Черный город

– Лукаш, он спас мне жизнь. Просто немного порезвились. Я позволил. За что? Я его поощрить хотел, а ты убил.

– Заткнись. – не моргнув глазом произнес адвокат, – Прибери здесь все. Тела в Влтаву, ключи – в мой кабинет. Даю на все три часа.

Сигарета упала изо рта главного полицейского мародера. Он понимал, что спорить бесполезно, нужно было выполнять распоряжение: избавиться от трупов и вернуть ключи тому, кто стоял выше всех в иерархии геноцида немцев. Пазур и впрямь думал, что сержант не заслужил расправы, что с ним обошлись не подобающим образом, ведь он как-никак был обязан ему за преданность и готовность стрелять в любое существо, угрожающее командиру.

Что до сержанта, то инструмент справедливого возмездия Проведение иногда вкладывает в руку того, кто не годится ни в судьи, ни в праведники. Когда зло пожирает зло, Добро просто не мешает.

Глава 9. Сливовица у подножия гор

Палаточный лагерь в Судетах у подножия горы Кралицки-Снежик вместил в себя около трехсот бывших бойцов распущенной под Пльзенем дивизии РОА предателя Буянченко, а так же отделение отборных подрывников и убийц из подготовленных Абвером в школе диверсантов. Прибилась к власовцам после поражения Рейха и пленения их католического вождя Йозефа Тисо и небольшая группа словацких фашистов из «Глинковой гвардии». Они сбежали из Братиславы еще до прихода частей Второго Украинского фронта, потом обосновались в Баварии, но после пленения их духовного католического вождя Йозефа Тисо в баварском монастыре капуцинов, спрятались в горах Судет, где наткнулись на других таких же коллаборантов.

Всех взял под крыло Лукаш Коварж. Именно он гарантировал лояльность новых властей к бывшим коллаборантам вне зависимости от позиции Советского Союза.

Эдвард Бенеш не производил впечатления человека слова. Но Коварж выглядел серьезно и обладал магией убеждения. А главное – деньгами и продовольствием.

Неприкаянные предатели искали любую возможность выжить. Особенно после того, как американцы позволили красноармейцам взять генерала Власова и выдали Москве дивизионного командира Буянченко, не смотря активное участие власовцев под его командованием в освобождении Праги.

Никто не оценил, что они проливали кровь в интересах чехов и Красной армии в районах Рузине и Петршине на левом берегу Влтавы. Красные отлавливали их в лесах и расстреливали без всякого разбирательства. Потери от противостояния с бывшими хозяевами-немцами и от расстрелов большевиками были примерно равны.

Стало понятно, что Советы казнят всех до единого, как только поймают. А Запад не станет их прикрывать или использовать в своих целях против Сталина. Во всяком случае, пока.

Все досужие мнения и нарастающие разговоры о разладе между союзниками не помогали спрогнозировать ситуацию даже в краткосрочной перспективе.

Чехи относились к власовцам более-менее лояльно. Еще бы, они здорово помогли им, изгоняя остатки эсесевцев из отборных дивизий «Рейх» и «Валленштейн». Лояльность эта была шаткой и зависела от настойчивости Сталина.

Время передышки заканчивалось. «Рабочая гвардия», которая замыкалась на коммуниста Готвальда, уже патрулировала города, и в какой-то момент могла оказаться вместе с механизированными отрядами красноармейцев прямо у подножия укрывающей власовцев горы. Какая участь бы их ждала… Если учесть, что своих коллаборантов чехи обливали горючим и поджигали живыми, а иногда подвешивали за ноги, предварительно отрезав головы, то лучше было бы быть расстрелянными.

Выбор у предателя невелик. Когда-то они предали свою страну, потом немцев, сейчас они служили авантюристу, убеждающему их в достойной жизни в том случае, если они помогут разобраться хотя бы с местными коммунистами.

В палатке собрался штаб формирования, больше напоминающего сборную «солянку» из разношерстной публики, которую объединял животный страх. Загнанные в угол всегда готовы к отчаянному, иногда бессмысленному броску. Когда людьми обуревает паника, всегда найдется поводырь, который приведет к пропасти.

При этом удача иногда сопутствует безумцам. На то и рассчитывали. Чешский богач и правая рука Бенеша мог обеспечить поддельными документами и крышей над головой, подбросить деньжат на первое время или взять на полное попечение. За одну кровавую услугу.

Подробная карта Устецкого края, испещренного реками, лесными массивами и холмами лежала на столе. Коварж, склонившийся над ней, показывал, где и как должна действовать каждая группа.

Задачи было три: первая – под флагом «Вервольфа» в форме военнослужащих СС или под видом недобитых немецких ополченцев фолькштурма, вооруженных самозарядными карабинами «фольксштурмгевер ФГ-45», осуществит подрыв оружейных складов в Усти над Лабем. Попутно с диверсией следовало устроить показательные уличные казни подвернувшихся под руку чехов.

Убить требовалось как можно больше гражданских, чтобы спровоцировать сперва панику, а затем – активное, мотивированное и, главное, беспощадное, не взирая на пол и возраст жертв, противодействие населения.

Параллельно с чешскими погромщиками будут действовать словаки из «Глинковой гвардии», прекрасно разговаривающие на чешском. При их деятельном участии получится истребить гораздо больше немцев, они устроят экзекуцию и линчевание в самых людных местах.

Вторая задача: группа, переодетая в форму красноармейцев с советскими пистолетами-пулеметами ППШ, ППД и ППС-43, а так же сопровождающее ее формирование прокоммунистической «Рабочей гвардии» Готвальда, в ответ на бесчинства и погромы чехов в отношении мирного немецкого населения города, приступят к усмирению чешского выступления против немцев.

Замысел предполагал, что провокация неминуемо приведет к лавинообразному бунту, направленному против коммунистических марионеток Москвы. Псевдо-карательные меры произведут нужный эффект только в случае их безжалостности и показательности. Расстрелы за беспорядки должны затронуть не столько погромщиков и мародеров, сколько «потворствующих им» и принявших участие в погромах чешских военных и полицейских.

Коварж проинструктировал банду, что расстрелы следует производить на городских площадях и в полицейских участках. После массовых казней подкупленные заранее журналисты и типографские служащие размножат воззвания «патриотов», призывающих к мести русским и коммунистам. И здесь начнется третий заключительный этап.

Его цель в полной зачистке политического поля и физическом устранении конкурентов Эдварда Бенеша. Этим займутся самые подготовленные спецы, которых штудировали еще в Абвере. Список составлен. Главные цели – Готвальд и элита партии, военачальники чешских дивизий и лидеры Рабочей гвардии.

Невмешательство армии Коварж гарантировал имеющимся компроматом на командиров и заблаговременным подкупом ключевых начальников полиции. Причем, несколько боеспособных армейских и полицейских подразделений в Праге и в Устецком крае перейдут на сторону восставшего народа, Бенеш же выступит в самый разгар восстания как миротворец и гарант справедливого расследования. Рабочая гвардия, конкурирующая с войсками, будет ликвидирована. С двоевластием будет покончено.

План выглядел легко реализуемым. Однако, сомнение – попутчик страха – не улетучивалось.

Штаб банды вышел наружу, где собрались все. Тут скопилось около трехсот бандитов, включая словацких поборников католической автономии.

Власовцев не раз использовали в разных военных компаниях и карательных операциях против партизан и восставших, и всякий раз они заканчивались либо забывчивостью, либо фиаско их заказчиков. Последние обнадеживающие прожекты не состоялись в силу иных причин. невыполнением обещаний в силу того, что их некому было выполнять. Оттого неуверенность стала спутником РОА. Желание спастись за счет жизней других, на сей раз – чехов, присутствовало и вроде бы совпадало с холодным расчетом. Но эмоции мешали не задавать вопросов.

– Коммуняки вооружены. Они будут сопротивляться… – изрек очевидное, – Не говоря уже о полиции и военных.

– Никто не говорил, что вы отправляетесь кормить уток и лебедей во Влтаве. Вы идете убивать. И вас могут убить. Но те, кто останется в живых получит вот это! – Коварж протянул новехонький чешский паспорт командиру власовцев, а следом и документ, подтверждающий его права на квартиру в районе Петршин у Голодной Стены.

– Ты теперь не Иван Фроликов, коллаборант и штурмбанфюрер СС, которого по законам военного времени следует расстрелять на месте! Ты чех Людек Кубик, хотя в принципе мог бы остаться и русским. Причем русским героем, который освобождал рука об руку с чешским сопротивлением те самые места, где теперь по праву будешь иметь дом! Русским после изгнания большевиков здесь ничего не будет грозить. Но ты сам просил новые документы! Я выполнил свое обещание, и каждый из вас после дела получит и удостоверения, и деньги, и жилье, которое мои люди уже конфисковали для вас у немцев. Некоторым повезет, и они получат жилье прямо на Староместской площади. Будете сверять свои золотые часы по астрономическим часам на ратуше.

Кто-то из «власовцев» пошутил:

– У нас часов много! Времени не хватит все сверить!

Действительно, у грабителей и мародеров Фроликова часы красовались на обеих запястьях, у кого-то даже по паре на каждой руке. Путь из Польши через Германию в Чехию был сопряжен с резней и грабежом. Но кровавый шлейф, тянувшийся за ними, отразился в душах большинства из них лишь страхом за свою жизнь и предчувствием неминуемого возмездия.

– А нельзя будет после дела отчалить желающим на Запад, через океан? – задал интересующий подчиненных бандитов вопрос их предводитель.

– Неужто вы не видите, что американцы ненадежны. Они позволили большевикам арестовать Власова и сдали вашего Буянченко Советам. Куда правильнее выбрать другое направление. Через Ла-Манш! В Британию. Черчилль ненавидит Сталина. Тут я могу посодействовать, но наиболее отличившимся. Посмотрим, как справитесь с поставленной задачей. Есть еще вопросы?

Пообещать – не значит выполнить. Сейчас главным было воодушевить их самым примитивным способом.

Иван Фронликов, один из командиров зондеркоманды карателей, проявивший все свои садистские наклонности в зверствах над мирными жителями Варшавы и ее предместий, вместе с другими предателями разглядывал свои новые документы. Ордер на квартиру в районе Петршин всех впечатлил. На нем стоял штамп с гербом. Большинство облизывалось, не скрывая зависти.

Лишь парочка вояк РОА в сапогах со стертыми каблуками стояла понуро и безучастно.

На удивление духовного вдохновителя идеи террора в Усти над Лабем, эти двое, единственные, у которых на руках не блестели снятые с убитых часы, задали вопрос, который не касался ни деталей предстоящей операции, ни обещанного за нее поощрения.

Угрюмая парочка спросила, есть ли поблизости какая-нибудь неприметная деревенская церквушка или тихий православный монастырь, имея в виду место литургии, исповеди и молитвы.

Их поддержали словаки. Эти требовали перед делом мессы,

– Вам не надо думать о вечном! Думайте о деле. И не надо молиться! А тем более исповедоваться! Хотите пустить под откос наши планы? Или верите в тайну исповеди у чешских попов? Вы же русские! Ваших нормальных священников повесили еще при Ленине. Сейчас все православные попы – агенты разных разведок! – пресек их Коварж, – За вас уже все придумано! Надо выполнять!

Своим пламенным спичем, адресованным верующим бандитам, он, похоже, произвел впечатление только на неверующих и колеблющихся. Двое унылых русских отошли от толпы.

– Им можно доверять? – кивнул в сторону удалившихся Ковард, обратившись к Фроликову.

– За этих не стоит волноваться. – понимающе качнул головой штурмбанфюрер. Приговор рефлексирующей парочке был подписан. Ночью их найдут повешенными на соснах в ближайшем лесу.

Со словаками было сложнее. В их рядах процветал фанатизм. Поэтому Коварж обратился к ним отдельно:

– Хочу поинтересоваться у вас, братиславские гвардейцы, дала ли Римская курия индульгенцию вашему Йозефу Тисо? Его ведь казнят. А коммунисты… Разве они не враги любой веры? Включая католицизм. А чехи? Я чех, я знаю, как мы вам насолили, разве вам не в радость убивать чехов? Вместо самокопания и молитв просто расслабьтесь. Эй! Я привез сливовицу, десять ящиков, и к каждому ящику по две шлюхи. Они обслужат вас всех и помогут победить излишнюю тревогу.

Исполнителям не нужно было объяснять, что их держат за животных. За все эти годы они к этому и так привыкли. Большинство было радо предаться инстинктам и разврату. Это было меньшим грехом перед тем, который предстояло совершить в Усти.