Оценить:
 Рейтинг: 0

Колорады

Жанр
Год написания книги
2015
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
2 из 7
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Дядя Ваня рассказал, что ею играли в футбол. У этих зомби совсем башню сорвало. Седовласый посыльный нарисовал, какие у "футболистов" были шевроны, и мы теперь знали, кто ответит за несанкционированный ФИФА чемпионат. Выродки были из известного нам батальона нацгвардии, укомплектованного ультрас. Футбольные фанаты… С рунами на заплечьях. Эти не заслуживали от нас пощады. Мы не вызывали в себе ненависть. Ее рождает страх и месть. В нашем случае: страх не успеть отомстить. Только так мы могли описать свои чувства.

Подъехали на БТРе. Перегородили дорогу. Ждали минут двадцать. "Укропы" вырядились, словно на рандеву, в новехонькие облегченные бронежилеты, в кевларовые каски НАТОвского образца, приехали под шафе. Грузовики с военнопленными сзади. Борты ЗИЛов открыли одновременно.

– Первый пошел. Второй… Выпрыгиваем по одному. Садимся. Первая десятка в шеренгу. Сидеть на низком старте! На корточках! Как львовские жиганы с папиросой. Сидеть! Ждать команды! По команде по одному колонной пойдете, руки на спину смотрящего…

Пленные сидели с двух сторон. Переговорщики пошли по двое навстречу друг другу для согласования последних деталей. Я сопровождал атамана. Сперва договорились обменяться "грузом 200". Возражений не было. "Укр" вроде был адекватный, и не прятался за балаклавой. Военный кадровый, как договаривались, не на штате частного воинства и не наемник.

Понесли "жмуров" на плащ-палатках. Потом зачитали список сыновей, за которыми приехали мамы. Потом атаман начал орать "На хрена офицера на борт взяли!" Он предупреждал, что офицеров и нацгадов будем менять только на ценных наших, политических, тех, что в СИЗО СБУ.

Все прошло в этот раз относительно спокойно. Рассказывали, что были случаи «кидалова». Поэтому шли в полном боевом снаряжении. Даже на холмах снайперов рассредоточили. Но пронесло.

После обмена подошел я к атаману с вопросом.

– Пугач. Есть вопрос.

– Давай без фамильярности, с субординацией давай. Разрешите, там. Обратиться. По форме с полным фаршем. Я тебе не папа, ты мне не Анапа…

– Товарищ командир…

– О, куда тебя понесло, ладно, дави свой тюбик, Крым, что у тебя?

– Пацан тут, лет пятнадцать, отца ищет. Утверждает, вы знаете, вы еще бус вроде приказывали конфисковать…

– Ну, а как ты хотел, они ж амебы мертвые, часть поразбегалась по лагерям беженцев, другая с авоськами ходит и с отбойными молотками стучит в прямом и переносном смысле, до сих пор по хозяину своему Ахметке скучает, да уголь добывает хер знает для кого. А самые сознательные орала свои на мечи поменяли, и то коли б не мы, так бы и ждали они второго пришествия метающегося Ахметки, а вместо б него бандерлогов дождались. Те б у них не то, что конфисковали бы, экпроприировали бы.

– Это, положим, одно и то же.

– Слышь, там где ты учился – я преподавал! Ну, что ты хочешь от меня? Мы ж вроде бус тот не забрали, просто сознательность разбудили у оркестранта, а его, нелепого, укры по второй ходке на блок-посту и приняли. Потерпевший он по жизни, не жалей лоха, война. Все у тебя?

– Парню обещал обмен? – жестко посмотрел я.

– Крым, ты что, на зацепках со мной решил тягаться? Кто что сказал… Кто какую мазу дал… Иди, проверяй посты, выполняй. Тут я командую, обещаю, наступаю, отступаю.

– Это я уже понял. Но придет время единого командования… – попытался было я возразить, но атаман развернулся и показал мне "фак", не глядя мне в глаза. Наверное, поэтому я сдержался. А может потому, что с ним было пару приближенных из казаков с уголовным прошлым – солдат удачи, которые прошли Боснию и Приднестровье, для которых Пугач был непререкаемым авторитетом, а я зазнайкой с обостренным чувством справедливости, да к тому же идейным "путиноидом".

Когда на следующее утро я узнал, что с нашего подвала отпустили того мародера, что пытался обидеть сестру Митяя, то затаил обиду и понял, что справедливость буду искать у Снайпера. Этот человек командовал самой боеспособной частью ополчения. У него к казакам давно были претензии. Однако, ходили слухи, что его миссия в Украине по формированию боеспособной армии из местных, чтоб они сами себя могли защищать от регулярных частей карателей, скоро закончится. Надо было успеть.

Глава 3. Гречка

Я нес два пакета с «гуманитарной гречкой» и плитку шоколада "Аленка" по знакомому мне адресу. Проходя мимо городской площади, по обыкновению был в полной экипировке. Моему взводу приписали два 82-миллимитровых миномета "Василек" на штативах. Расчеты обучили на скорую руку. На взвод дали пару биноклей-дальномеров, один из которых висел у меня на груди. Пристреливаться было некогда. Время поджимало. В аэропорт к "украм" прорвалось подкрепление, ходили слухи, что иностранные наемники из частной компании, и я ждал сигнала о "большом сборе". Ну, или как там у «сопогов», по тревоге…

Никто не верил в затишье, шла перегруппировка. И все понимали, что лупить начнут в ближайшей перспективе. Причем, и мы, и они. Снова, и с еще большим ожесточением. Красную черту все и давно перешли.

Дернуло меня подойти к непонятному скоплению народа. Толпа стояла у столба, к которому привязали какого-то синюшного доходягу. Патрульные ополченцы из пугачевских курили в сторонке, будто это глумление их не касалось. С куревом в последнее время был дефицит, а у этих пачка "Мальборо"…

Прохожие норовили обматерить "пособника укропов", кое-кто не ленился подойти и плюнуть. А какой-то особо ретивый агитатор принес картофельные лушпайки и гнилье с мусорного бака, чтобы осыпать "добровольного помощника хунты" зловонным градом и сделать «селфи» на его фоне. А потом выложить фотку в сети, чтоб побесить «свидомых» и «правосеков», позлить «майданутых», которые проделывали то же самое с пророссийскими активистами, нападали толпой на беззащитных и вешали несогласных на церковных оградах.

Поинтересовавшись у патруля, что за кадра они привязали к «позорному столбу», я получил невнятный ответ, что это самосуд, а они тут зеваки на перекуре. Вроде мужчина был замечен в расклеивании проукраинских листовок, вот и приклеили его к столбу обычные работяги.

Листовки действительно валялись рядом. Одну из них бедолаге прилепили на лоб. Содержание агит-листа показалось знакомым. Фото лидеров ополчения в ряд со Снайпером во главе и подпись "Убей террориста! Получи 10000 долларов за каждого москаля!" Листовка никак не стыковалась с расположенным у дороги бигбордом с изображением тех же лидеров, но с прямо противоположным по смыслу слоганом «10000 ополченцев защищают вас от убийц!»

Учить народ вежливости, а объект народного негодования справедливости возмездия я не стал. Да и никто б не стал меня слушать. Решил выполнить свое обещание и отправиться к Митяю, но тут мне показалось, что в толпе я разглядел того самого мародера с едва пробившейся щетиной, которого Пугач отпустил утром за взятку от родственников. Подробности вызволения данного субъекта мне были неизвестны, но "лексус", перегруженный упаковками "мальборо" у школы, где заседал штаб атамана, я припомнил. Точно, не зря он там парковался всю ночь… Пугач все и всегда объяснял нуждами братвы.

Субъект исчез с поля моего зрения, словно оптический обман, и я не стал его выискивать в разъяренном скопище…

Митяй встретил меня у подъезда и без лишних разговоров забрал у меня гречку. Когда он увидел шоколад, то конвульсивно заикал в предвкушении опьяняющего удовольствия, которым мы не знали счета в мирные дни, и именно поэтому они были незаслуженно обойдены вниманием. Война открывает глаза на простые радости.

– Зайдете к нам в гости на чай? – пригласил Митяй, и я не отказался.

Он с сестрой жил на третьем этаже, но мы почему-то остановились на втором.

– Заходите. Здесь хорошие люди живут, дед с бабкой-диабетчицей.

Я без намеков понял, что у меня попросят достать инсулин.

Подъезд жил общинной жизнью. Так проще было выжить. Митяй отдал один пакет с гречкой паре весьма преклонных лет. Бабушка заварила чай, а дед поделил плитку на всех.

– Кто ж знал, что придется вспомнить войну, – посетовала бабушка Надя, – Я в 41-ом родилась. Мама рассказывала, что когда немцы село взяли, поселились в доме, а мы все четыре года в землянке ютились. Я когда в два годика желтухой заболела, добрые люди посоветовали свеклой лечить. Кое-как выкарабкалась. Лесные грибы отваривали. Но то, что такое случится теперь… Кто ж мог подумать-то.

Дед подтвердил сказанное словом "Нонсенс…" А потом добавил:

– Казус.

А бабка Надежда, пожелтевшая и хромая, но с пронзительным сверлящим взглядом, не отворачивающимся и не моргающим, изучая меня, продолжала:

– А ты вспомни, как твоего больного тифом отца с концлагеря мать забирала после освобождения. Пятнадцать километров на себе тащила. Не помнят молодые ужасов войны. Потому все случилось.

– А что им Ленин так насолил? Зачем в Харькове снесли памятник? – вставил дед.

– Да опять ты со своим идолом! – не согласилась бабка. – Ленина давно надо было снести. Он церкви рушил.

– Так они не из-за этого его сносят. Эти и церкви снесут! – заключил дед.

– Ну, так понятно, сносить – не строить! – подтвердил я, – заказ отрабатывают на хаос.

– Вы умный молодой человек… – похвалила меня бабка Надя, – А могу я ваш паспорт или какой другой документ поглядеть?

– Это еще зачем? – не понял с первого раза я.

– Важное дело хочу вам поручить.

– Ну вот, удостоверение личности офицера есть, с собой. Я военнослужащий в распоряжении, пока не уволен, отпускной.

– Пойдет… – бабушка внимательно почитала все страницы, особенно те, на которых стояли гербовые печати с двуглавым российским орлом. Ознакомился и дед, нехотя, но так же детально.

– Значит, и кортик имеется?

– С собой нет, дома храню, в Севастополе.
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
2 из 7

Другие электронные книги автора Владимир Максимович Ераносян