20 грамм пустоты

Христа беспощадно рисуешь кинжалом,

Опавшей улыбкой закрыть лишь бы грусть.

Не эти ль глаза пел жене своей, Софье…»

«И имени ей я б не дал никогда!»

«Из рук стихотворных не лил ли любовь ей?»

«Когда-то… за то влачу повесть стыда!

Был юн и, как юность, продажен идеям;

Так щедро зиял в ней разбег красоты…

Ткли страсть до-обид к разговора постелям…

Шрам милых порывов. Круг брызг чистоты.

О ней говорил – вдохновлённая миром;

В лице отражались узором стихи.

Любила средь дел запятыми игриво

Помять фольгу будня. Вращала грехи.

Слащавый мираж. И теракт послевкусий.

Поэта любого хотела она…

Играла жанр мной вожделенных перкуссий,

Спектаклем с-талантом достала до дна!

Себя дилетантка. Эстетика куклы.

Ей было не важно, чем вздрогнет перо.

Бросать эпиграмм стал ей в лик тучи смуглы —

Бесплотны сарказмы. Мест мести таро.

До-слёз благодарна. Автограф трагедий.

Я – мимо холстов слишком долго крича —

Заплаткой к гордыне был нужен последней:

Достойна быть музой… жаль, лишь палача.

Богем пьедестал – для поэта супруги;

Внимания взрывов хотела, увы!

«Три тома про взгляд мой» чтоб крикнуть подруге;

Со-злостью её впредь целую на-вы!»

«Вот видишь, любовь – вдохновенье, не так ли?»

«О нет же, влюбившись – разлюбишь себя!

Мир – сцена для двух; рук касаний спектакли!

И занавес всуе лишь ждёт сентября!»

«О, будь и вовеки романтиком боли,

Экстрим сантиментов назло нам храни!

Такой же была я; зерцал мнут прибои —

Там прошлых гордынь оглянулись огни!

Не верь мне; злой краской рисованы губы…

Здесь скороговоркой давай помолчим…»

«Позволь обещать, что я шёлк – тебе грубый,

И вечно прощенья просить без-причин!»

«Ты – весь для любви, я – утопленник роли;

Свой нимб не пустой незнакомке дари…»

«Пролей наконец светотени триоли!»

«Я шла по мечтам, напевав фонари…

Снов танцем скиталась меж жанрами рая.

Параграфы неба! Салют вместо глаз!

Я вечной была, в бездне чувств умирая!

Все дни состояли из звёзд в-пересказ…