашние

В этот радостный день Сашка успел поразительно много.

Когда мясо было развешено, он пододвинул вешала поближе к костру так, чтобы дымком протягивало и чтобы чайки не могли ухватить.

Вырубил днище из второй бочки и сделал «кастрюлю» по примеру первой, а края вытянул повыше. Получилось ведро. Дужку к нему согнул из найденной ранее на триангуляции железной проволоки.

Черныш доставил охотнику немало весёлых минут. Он свернулся клубочком неподалёку, прикрыл нос пушистым хвостом, и следил за всеми действиями человека с величайшим любопытством.

При ударе железом по железу возникал отрывистый резкий звук, от которого у песца непроизвольно захлопывались глаза.

Получалось: удар – морг, удар – морг, удар – морг!

Наконец, Чернышу это надоело, и он убежал на дальний песчаный бугор.

Гарт нагрел воды в ведре, насыпал чуть золы в деревянное блюдо и пошёл на ручей. Там побултыхался, помылся, используя вместо мыла золу, смыл с себя болезнь и усталость. Бодрый и весёлый вернулся «домой» и взялся готовить своё любимое блюдо, холодец из головы и ног оленя.

Сколько возни, пока все косточки очистишь-приготовишь, и варится долго. Но зато и вкуснятина – за уши не оттянешь!

Черныш совсем перестал бояться, сидел рядом, по-кошачьи уложив хвост кренделем, и время от времени выражал своё восхищение громким «Вау!» Гарт бросил ему кусок оленьего уха с толстой бляшкой жира на нём. Черныш жир съел, а ухо пожамкал и оставил: оно, мол, от старого быка, не угрызёшь.

– Привередничаешь, паря, уже и оленина тебе не мясо, а ведь раньше ты и мышами не брезговал! – упрекнул его охотник.

– Вау-вау-вау! – затявкал Черныш. (Мыши – они жирные, мягкие и в любой мороз тёплые. Вку-у-сно. Не то что это жестяное ухо!)

– А куропаточку не желаете, уважаемый?

– Вау-вау! (Кто ж откажется? Только добыть трудно, они сторожкие).